Позади Москва
Шрифт:
– Отбой…
Сложно было сказать, какая у вертолетов была скорость. Наверное, огромная, потому что сменить магазин не успел ни один из них.
– Вернутся… – хриплым, севшим голосом сказали сзади. Николай кивнул, но вслух возразил:
– Вряд ли.
Голос у него тоже был не свой. Он прекрасно понимал, что чужим вертолетам хватит секунд, чтобы покончить с ними. Почему они не обстреляли их на ходу, на пролете? Не хотели отвлекаться на такую мелочь? Высоко в сером небе таял изогнутый спаренный инверсионный след. Что это было? Их сбили ракетами самолеты с большой дистанции? Военно-учетная специальность лейтенанта Ляхина не помогала ему ответить на этот вопрос. Козлов бы ответил, ясное дело.
– Уходим. В кузов все.
Махнув рукой водителю, в этот раз он полез в кузов
– Что это была за хрень? – спросил сбоку один из ребят постарше других.
– А?
Слышно было плохо из-за ветра, и тот же вопрос пришлось повторить еще трижды. В любом случае он понятия не имел, а высасывать ответ из пальца было глупо. Поэтому Николай отрицательно покачал головой и постарался использовать следующие минуты, чтобы хоть как-то отдохнуть. Не переставая вести при этом наблюдение за воздухом, но, во всяком случае, молча.
Километры по дамбе. Встречные машины и «единицы бронетехники»: Николай насчитал их штук двадцать и не был уверен, что сосчитал правильно, потому что регулярно отвлекался на «посмотреть в небо». Танков не было ни одного, а вот разнообразных БМП и БТР – чуть ли не половина от прошедших. Над одной машиной на базе новомодного «Тигра» было установлено такое, что он аж изумился: антенны, антенны, антенны и какая-то здоровенная хрень в обтекаемом футляре, типа внешнего багажника, какие возят на внедорожниках в дальние путешествия «всей семьей». Блокпост перед туннелем: самый серьезный из всех, какие Николай видел до сих пор, за все время. По тому, что он сумел разглядеть, офицеры и бойцы здесь были двух родов войск: и моряки, и армейцы. Морской пехоты в стране осталось настолько мало, что в Кронштадте ее не было совсем – значит, это «строевые» моряки. Причем не в черных шинелях, а в нормальных пятнистых бушлатах в две или три краски, зеленые, но разного оттенка. Но зато в черных шапках, выглядывающих из-под железа.
– Че, оттуда? – Мужик среднего возраста в капитанских погонах заглянул в кузов сам, подтянувшись на руках и вытолкнувшись вверх. – Старший кто?
– Лейтенант Ляхин… 25-я гвардейская отдельная мотострелковая…
– Ясно… Взводный?
– Никак нет… – Николай изо всех сил старался не тупить, но получалось плохо. Голова была будто горшок. – Санинструктор роты… Приданы из состава 10-го отдельного батальона РХБЗ. Резервист.
Бойцы справа и слева покосились, но ему было уже плевать.
– Угу. Чего только не увидишь тут… Документы не надо, езжайте. Сборный пункт на проспекте Ленина вроде. Водила знает, покажет. Было бы кому, а то мало как вас…
Капитан или капитан-лейтенант утянулся обратно под обрез кузова, кто-то из его бойцов гулко хлопнул открытой ладонью по водительской двери, и «ЗиЛ» начал осторожно лавировать между «ежами» и бетонными параллелепипедами. Неделю назад про такую картину каждый из них подумал бы, что это «снимают кино про войну». Теперь, хотя все это и выглядело так искусственно, абстрагироваться не получалось. То, что это все по-настоящему, понял уже каждый из них.
Сам туннель выглядел привычно: выкрашенная в желтоватый цвет труба. Даже освещение еще горело, хотя, по оценке Николая, на одну лампу из трех обычных. И после
туннеля все было привычным. Пирамиды из разноцветных грузовых контейнеров под здоровенным козловым краном паромно-перегрузочного комплекса, старый торпедный катер на постаменте, безлюдная автозаправка для грузовиков. Безлюдные улицы, куда они свернули с дуги шоссейной развязки. Столбы дыма по всему городу, по всему горизонту спереди. Кронштадтское шоссе оказалось далеко не пустым: непосредственно на развязку смотрели стволы сразу нескольких танков. Сразу захотелось сжаться и стать меньше ростом: в отношении того, чего стоит более-менее современный танк на войне, в поле, все уже произвели переоценку ценностей. Еще какую. Самую кардинальную.Первого регулировщика они увидели на перекрестке с крупной улицей, названия которой Николай не знал. Белая каска с красной полосой и крупной красной звездой спереди; белые краги на руках: такое он последний раз видел еще в детстве. Второй регулировщик был сразу за цепочкой прудов, известных как Кронверкский канал. От виденного в детстве он отличался тем, что держал возле уха коробку «Уоки-токи» и размахивал полосатой палочкой, как арбатский гаишник.
– Влево, влево!
– Да какое влево, ты чего! Я третий раз за день еду!
– Охренел? Сам не слышишь, что ли?
В первый момент Николай решил, что это «фигура речи»: мол, «меня слушайся!». Однако, когда слух пробился через холостые обороты остановившегося «ЗиЛа», он понял.
– Эй… Рядовой Новослободский!
– Я!
– Исполнять.
– Так точно!
Водитель всунулся обратно в свое окно, и через секунду двигатель грузовика выдал в атмосферу положенные звуки, соответствующие троганью с места на первой передаче. Повинуясь нетерпеливым жестам регулировщика, они свернули на Зосимова и уже через квартал уткнулись в еще более ненормальную фигуру – морского офицера с двухцветной повязкой на рукаве. Красно-бело-красной, как флаг Латвии, только там скорее бордовый, а здесь алый.
– Стоять!
На плече у офицера был автомат, а звездочек на нем было много, пусть и таких же маленьких. Возмущаться Николаю в голову не пришло.
– Товарищ… капитан-лейтенант! Мы к сборному пункту… Направляемся. 25-я и 138-я бригады, одиночки.
Его сумбурный доклад моряка ничем не удивил.
– Полминуты, – проинформировал он. – Если через полминуты вы не в убежище – записываю вас на хрен в свою книжечку. Лейтенант, ведите людей! Вас же сожгут!
Сирены выли уже повсеместно, и Николай начал командовать так быстро и четко, как никогда в жизни. Через полминуты грузовик был под стеной крепкого трехэтажного дома явно дореволюционной постройки, а все они – на земле.
– Убежище туда! Под арку, затем сто метров направо!
Слова моряка полностью совпадали с теми надписями, которые они засекали на бегу. Белые стрелочки с красными буквами: «УБЕЖИЩЕ».
– Об-балдеть…
Бегущий рядом парень не успел прокомментировать, что его так поразило: то, что таблички были явно свежими, или что-то более принципиальное. Сзади глухо ухнуло. Так, что содрогнулась земля, а в доме с лязгом лопнули окна сразу в нескольких рамах. Стеклянный звон дал по ушам хуже грохота, и все на бегу шарахнулись вбок.
– Быстрее!
Николай задержался, оглядываясь на своих. Все бежали в нужном направлении, но бежали с разной скоростью, и даже на ста с небольшим метрах сильно растянулись. Полминуты – это что было, «подлетное время» после обнаружения? Это ракетный удар? Или бомбовый?
– Да мать же твою! Бегите!
Капитан-лейтенант нагонял их огромными прыжками: так бегут в атаку. Сам Николай тоже наддал, и в косую подвальную дверь они ввалились уже всей толпой: он, моряк и трое отставших ребят. Все были обвешаны железом и еще зацепились друг за друга, едва не устроив «кучу-малу» на стертых узких ступенях. Когда они были уже в тамбуре, ухнуло еще ближе, и электролампочка над головой, тонко пискнув, погасла: колба уцелела, но не выдержала спираль. Несколько секунд он моргал от поднявшейся в воздух пыли, смутно ориентируясь на матюки капитан-лейтенанта, который возился впереди с металлическими рычагами запора. Потом впереди осветился полукруг просвета, и оттуда потянуло сыростью.