Пожар страсти

– Н-не могу поверить, что все это происходит со мной, – пробормотала Гиацинта.

– Я бы тоже не поверила, если бы это происходило со мной. Да-да! – Лина откинулась на стуле. – Это очень большая фирма. Они хотят расширить свой рынок, прибрать к рукам парфюмерию, ювелирное дело, модельную обувь и прочее. Один из этих людей видел твои вечерние комплекты в Калифорнии. Уверена, это их здорово заинтересовало. Так что ты помни об этом, Гиацинта.

– По-моему, мне это снится.

– Нет, не снится, и будь начеку: они намерены прислать своих людей, чтобы обсудить кое-какие детали, – завтра или послезавтра.

* * *

– Как обрадовалась бы твоя бабушка! – воскликнула Францина, и это кое-что значило для нее, никогда не любившей свекровь и не любимой ею. Затем последовали уточнения: – Конечно, она научила тебя технике. Что же касается вкуса, то он у нее был ужасный. Это сочетание зеленого и темно-бордового – немыслимо! Похоже на гниющий виноград.

– Прежде всего надо нанять первоклассного адвоката, – заявил Арни, когда позвонил ей по телефону якобы для того, чтобы дать отчет об Эмме и Джерри. – Никогда не знаешь, что произойдет во время этих покупок и смене владельцев. Ты должна защитить себя, Гиа.

Она вспомнила о реакции этих двух людей, войдя на следующее утро в кабинет Лины. Помимо хозяйки, там находился лишь один мужчина, сидевший лицом к Лине и спиной к двери. Увидев Гиа, он поднялся. Это был Уилл Миллер.

Гиацинта сразу заметила, что он просиял. Она уже забыла, что у него такие зеленые глаза.

– Ну-ну, – проговорил он. – Вот так встреча!

– Так вы знакомы? – удивилась Лина.

– Были знакомы. Но потом поспорили друг с другом. Помните, Гиацинта?

Гиа затруднилась бы сказать, что почувствовала. С одной стороны, в ней еще тлел гнев – разве не вел себя Уилл Миллер пренебрежительно в тот памятный день? С другой стороны, она испытывала радость, увидев его. Ведь Гиацинта частенько думала о нем. Однако Гиа понимала, что не может всерьез кем-нибудь увлечься. Появление Уилла создавало осложнения. А ей осложнений хватало и без того.

– Как видите, – холодно заметила она, – я последовала вашему совету.

– Давая его, я и не помышлял, что он окажется таким удачным.

Этот краткий диалог был прерван появлением новых людей и не возобновлялся до полудня, когда деловая встреча закончилась.

– Может, пойдем перекусим? – предложил Уилл.

– Спасибо, но обычно я обхожусь сандвичами, которые сюда доставляют. У нас сейчас много дел.

– Тогда не согласитесь ли пообедать и выпить?

– Сожалею, но я приглашена на обед.

– Сегодня пятница. Давайте пообедаем завтра.

– У меня гости. Друзья моей матери, – поспешно добавила Гиацинта, объясняя тем самым, почему не может пригласить его к себе.

– Тогда давайте погуляем в парке в воскресенье. Я не позволю вам отказаться, Гиацинта. Не забывайте: скоро вы станете служащей корпорации.

В глазах Уилла появился озорной блеск. Гиацинта с вызовом возразила:

– Только не говорите, что это вы владеете корпорацией.

– Разумеется, нет. Никто не владеет всей корпорацией. Что, по-вашему, означает «корпорация»? Посмотрите в словарь.

Он поддразнивал ее, словно они были знакомы очень давно. Так делали только отец и Францина.

– Кто же вы в таком случае? – спросила Гиацинта.

– О’кей. Компания Р. Дж. Миллера распалась, когда умер мой отец – вскоре после того, как я видел вас последний раз. Это даже был не просто развал, а перекупка. Я сейчас один из вице-президентов новой компании. И буду жить в Нью-Йорке.

Уилл полез в карман и извлек очки в роговой оправе.

– Я купил новые очки и пользуюсь ими, когда нужно выглядеть постарше. Помните, когда-то я хотел выглядеть моложе? А с вами сейчас, пожалуй, мне нужно снова казаться постарше. Вы будете больше уважать меня, поскольку благодаря мне стали такой важной фигурой. Ну улыбнитесь же, Гиа! Я паясничаю, а вы даже не улыбнетесь!

«Ах, уходи! – подумала она. – Уходи, я не хочу тебя, ты мне не нужен. Я хочу тебя, но не могу сближаться с тобой, поскольку ты ничего не знаешь обо мне. Это несправедливо по отношению к тебе, это бессмысленно, и поэтому оставь меня».

– Поздний завтрак в воскресенье? – снова предложил Уилл.

«Опалы, – подумала она. – У него глаза как опалы». И вдруг засмеялась и кивнула:

– Ладно. Поздний завтрак, если вы так настаиваете.

– Только ничего не ешьте до этого. Я люблю, когда у женщин хороший аппетит.

– Вы уже приказываете мне?

– Конечно. Я босс, исполнительный вице-президент, который только что купил вас и хорошо вам платит.

– Апрель. Мой любимый месяц, – сказал Уилл. – И знаете почему?

– Потому что май еще впереди, а за ним и целое лето.

– Правильно! А как вы относитесь к сентябрю?

– Я не особенно люблю осень. Она красива, повсюду багрянец и золото – все это так. Но тем не менее я чувствую, что все замирает. Впрочем, зиму я люблю. Даже очень. Угадайте почему?

– Очень просто. Потому что впереди весна. Падает снег, и в супермаркетах продают нарциссы. Я прав?

– Да, да, вы правы.

Они медленно шли через парк. Был четвертый час. Поздний завтрак длился два часа, они говорили без умолку и продолжали беседовать и сейчас, потому что случайные и вроде бы бессвязные мысли как-то удивительно и таинственно связывали их.

– Вы исчезли. Я не мог найти никого, кто вас знал, кроме людей из магазина, но они ничего о вас не слышали. Я искал вас всюду. Вы даже не оставили своего почтового адреса. Почему?

Уилл смотрел на нее так пристально, что, казалось, его взгляд пронизывал Гиацинту.

– Был развод, – ответила она. – Я тяжело переживала его и хотела лишь одного – убежать, забыть все, что связывало меня с тем местом.

– Понятно. Вам покажется это странным, Гиацинта, но у меня были особые причины для того, чтобы видеть вас. Я хотел принести извинения за то, что столь бестактно высказал свою точку зрения в тот день. А вторая причина в том, что, находясь в Европе, я пошел на выставку Дюфи и впервые узнал о том, что он делал зарисовки мод. Меня это поразило. Его этюды – настоящие маленькие жемчужины: акварели, рисунки пером и чернилами. Дюфи делал их для одного знаменитого парижского кутюрье еще перед Первой мировой войной. Я сразу же подумал о вас и о связи моды и искусства.

– Значит, вы знаете об искусстве гораздо больше, чем говорили.

– Нет, я знаю очень немного.

Между тем они подошли к музею.

– Не хотите зайти?

– В другой раз. Сегодня я хочу беседовать с вами. Расскажите о себе.

– Рассказывать особенно нечего. Я усердно работаю, и мне это нравится. Я почти счастлива. Вы дали мне добрый совет.

– Я не о работе, а о вас. Вы и сейчас чувствуете себя одинокой, когда уже все позади? Говорят, люди часто испытывают одиночество после развода.