Поздние новеллы
Шрифт:
Марк повержен в сомнение и муку, ибо речь идет о предположительно столь чистой «жене» и ближайшем друге сердца. Он и Маржодок, старательно подогревающий королевскую подозрительность, наобещав золотые горы, нанимают соглядатаем аквитанского карлу Мелота. Господину Тристану воспрещается вход на женскую половину.
Влюбленные разлучены и не находят себе места, что не ускользает от внимания Марка. Он объявляет большую двадцатидневную охоту. Тристан отлынивает по болезни. Брангена дает влюбленным совет (щепа масличного дерева). Они следуют ему и встречаются в саду под деревом, где их подслушивает карла, не узнав, однако, с уверенностью королеву. Он испытывает Тристана ложной весточкой от Изольды, но наталкивается на непонимание.
После этого Мелот мчится к королю и тащит его к масличному дереву у фонтана. Сцена, когда они сидят на дереве; Тристан и Изольда замечают их тень и изображают невинность, так что Марк им верит и швыряет Мелота в ручей. Пара снова может свободно сношаться.
Однако Маржодок с Мелотом начеку, они снова подзуживают Марка, слухи упорно не желают умолкать. Терзания короля беспредельны, и в конце концов он решается на средство Божьего
Триумф! Снова никаких помех на пути влюбленных. Но они часто не в состоянии притворяться, и Марк читает по их лицам. Несмотря на суд Божий, сводящий его с ума, вскоре он опять корчится от мук сомнения и ревности, не выдерживает и изгоняет обоих из замка, не желая долее позорно делить с ними счастье.
Они удаляются в чащу и живут в выстроенном великанами в незапамятные времена скалистом гроте, Марк же исходит в тоске по Изольде и проклинает свои строгие понятия о чести, помешавшие ему делить бы ее, что ли, с Тристаном. Следует предупреждение, их обнаруживают; Марк видит их через окно в крыше — между ними меч — и снова обманывается. По совету с вельможами пару призывают назад, Марк лично и коленопреклоненно просит их не давать поводов к нареканиям и получает возможность снова услаждаться Изольдой. Он не знает, не хочет ничего знать и позорно живет с Изольдой, а той уже нельзя вменить измену. Далее следует летняя постельная сцена в саду, по ходу которой Тристан и Изольда, удовлетворив желание, засыпают, а Марк за ними подсматривает. Бегство Тристана после того, как он получает от Изольды перстень. Вернувшись со своими советниками, Марк обнаруживает королеву одну, и бароны упрекают его в самоистязании и погоне за призраками. Он ничего не предпринимает по отношению к Изольде.
Тристан, переживая приключение за приключением, бродит по свету и попадает наконец в герцогство Арундель, что между землями бретонцев и англов. Там со своей герцогиней Карсией и детьми Каэдиноми Isot as blanche mans (Изольдой Белорукой) правит герцог Джовелин. Замок, где они живут, называется Карке, и Тристана принимают в нем с почетом. Знаменитому гостю рады, с ним заключают дружеский союз. Каэдин по-юношески преклоняется перед ним, с Изольдой Белорукой, чье имя с самого начала производит на Тристана впечатление, а кроткая прелесть очаровывает, его вскоре уже связывают нежные отношения, которым покровительствует Каэдин. Внутренняя борьба Тристана, связанная с его верностью ирландской Изольде. Наваждение чувств из-за имен. Неверность в верности. Извиняет свои чувства представлением о том, как Изольда лежит в объятиях Марка (образ, навеянный фантазией). Изольда Белорукая его любит; хотя бы из вежливости он идет навстречу — декламирует ей легенды, поет, пишет и читает с ней. Сочиняет канцоны, в которых неизменно присутствует имя Изольды, и все думают, что он подразумевает Белорукую. В конце концов Тристан с поцелуями заключает ее в объятия и отправляется просить руки у родителей, с радостью дающих согласие.
Свадьба сопровождается пиршествами и турнирами. Изольду Белорукую ведут к постели, в покои новобрачных. Раздевают и Тристана, и когда с него снимают шелковое платье, с руки упадает перстень ирландской Изольды. Он долго смотрит на него, борется с самим собой. Он не вправе ни подвести белокурую Изольду, ни попрать супружеский долг. Единственно сердечное смятение поставило его в такое положение, себя самого он обманывает больше, чем женщин, которым изменяет — одной с другой. В конце концов он бросается к Изольде, но просит нежнейшую потерпеть, поскольку на сердце ему давит колдовство, от коего он со временем надеется оправиться. Любя, она на это идет. В итоге они живут исключительно как брат и сестра.
Утекает немало воды, и на герцога Джовелина идут войной сильные соседи, его войска попадают в очень сложное положение. Тристан, глубоко несчастный, с радостью хватается за эту возможность и рвется в бой, а там, глядишь, и в смерть. Он выезжает вместе с Каэдином, и его ум, доблесть приносят победу: враг рассеян, однако Тристана, раненного отравленной стрелой, приносят обратно в Карке, где он лежит безнадежно прикованный к постели. Ни одно средство не возымевает действия. Тогда он вручает своему преданному юному другу Каэдину перстень Изольды, просит его отправиться в Корнуолл и уговорить Изольду приехать в Арундель. Дескать, только она может ему помочь и несомненно приедет, ибо любит его. Каэдин должен притвориться торговцем шелковыми изделиями, тайком передать королеве перстень, поклясться ей, что Тристан никогда не любил и не касался другой, и напомнить о радостях и скорбях, что они делили в прошлом. Сестра Каэдина, мол, осталась девицей по причине этой самой любви. Тристан просит также не проговориться Белорукой и сказать ей, будто речь идет о некой целительнице из дальних стран. Пусть Каэдин возьмет корабль Тристана, там лежат два паруса — белый и черный. Если посланец привезет Изольду, пусть поднимет белый парус; если возвратится без нее — черный. Каэдин, преисполненный любви и понимания, обещает все.
Однако за стенкой, у которой стоит постель Тристана, разговор подслушивает Изольда Белорукая, хоть господин и отослал ее со всеми остальными. Теперь она понимает, почему жизнь ее лишена полноты радости, нежная крошка превращается в шипящую кошку и клянется отомстить, но в присутствии Тристана продолжает изображать любовь и преданность.
Каэдин направляется в Корнуолл, высаживается у королевского жилища и достает свои товары — платки, коршунов, золотые изделия. Идет с этой красотой в замок, кой-чего продает королю и затем ненароком показывает королеве ее перстень. Изольда бледнеет, отводит его в сторонку, и он открывает ей все. Она глубоко взволнована, совещается с Брангеной, которая берется устроить, чтобы ночью один выход остался без
охраны, и Изольда пробирается с Каэдином на корабль. Им сопутствует ветер, и юноша поднимает белый парус.Тем временем Тристан исходит от тоски и ежечасно посылает гонцов смотреть, не показался ли корабль, велит даже отнести себя к морю, но из опасения увидеть черный парус возвращается в комнату, чтобы лучше уж услышать весть из чужих уст. Тут к нему приступает Изольда Белорукая и коварно сообщает о приближении черного паруса. С отчаяния он умирает.
Всеобщая скорбь велика. Господа и слуги помещают тело на роскошные похоронные дроги. Тем временем Изольда сходит на сушу и слышит отовсюду горестные восклицания, плач, погребальный звон церквей и часовен. Она в недоумении, и некий старик говорит ей, что умер Тристан. Окаменев, с сухими глазами, впереди спутников, она идет ко дворцу, сопровождаемая взглядами, пораженными ее скорбью и красотой. Тристан лежит, окруженный горящими свечами. Она обнимает его, целует и с разбитым сердцем замертво падает на похоронные дроги.
Хозяин и собака
Когда весна и вправду заслуживает наименования лучшей поры года и я рано просыпаюсь под ликующие трели птиц, потому что накануне вовремя лег, я люблю еще до завтрака выйти на воздух, без шляпы погулять по аллее перед домом или пройти в парк — подышать утренней свежестью и хоть немного насладиться ясной чистотой утра, перед тем как уйти с головой в работу. На ступеньках крыльца я останавливаюсь и свищу, свищу две ноты, тонику и кварту вниз, похожие на начало второй темы шубертовской «Неоконченной симфонии», — это сигнал или, если хотите, переложенное на музыку имя из двух слогов. И в то же мгновение, пока я иду к калитке, до меня издалека доносится сперва еле слышное, а потом уже громкое и явственное позвякиванье — это жестяной номерок бьется о металлическую отделку ошейника, и, обернувшись, я вижу Баушана, который стремглав огибает дальний угол дома и мчится ко мне во весь опор, словно задавшись целью непременно сбить меня с ног. От напряжения у него отвисла нижняя губа, и зубы сверкают ослепительной белизной в ярком утреннем солнце.
Он примчался из своей конуры, которая устроена с другой стороны дома под полом стоящей на столбах веранды, где скорее всего дремал после беспокойно проведенной ночи, пока мой двойной свист не заставил его встрепенуться. Конура закрыта занавесками из дерюги и устлана соломой, отчего в шерсти Баушана, и без того несколько взъерошенной от лежания, и между когтями лап почти всегда торчат соломинки, — зрелище, всякий раз напоминающее мне старого графа Моора, каким я однажды видел его в чрезвычайно натуралистической постановке: он появлялся из башни, где его морили голодом, еле волоча «босые» ноги в розовом трико с торчащей между пальцами соломой. Я невольно становлюсь боком к мчащемуся на меня Баушану — занимаю, так сказать, оборонительную позицию, ибо его очевидное намерение кинуться мне под ноги и повалить на землю неизменно вводит меня в заблуждение. Однако в последнюю секунду, когда Баушан уже, кажется, вот-вот налетит на меня, он вдруг резко тормозит и сворачивает в сторону, что свидетельствует о его умении великолепно владеть как собой, так и своим телом; и тут в полном молчании — Баушан не часто пользуется своим звучным и выразительным голосом — он начинает кружиться вокруг меня в какой-то неистовой приветственной пляске, в которой притоптывания сменяются безумными виляниями не только предназначенного к тому самой природой хвоста, но захватывают в страстном порыве и заднюю часть туловища до ребер, переходят в винтообразные движения всего тела, замысловатые прыжки в воздухе и повороты вокруг собственной оси; но Баушан почему- то упорно пытается скрыть это представление от моего взора, так что, куда бы я ни повернулся, он всегда оказывается за моей спиной. Однако стоит мне только нагнуться и протянуть руку, как Баушан одним прыжком уже подле меня и, прислонившись плечом к моему колену, застывает как изваяние; он стоит, прижавшись ко мне всем боком, упершись крепкими лапами в землю, и, запрокинув морду, снизу вверх глядит мне в лицо; в сосредоточенном внимании, с каким он прислушивается к ласковым словам, которые я бормочу, хлопая его по лопатке, чувствуется не меньшая сила страсти, чем в прежних его бурных изъявлениях восторга.
Баушан — короткошерстная немецкая легавая, если отнестись к такому определению не слишком придирчиво, а принять его с должной крупицей юмора, ибо если разобрать Баушана по косточкам, или, как полагается говорить, по статям, то его вряд ли можно отнести к чистокровным представителям этой породы. Прежде всего Баушан мал, он, надо прямо сказать, значительно меньше обычных подружейных легавых, и потом, передние лапы у него чуточку кривоваты, что тоже не вполне соответствует признанному идеалу. Некоторая склонность к «подгрудку», то есть к мешкообразным складкам кожи под шеей, которые придают собачьей осанке особую величавость, чрезвычайно красит Баушана, но и это, с точки зрения ревнителей собаководства, наверное, было бы поставлено ему в упрек, ибо у легавых, насколько мне известно, кожа должна плотно прилегать к шее. Окрас Баушана очень хорош. По кофейной рубашке у него разбросаны черные пятна. Но местами проглядывают и белые пежинки, почти сплошь покрывающие грудь, живот и лапы, тогда как тупую морду Баушана, кажется, взяли да и окунули в чернила. На широком лбу и прохладных, лопухом, ушах черная и кофейная шерсть сплетается в причудливый бархатистый узор, но всего забавнее и милее вихор, в который закручивается у него на груди белая псовина, торчащий, словно шип на старинном панцире. Впрочем, пестрота Баушана тоже может показаться «недопустимой» тем, для кого чистота родословной важнее личных качеств, ибо классической легавой, говорят, надлежит быть одноцветной или пегой в крапе, но никак не пятнистой. Однако главным камнем преткновения при формальном подходе к определению породы Баушана служит, конечно, обильная растительность, свисающая у него с уголков верхней губы и с подбородка, которая не без основания может быть названа усами и бородой и составляет, как известно, характерную особенность пинчера или шнауцеля.