Поздняя луна
Шрифт:
Сайлас сбавил скорость, чтобы не тревожить ее. Он водил машину так же умело, как делал большинство вещей — кроме, возможно, устройства личной жизни. Всю неделю он ругал себя за то, что отпустил ее, не потребовав какой-нибудь гарантии.
Слабый запах ее духов еще больше возбудил его. Что они ему напомнили тогда, в первый вечер? Цветы, умытые дождем цветы. Такие же сладкие, нежные и неуловимые, как она.
Твоя неуловимость, маленькая моя любовь, скоро останется в прошлом, поклялся он себе, въезжая на мост через залив Орегон. К западу слабые штрихи золота еще касались блестящего горизонта
Медовый месяц. Не слишком ли он много берет на себя? Он не мог предложить ей особо выгодных условий в этом контракте, заключаемом на всю жизнь. Во-первых, возраст. Он очень стар для нее; он знал об этом все время, но заставлял себя забыть разделявшие их годы. Из-за того, что он в отставке, это кажется еще хуже. Он начал молодым — в семнадцать. А теперь ему на двадцать лет больше.
Положим, его отец был еще очень энергичным мужчиной в свои семьдесят четыре года. Нужно было заехать познакомить их, но Сайлас слишком торопился доставить ее домой, чтобы тратить время на что-то не столь важное.
Увидев впереди мощеный поворот, он затормозил.
— Маленькая… Рейни, — тихо позвал Сайлас. Он дотянулся и расстегнул ремень. Когда костяшки пальцев коснулись ее груди, он еле заставил себя убрать руку. Он еще даже не поцеловал ее, а уже хотел так, что едва мог думать о том, что нужно доехать до дома.
— Просыпайся, маленькая. Через несколько минут луна поднимется над океаном.
Зевая, Рейн поморгала и попробовала выпрямиться.
— Мы уже дома?
Эти слова, сорвавщиеся с ее уст, никогда не звучали для него так сладко, как сейчас.
— Почти. Я боялся, что у тебя будет растяжение шеи, и ничего не мог сделать, не остановившись. Напомни мне, чтобы я поменял эту штуку на прекрасную удобную модель с раскладными креслами — даже на заднем сиденье.
— Такая, которая разгоняется от нуля до двадцати всего за три минуты, — сонно пробормотала она, потягиваясь на откидном сиденье.
— Ты же знаешь, это моя обычная скорость. — В его глазах сверкнула улыбка, когда он увидел, как она постепенно просыпается. Точно цветок распускается.
— Это больше похоже на «даймлер» Мортимера с Гордли за рулем, — заметила Рейн. — Вообще-то это никакой не «даймлер», это просто старинный «мерседес-бенц», но Мортимер всю жизнь имел «даймлеры», и, когда две компании слились, он все равно продолжал называть его «даймлером». — Теперь она могла смеяться над этим. — Это так похоже на него. Он ненавидел перемены. То немногое, что он не мог контролировать, он просто игнорировал.
— Хочешь рассказать мне об этом? — Сайлас повернулся к ней, изо всех сил подавляя рвущееся из него желание.
— Нет, это неважно. Об этом я расскажу тебе потом — сейчас я хотела бы поговорить с тобой о чем-то еще, Сайлас.
Нотка неуверенности в ее голосе встревожила его, заставила насторожиться. Может быть, она вовсе не разведена. Может быть, она рассказала ему эту
историю про родителей, чтобы подготовить почву.— Давай пройдемся, — коротко предложил он.
Сайлас вышел и открыл ей дверцу. Рейн снова зевнула, и ему пришло в голову, что она, наверное, устала. Перелет через всю страну и его-то всегда выматывал, а она еще в придачу только что пережила семейную драму.
Он нежно тронул ее за руку, мечтая взвалить ее усталость себе на плечи.
— Сними туфли, солнышко. Пусть твои мускулы расслабятся, и ты подышишь свежим воздухом.
Что бы она ему ни сказала, они что-нибудь придумают. Она была здесь; фактическое владение — это уже девять десятых юридического.
— А что мне делать с чулками?
— Сними их. Я отвернусь, чтобы не стеснять тебя.
На ней были колготки, но она сделала так, как он сказал, аккуратно засунув их в одну из своих лакированных туфелек.
— Готова, — прошептала она, почти жалея, что он отвернулся.
Оставив обе пары обуви в машине, Сайлас закрыл ее и положил ключи в карман. Потом потянул Рейн к узкому настилу, который вел через дюны к пляжу.
— Начнем отучать тебя от Тихого океана. — Немного ревниво он спросил: — Ты видела там что-нибудь, что можно с этим сравнить?
Они стояли на вершине дюны, овеваемые мягким соленым морским ветром, и любовались зрелищем бледной луны, выплывающей из чернильно-темной воды. Ее блестящее отражение протянулось на всю обозримую даль, расширяясь и заканчиваясь почти у их ног.
— Опять магия луны? — Она прижалась к нему, и он обнял ее.
— Я бы заказал для вас красный ковер, леди Рейн, — шутливо сказал он. — А пока придется довольствоваться этим.
— Это куда более красиво, чем в Сан-Франциско, Сайлас. — Потому что он был рядом с ней, добавила она про себя. — Сайлас, ты знаешь, ведь ты меня еще даже не поцеловал!
— Тебе не известно почему? — прерывисто ответил он, сводя ее с вершины дюны на ровный песчаный берег.
Мелкий песок скользил под ее нежными ступнями, наполняя ее тело чудесными ощущениями.
— Скажи мне.
Они шли по утрамбованному волнами берегу, и мягкие теплые пузырьки морской пены ласкали их босые ноги. Сайлас повернул ее лицом к себе, его чеканные черты были едва различимы в серебристой тьме.
— Потому что, если бы я поцеловал тебя, когда ты сошла с этого самолета, я уже не смог бы пройти через здание терминала. Так достаточно понятно?
— А теперь? — прошептала она.
— Да ты понимаешь, о чем просишь? — Его руки гладили ее спину через шелковистую ткань блузки. Потом они спустились на бедра, сжимая упругие маленькие ягодицы и подталкивая их, пока она не прижалась, вся дрожа, к его крепкому телу.
Она инстинктивно чуть отодвинулась, и он позволил ей это.
— Только сначала, милый, мне нужно…
— Повтори, — приказал он хриплым от напряжения голосом.
— Мне нужно…
— Первый раз ты назвала меня иначе — я имею в виду эпитеты, которые не стыдно повторять.
От этой шутки она почувствовала себя как-то свободнее.
— Милый, — повторила она. — Милый Сайлас, не могли бы мы найти сухое местечко и немного посидеть? Думаю, лучше сказать тебе это на берегу, пока темно.