Поздняя луна

Там было пусто. Ни Хильды, ни Сайласа. Рейн подошла к окну и посмотрела на дорогу, огибавшую дом сзади, но там не оказалось ни «форда» Хильды, ни просторного джипа Сайласа.

Сломав ноготь и ошпарив запястье, она все же умудрилась приготовить обед из консервированного супа и крекеров, но к тому времени, как она обработала ожог и заклеила многочисленные менее значительные повреждения, у нее снова пропал аппетит. Наверное, надо говорить: «заморишь голодом простуду — накормишь лихорадку», устало размышляла она.

На следующее утро она чувствовала себя несравненно лучше. Солнечный свет лился сквозь накрахмаленные белые занавески, обещая все самое прекрасное, что приходит с весной. Забраковав более сдержанные тона, она надела светло-голубое трикотажное платье, а сверху накинула кофточку с желтым рисунком. Что-то в атмосфере этого отдаленного островка требовало больше ярких красок и меньше церемонности, чем то было ей привычно. Может быть, к лету она разорится на пару простых ситцевых платьев.

А может быть, лучше и не надо. А может быть, ей лучше копить свои гроши, пока не станет понятно, просуществует ли она на них. Своих собственных денег у нее было очень мало. Родители успели потратить довольно большую сумму, пока она была еще крошкой, а Мортимер, разумеется, никогда не выдавал ни пенни, не узнав прежде, на что оно будет потрачено. Гордость не позволила ей потребовать алименты у Пола. Он не предложил, а она была не в состоянии воевать за них, хотя ее адвокат советовал ей.

Как будто туристы только и ждали, пока гелиограф [4] укажет на юг. В следующие несколько дней мимо галереи потянулся нескончаемый поток машин. Незадолго до того, как поздним утром она сделала перерыв на ленч, к галерее подъехал темно-красный фургон и нетерпеливо засигналил.

Недовольная Рейн открыла дверь вестибюля и, выйдя на узенькое крылечко, увидела, как из машины вылезает мужчина в футболке с неприличной надписью и ковбойской соломенной шляпе. Он широко улыбнулся ей из-за рыжей бороды, и Рейн не смогла сдержать улыбки в ответ на его заразительное дружелюбие. Джинсы его, изумленно отметила она, являли собой палитру изо всех когда-либо существовавших цветов.

4

Светосигнальный прибор для связи, работающий при помощи зеркал, отражающих солнечные лучи на большие расстояния.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — крикнула она.

— Привет! Привез вам тут целое море моих зимних работ. А где Реба?

— Если вы о мисс Флинт, то она вышла замуж и живет сейчас в Гонолулу. Я вместо нее, меня зовут Ларейн Эшби. Теперь я управляющая галереей.

— Кен Лоусон. Вы уж извините за гудок. У меня зарезервировано место на пароме на Сидр-Айленд, а мне еще пару миль надо проехать. Может, поможете мне вытащить картины? Они большие, но не очень тяжелые — в основном написаны на акриле.

Она спустилась на три ступеньки вниз как раз вовремя, чтобы принять яркое полотно, осторожно взяв его за шнур, попробовав сначала, достаточно ли он прочен. Будучи консультантом, она, разумеется, никогда не участвовала в разгрузке или погрузке, но это вполне в ее силах. Пока Кен разворачивал тщательно упакованные работы, она уже раз десять продефилировала из вестибюля в галерею и обратно.

Покончив с этим, пока Кен укладывал упаковочные материалы в багажник фургона, она достала квитанцию о принятии картин на комиссию и бланк для расписки. Как бы он ни опаздывал на паром, он не мог уехать, не заполнив бумаги.

Еще через час обаятельный художник уже не выказывал никаких признаков торопливости. Осмотрев собранные в галерее работы, оценив почти все очень откровенно, чтобы не сказать — негативно, он попросил чашечку кофе.

— Придется довольствоваться растворимым, — предупредила она.

— Послушайте, давайте лучше пойдем куда-нибудь и разживемся пиццей? Вы ведь все равно еще официально не открыты, верно? Закройте дверь, и пошли. Я могу уехать и на следующем пароме.

Под влиянием импульса, который она сама не могла объяснить, Рейн приняла приглашение. Это никак не было связано с тем, что она вот уже несколько дней практически не видела Сайласа, совершенно не связано с тем, что она подхватила ужасную простуду во время их прогулки, а он даже не обратил на это внимания. Конечно, ничего особенного не было в том, что она закрыла на часок галерею, чтобы отправиться на дружеский деловой ленч.

Хорошо зная остров, Кен быстро нашел место, где подавали пиццу, и Рейн с удовольствием принялась за неожиданное угощение. Она ела пиццу, наверное, всего раза два в жизни, оба раза еще в колледже. Ни Мортимер, ни Пол пиццу не жаловали.

Даже себе она потом не призналась, что смесь пепперони, анчоусов и грибов не была и вполовину такой вкусной, как похлебка из моллюсков, которую они ели с Сайласом.

И все же это пусть маленькая, но победа, решила она на обратном пути. Она позавтракала с мужчиной и получила огромное удовольствие, несмотря на то, что на нем были измазанные краской джинсы и неприличная футболка вместо костюма классического покроя и галстука. В порыве гостеприимства она пригласила его на чашку кофе, о которой он просил раньше.

— Конечно, шпинатной настойки тетушки Джейн уже не осталось? Реба всегда предлагала мне стаканчик.

Голос Кена прозвучал тоскливо, и Рейн подумала: интересно, насколько дружескими были его чувства к ее предшественнице?

— Ммм, хорошо, я полагаю, это возможно, хотя и не советовала бы вам ее пить, если вы собираетесь в скором времени сесть за руль.

Он подмигнул, следуя за ней в гостиную.

— Да, от этой смеси в голове шумит, но обещаю, только маленький глоточек, чтобы запить пиццу, и я направляюсь прямо к парому на остров Окракок. К тому времени, как я пересеку залив Хаттерас, я буду как стеклышко. Кроме того, это ваша вина, что я опоздал на свой паром на Сидр-Айленд. Если бы вы не дарили меня все время этой улыбкой Моны Лизы…

Еще через двадцать минут к ним присоединился Сайлас. Рейн хохотала над одной из невероятных историй Кена и даже не слышала, как он подъехал. Когда Рейн представила их друг другу, улыбка Сайласа была безупречно вежливой, хотя и не слишком сердечной. Не должна же она чувствовать себя виноватой? Ей полагается обеденный перерыв, и нет такого закона, который запрещал бы ей проводить его не одной. И вообще она уже достаточно взрослая, чтобы выбирать себе собеседников.

— Передайте привет Ребе, Флинт, — весело сказал Кен, когда они все втроем стояли на пороге. — Надеюсь, вы не возражаете, что я назначу свидание вашей новой управляющей?

Кен подмигнул ей, и она почувствовала, что, образно выражаясь, пора и остановиться. Импровизированный обед — это одно, а заранее назначенное свидание — совсем другое. С Кеном весело, но у нее не было ни малейшего желания подавать какие-либо надежды, которые могут привести потом к новым осложнениям. Если она согласится раз, он может попросить ее об этом снова, и рано или поздно он будет ожидать от нее еще чего-то — того, что она не сможет дать.

После того как Кен уехал, так и не определившись со свиданием, Сайлас молча рассматривал оставшуюся пару бокалов. У него были все основания возмущаться, что она предложила настойку тетушки незнакомцу. Она и сама не понимала, как это у нее получилось. Она никогда раньше не совершала таких безответственных поступков.

Заранее защищаясь, она выпалила:

— Он же друг Ребы! Она всегда предлагала ему стаканчик настойки вашей тетушки. Если я много позволила себе, тогда…

Сайлас мягко заметил:

— Я что, предъявляю претензии? — Он уселся на софе и спокойно взглянул на нее. — Теперь это и ваш дом, Рейн. Вы вправе приглашать сюда, кого вам будет угодно. Меня просто немного удивляет ваш вкус. Никогда бы не подумал, что ваш тип мужчины — это Лоусон, — сказал он с доводящим до бешенства спокойствием.