Пожарский 3

Он смотрел и не верил своим глазам. Это была не одна формула, а целая сеть, вливающихся и наслаивающихся друг на друга. Словно гигантская коса, в которую всё вплетают и вплетают новые ленты. Штормовой кокон становился шире и шире, а князь Пожарский стоял внутри, словно в глазу бури. Вот внутренняя капсула расширилась настолько, что акробаты оказались внутри неё, а внешние «ленты» заклинаний начали сталкиваться с магостатическими гранатами. Гранаты вспыхивали, заклинания схлапывались, но на их место из глубины кокона тут же встраивались новые, а кокон лишь укреплялся.

Что происходило внутри магической структуры, теперь было видно очень плохо. Вдруг штормовой столб дрогнул и медленно, шаг за шагом, двинулся в сторону Муромца. Одновременно из-под защиты бури выскочили те терракотовые акробаты, побежали между людьми, отыскивая кого-то, подхватили, потащили внутрь.

Волна обрушивающихся на Пожарского гранат превратилась в шквал, но князь продолжал идти. Поднимающийся столб покачивался, словно удерживать его на ходу было делом не самым лёгким.

Акробаты снова выскочили из-под укрытия и кинулись к Муромцу, мгновенно организовав вокруг него мелькающий защитный круг. Илья одной левой рукой подхватил лежащую у его ног девушку, в которой Болеслав узнал Белову, а посохом продолжал крутить над головами «зонтик». Вся группа двинулась на сближение с Пожарским.

Ноги у боевого декана нещадно тряслись. И, тем не менее, он постарался вцепиться в столб и встать прямее. Рядом застонала и завозилась алхимичка. Глаза её были закрыты, а рука шарила по карману — неужели у неё и лечилки с собой?

Вдруг один из акробатов остановился и уставился на Болеслава, крикнул что-то нерусское своему товарищу, и оба кинулись к нему.

— Её, её тащите! — он кричал изо всех сил, плохо себя слыша и показывал на Аристину.

Акробаты подхватили и поволокли профессоршу. Штормовой столб сделал ещё пару шагов к Муромцу, да и сам он, убедившись, что акробаты крепко держат защиту, начал отступать быстрее.

Кто-то, наблюдающий за всем со стороны, принял решение. Обстрел магостатическими гранатами резко прекратился. Со всех сторон из укрытий повалили вооружённые холодной сталью люди. Лица их были скрыты личинами. Болеслав отметил, что практически никто не стреляет — почему? И тут же нашёл ответ: им были нужны пленники! Причём, конкретные.

На противоположном краю площади крик взвился с новой силой. Нападающие переворачивали стонущих студентов, заглядывали в лица, кого-то уже тащили, рубя направо и налево всех, кто посмел оказать хоть какое-то сопротивление. Самая большая группа захватчиков бросилась к Беловой, но кроме Муромца, ловко размахивающего посохом, их встретило неожиданное дополнительное препятствие в виде глиняных акробатов, которые, конечно, оружия не имели, но немедленно включились в рукопашную.

И ещё в одном просчитался неизвестный противник. Как только магостатический обстрел прекратился, кокон бури мгновенно вырос чуть ли не в два раза. Следом он продвинулся в сторону Муромца на несколько быстрых шагов, приподнялся ближним к ним краем и накрыл и Илью, и Анну, и часть попавшихся глиняных акробатов, и всех, кто с ними бился или оказался у них под ногами. Со стороны всё выглядело так, словно столб бури съел сражающуюся группу.

В следующий момент — Болеслав мог бы поклясться — мелькнуло нечто вроде чёрной молнии, и он снова на несколько мгновений оглох. В этой существующей только для него абсолютной тишине он увидел, как кокон бури снова вспух и начал расширяться быстрее и быстрее, словно преодолел порог какого-то сопротивления. Пыльная мелькающая стена надвинулась вплотную, Болеслав зажмурился, инстинктивно прикрывая лицо локтем, начал падать… и в тот же миг оказался внутри.

Глиняные руки подхватили его и усадили, прислонив спиной к столбу. В ушах снова зазвенело. Вокруг ползали и пытались приподниматься оказавшиеся в кольце студенты. Взгляд отметил Аристину, обнимающую Анечку Белову, и Муромца, не отходящего от них ни на шаг. Рядом с ними жались испуганные музыканты в обнимку с инструментами. Бегали, то и дело выскакивая за стену магической защиты, глиняные акробаты. В высоте парил меч, и от него время от времени разбегались сетью чёрные молнии. А кокон бури всё расширялся и набирал мощь. И посреди него стоял очень спокойный и сосредоточенный князь Пожарский.

ЛИЧИНЫ

Виктория смотрела в картинку, которую передавал экран магофона, и тряслась от ярости:

— Этот злосчастный меч!!! Он снова сбил нам все карты!

— Не все. И, к сожалению, дело не совсем в мече… Впрочем, царь убит — это главное. Хотя… я думаю, мы должны постараться нейтрализовать этот фактор, чтобы прочим энтузиастам было неповадно… — пожилая леди достала второй магофон и произнесла одно только слово: — Экскалибур.

Виктория прикусила губу. Старшим и опытным виднее, и давно пора было поставить на место этих русов, но… Что если нападение на особняк посреди Москвы оттолкнёт возможных сторонников? К тому же, с точки зрения Виктории, назвать акцию устрашения против Пожарского именем меча, которого с лёгкостью победил родовой меч того же Пожарского, было не самой удачной идеей.

Однако пожилая леди не мучалась сомнениями. Она продолжала глядеть в экран и презрительно кривила губы, покуда её не отвлёк звук открывшейся дверцы. Дама обернулась с недовольством:

— Н-ну?

— К девке пробиться не удалось. Но есть и хорошие новости.

Мужчина в личине сделал шаг в сторону, и в фургон втолкнули обмякшее тело.

— Да неужели? — голос пожилой дамы наполнился ядом. — Ну-ка, приподними-ка ей голову, я хочу видеть лицо.

Мужчина перевернул тело и приподнял голову за волосы. Пленница застонала. Дама подошла чуть ближе, тяжело опираясь на трость:

— Ну, здравствуй, Ярэнья, — старая ведьма говорила издевательски, то ли вынужденно, то ли специально коверкая имя. — Надеюсь тебе понравился наш горячий приём?

Ярена приоткрыла глаза и выплюнула узнавание:

— Моргана!

— Н-да. Я рада, что ты помнишь моё имя, как и я твоё. Или мне теперь следует называть тебя Яга? — она брезгливо ткнула своим костылём в Яренину помертвевшую ногу. — Соболезную. Увести.

На шее у Ярены замкнулся адамантиевый обруч. В то же мгновение в омертвевшую ногу хлынула такая боль, что глаза архимагини закатились, а сознание благословенно выключилось.

ГЛАЗАМИ МАГИСТРА

Болеслав чувствовал себя совершенно беспомощным. Отвратительное ощущение. Слабость продолжала накатывать волнами, с трудом позволяя максимум самостоятельно сидеть. Ещё и слух никак не желал возвращаться — выводящий из себя пронзительный звон сменялся периодами пугающей тишины. Оставалось только наблюдать. Вот неподалёку от Пожарского распахнулся огромный портал, и оттуда вывалился двенадцатиглавый боевой ящер. Со Змеем Горынычем декан боевого факультета лично знаком не был, но фотографии видел во множестве, поэтому уверенно опознал.

Змей хотел ломиться через барьеры, но Пожарский сделал отрицающий жест рукой и показал на кокон и вверх, на меч. Горыныч поспорил, но согласился. Эх, услышать бы, что говорят…

Змей перекинулся в человеческую форму, встал рядом с Пожарским и начал как будто бы слегка раскачиваться. По губам Болеслав смог угадать, что оба — и Горыныч и Пожарский — считают вслух. Хоп! Горыныч вскинул руку, словно с бокалом — и кокон вырос рывком! Ах, вот что они сделали! Синхронизировали заклинания!

Резко увеличившееся пространство захватило несколько личин, слегка прибитых штормом. Акробаты бросились к ним, но не добивать, а вязать. Допросить можно будет, толково. А отобранная у нападающих площадь всё росла. Скоро, должно быть, покроет весь обширный академический двор.