Пожар любви

— Да, — ответила она с нескрываемым разочарованием. — Я приехала.

Зейн искренне улыбнулся — во всяком случае, так ей показалось. Он положил руку ей на плечо.

— Джентльмены, позвольте представить вам Лили Митчелл из Хьюстона. Лили, это Росс Вейнберг и Гилберт Хейс.

— Рад познакомиться с вами, Лили, — сказал Росс, протягивая руку.

— Очень приятно, — ответила Лили, пожимая ее.

— Вы совершенно очаровательны, — произнес Гилберт, слегка приподнявшись со своего места.

Зейн сделал знак официанту принести еще один стул. Гилберт повернулся к Зейну:

— Глядя на юную леди, не ошибусь, если скажу, что нам пора откланяться. Я сообщу тебе свой ответ через несколько дней. — Он встал и пожал Зейну руку.

Росс последовал его примеру.

— Рад вашему предложению, Зейн. Можете сказать в «Мелтон», что я готов делать дела только с вами и больше ни с кем.

— Да, мистер Вейнберг. Я скажу им. Не знаю, как благодарить вас за то, что вы дали мне эту возможность.

— Я всегда гордился тем, что умею открывать новые таланты, Зейн. Если вы и дальше будете действовать так же решительно, как сейчас, вы преуспеете в нашем бизнесе. Помните, я слежу за вами.

— Да, сэр!

Зейн попрощался и, после того как они отошли, взял Лили за руки и стиснул их.

— Боже мой! Лили, ты стала еще красивее.

Как ни старалась Лили отогнать грусть, ничего не выходило.

— Мне кажется, ты о многом забыл, Зейн, — сказала она.

Он поцеловал ее руку.

— Нет, не забыл. — Он смотрел ей в глаза, но не мог догадаться, о чем она думает. — Тебе понравился лимузин?

— Хороший.

— Конечно, я должен был сам за тобой приехать, но я действительно был занят. Этот ленч для меня слишком важен. Ты только представь себе: те двое могут одним махом обеспечить мне карьеру. Понимаешь, какая удача! Я стану самым молодым менеджером, который когда-либо работал в «Мелтон». Я попал в струю, Лили.

— Вижу, Зейн. — «Но куда она тебя вынесет, любовь моя?»

— До чего же ты потрясающе выглядишь! Расскажи о себе. Как ты живешь?

— Особенно нечего рассказывать. Сдала все экзамены на «отлично». Мне дали бы почетный диплом… если бы не геометрия.

Зейн смотрел на Лили ничего не выражающим взглядом.

— Что-то не так?

— Я просто подумал… Школа… Мне кажется, что прошло сто лет. Я имею в виду… Я хотел сказать, столько всего произошло с тех пор, как я приехал в Нью-Йорк. Уже шесть месяцев. Полгода.

«Полжизни», — подумала она печально.

Зейн заметил тень грусти в фиалковых глазах Лили и вдруг с болью осознал, что это он сделал их такими. Нужно было как-то исправить дело.

— У меня такие планы насчет нас, Лили.

— Правда?

— Сегодня идем в театр. Если хочешь, завтра можем пойти в «Метрополитен». Тебе нравится опера?

— Не знаю, я ни разу не была.

— Я больше всего люблю «Травиату».

— Ты полюбил оперу?

— Как-то постепенно втянулся. — Он широко улыбнулся. — Оказалось, что мне нравится многое из того, чем я раньше не интересовался. — Он от души рассмеялся. — Ладно, пошли. Я специально для тебя навел порядок в квартире. Мне не терпится показать тебе ее. Я даже купил новую кровать. Это мое первое приобретение из мебели. Я заказал ее сразу после возвращения из Парижа.

— Ты летал в Париж?

— Да, в прошлом месяце. Разве я тебе не говорил?

— Нет, не говорил.

Никогда еще пропасть между ними не казалась ей такой огромной. Мир Зейна был так далек, гораздо дальше, чем она ожидала. Лили почувствовала, что сделала глупость, приехав к нему в Нью-Йорк. Она всего лишь семнадцатилетняя школьница, ребенок, а он уже бизнесмен, которого уважают люди постарше ее отца. Они прожили в разлуке без году неделя, а Лили уже не знала, с какой стороны подступиться, чтобы его вернуть. Она всегда считала себя сильной и независимой. Была так уверена в себе, в том, что сможет пробиться в жизни, как с помощью мачете пробивалась через джунгли. Но похоже, на сей раз жизнь решила научить ее быть скромнее. У нее возникло чувство, словно она потеряла часть себя. Впервые в жизни Лили не знала, что делать.

Квартира Зейна понравилась Лили — пожалуй, даже слишком. Углы украшали пышные папоротники в кашпо из макраме. У окна новый диван с кожаными подушками, повернутый лицом к улице. На стеклянном журнальном столике возвышалась стопка книг о ювелирных изделиях, старинных украшениях, драгоценных камнях. По сторонам маленького камина располагались два старых кресла. Роль кухни играла ниша, отделанная, однако, по последнему слову и начиненная новейшими приспособлениями и посудой, которой обрадовался бы самый придирчивый гурман.

— А кто готовит?

— Я, — ответил Зейн, выходя из спальни, куда только что отнес багаж Лили. — Есть надо дома.

Лили взяла французскую поваренную книгу, открытую на разделе «мясные блюда».

— Соскучился по техасскому барбекю?

— Как сейчас помню запах жареной грудинки, — отозвался Зейн и, подойдя к Лили, положил ей руки на плечи. — Я соскучился, Лили. — Он поцеловал ее.

Она полгода ждала этого поцелуя и ни за что бы не поверила, что он будет таким.

Казалось, Зейн говорил ей «здравствуй», а она уже отвечала «прощай».

Все последующие дни он делал вид, что между ними ничего не происходит. Зейн вел себя так, словно Лили интересуется его работой не меньше, чем он сам, и старается не замечать, насколько они отдалились друг от друга. Он с притворным интересом слушал ее рассказы о французском клубе, уроках, школьных выборах и ее работе в отцовском магазине. И хотя сложные отношения с матерями все еще сближали их, связь эта уже была не такой прочной, как когда-то. Жизнь Зейна совершенно изменилась, но винить в этом было некого. Он все еще любил Лили, но они стали другими. Вернее, он стал другим.

Наблюдая за Лили, Зейн догадывался, что она испытывает те же чувства, и ему стало невыносимо жаль ее.

* * *

Лили пробыла в Нью-Йорке до Нового года. Утром она улетела в Хьюстон, поскольку на следующий день начинались занятия в школе. Поднявшись на борт самолета, сна почувствовала себя пятилетним ребенком, которого отец сажает в автобус, как будто Зейн был старше ее не на два года, а на все тридцать.

Они занимались любовью почти каждый день. Он показал ей Манхэттен, свой офис, познакомил с новыми друзьями, каждый из которых считал своим долгом сказать что-нибудь по поводу ее возраста.