Пожиратель Драконов. Часть 2

Можно было облегчённо выдохнуть. И я так бы и сделал, если бы вдохи и выдохи не сопровождались жуткой режущей болью.

Резкая перегрузка от взрыва заставила меня выблевать целую бочку крови: внутренние органы смялись и оказались порваны во множестве мест.

Кости правой кисти превратились в труху. Кости плеча и предплечья растрескались, будто полые птичьи. Всему остальному скелету тоже нехило досталось. Без трещин, кажется, не осталось ни одной кости во всём организме.

Тем не менее, не это было худшим, потому что это всё было поправимо. Несмотря на адскую боль, едва не отправившую меня в отруб, вызванную, фактически, ушибом всего тела, все эти травмы с моей регенерацией затянулись бы максимум за сутки.

Ничего наподобие повреждений от мировой ауры Палема сейчас я не получил, и даже глаза удалось защитить. Вернее, глаз. Протезу даже от такого взрыва ничего бы не было.

Хуже всего оказалось то, что невероятный по мощи взрыв, сопровождаемым не меньшим электрическим разрядом, произошедший, фактически, у меня перед лицом, превысил то, что мог выдержать мой волчий доспех.

Броня, созданная из шкуры далеко не самого сильного Майигу, хоть и постепенно росла вместе со мной, в последнее время, похоже, достигла своего предела. И сейчас разница в качестве между ней и перчатками из сердца горного великана показала себя «во всей красе».

Перчатке, несмотря на то, что на неё пришлась основная мощь взрыва, было хоть бы хны. Она лишь раскалилась докрасна, но ни единой, даже минимальной, деформации, я на ней не заметил.

А вот покрывавшая моё тело, мимикрировавшая под драконью чешую броня пришла в полную негодность.

Первая и единственная атака Палема, которую я встретил телом, была, по сути, просто невероятно мощным шлепком. Так что мягкий волчий доспех, хотя и был серьёзно повреждён, целостность не потерял.

Теперь же правый рукав, половина брони, закрывавшей грудь и спину, а также часть на левом плече оказались сожжены практически дотла. Остальной доспех, хоть и был сильно обуглен, остался более-менее целым.

Вот только уже никакими способами я бы не смог его починить. Одно дело — залатать дыры и с восстановить внутреннюю структуру, повреждённую мировой аурой бога войны. И совсем другое — воссоздать сгоревшие части из ничего.

Волчьему доспеху, бывшему со мной ещё до того, как я стал Майигу, пришёл конец.

Я принял человеческий облик. Так я был менее заметен для потенциальных пролетающих мимо драконов.

Броня, немного «поднатужившись», тоже приняла «гражданскую» форму. Как и в полной версии, у моих водолазки и плаща отсутствовали правые рукава, грудь и спина оказались обнажены по пояс, а оставшаяся ткань стала ещё чернее, чем обычно.

Ну, хотя бы голым не остался. Тем не менее, благодаря связи, что образовалась между мной и волчьим доспехом после того, как он прошёл вместе со мной через обожествление, я понимал, что и такой облик броня сможет поддерживать недолго.

Максимум через несколько часов он вернётся в свою истинную форму и в ней и останется, лишившись всей своей магии и став просто довольно прочными кусками неведомого материала, когда-то бывшего волчьей шкурой.

Сказать, что это было обидно — значит ничего не сказать. Я, конечно, планировал в ближайшем будущем найти для себя более подходящую по уровню броню, но избавляться от волчьего доспеха не собирался ни в коем случае.

Всё-таки это был предмет, защищавший меня на протяжение уже почти двух лет от самых разных угроз, прошедший со мной через тысячи боёв, что-то, что в каком-то смысле было даже ближе Эллисы или Рахиры.

И вот, волчий доспех, если так можно было выразиться, умирал. По сути, из-за моей самонадеянности.

М-да. Давно мне не было так тошно. Чувство было такое, будто я боевого товарища предал. И в каком-то смысле так и было.

Тем не менее, я всё-таки не был настолько сентиментальным, чтобы на полном серьёзе горевать по сломавшемуся доспеху. Так что, организовав для самого себя условную минуту молчания, я решил, что лучшим выбором в данном случае будет позволить волчьему доспеху стать частью моего тела уже навечно.

Вернувшись в истинный облик, я снял её и за несколько минут сожрал, чувствуя, как немного укрепляется и твердеет моя собственная шкура от поглощения столь полезной биодобавки. Теперь в человеческом облике, правда, я остался бы голым, но это меня не слишком заботило.

А когда с траурным застольем было покончено, пришла пора триумфального пира. Всё-таки я был бы не я, если бы не поимел из этой ситуации с драконом что-то полезное.

В ту секунду, когда в пасти чудовища прогремел взрыв, из его сравнительно мягкого и нежного нёба во все стороны брызнули капельки крови. Какие-то из них почти сразу же сгорели в пламени, какие-то отлетели прочь слишком быстро, чтобы я, едва соображавший от боли, внутренних повреждений и контузии, смог за ними уследить.

Но десять или одиннадцать капель мне всё-таки удалось подхватить приказом фиксации. И «каплями» они были только в масштабах тела трёхкилометрового титана.

Каждая из них была размером с мою голову, и речь шла про голову истинной формы. А когда я объединил их всех в одну огромную каплю, общий объём содержащейся в ней крови составил точно не меньше тридцати тысяч литров.

При этом она была не только очень тяжёлой, минимум втрое плотнее обычной, но и невероятно густой, как мёд или дёготь. А концентрация жизненной энергии в ней превышала все разумные пределы.

Церемониться я не собирался. Раскрыл рот пошире, запрокинул голову и, проделав в сдерживающем кровь коконе приказа фиксации «дырку», позволил густо пахнущей железом патоке стечь прямо в горло.

В первую секунду мне показалось, что я сделал глоток лавы. Кровь огромного дракона обжигала, и не потому, что была действительно горячей, а из-за содержащейся в ней жизненной энергии.

Пить её было буквально больно, при том что моё собственное тело уже давным-давно стало сравнимо по прочности и силе с драконьим. Если бы обычный человек проглотил хотя бы пару граммов этой магмы, то умер бы за секунду, вероятно в прямом смысле взорвавшись от переизбытка энергии.

Тем не менее, хотя боль в глотке, пищеводе и желудке не утихала, моей выносливости всё-таки было достаточно, чтобы выдержать такой напор. И очень быстро адский жар от льющейся в меня драконьей крови начал распространяться по всему телу, теряя концентрацию наполняя каждую клеточку ни с чем не сравнимым комфортом и теплом, стремительно излечивая все полученные повреждения.

Вот только долго этот комфорт не продлился.

Через несколько минут последняя капля крови чудовищного дракона проскользнула в моё горло. А ещё через минуту я вдруг ощутил, как наполнявшее тело приятное тепло вновь начало нарастать.

Спустя секунд тридцать я уже чувствовал себя будто в самой жаркой парной. Затем вернулась боль, что я ощутил, проглотив первую порцию крови, только уже распространившаяся на всё тело.

И с каждой секундой она всё нарастала и нарастала.

Последнее, на что меня хватило — это создать из приказа фиксации под собой платформу, которая не должна была рассеяться, даже если бы я потерял сознание. На этой платформе я и лёг бревном, прикрыв глаза, борясь с адской болью и пытаясь разобраться, что произошло и что я мог с этим сделать.