Пожиратель Душ

Он надеялся, что Миури потом найдет способ вернуть свой кулон.

Правда, некоторые вещи его все-таки продолжали удивлять. Например, то, что Спиридон скользит по водной глади, как по ледяному катку.

– У него ноги по-особенному устроены, – объяснил Дэлги. – Обратил внимание, какие они пухлые внизу? Там у него полости с воздухом, поэтому лугурды не проваливаются.

– Вроде воздушной подушки?

– Не вроде, посложнее. О воздушной подушке я читал в вашем журнале, у лугурдов не совсем то.

Затопленную территорию сменил лес луковичных деревьев. Как будто тебя уменьшили, и ты бродишь среди громадных, в три обхвата, рыжевато-коричневых луковиц, увенчанных пучками головокружительно длинных ярко-зеленых побегов – те покачиваются, перечеркивая низко нависающее пасмурное небо.

При близком знакомстве заметны отличия: эти луковицы покрыты не кожицей, а корой, и какие-то существа, которые предпочитают людям на глаза не показываться, прогрызли в них множество норок и прячутся внутри.

Привал сделали на опушке. Дэлги взял дротик и отправился «за обедом», но вскоре вернулся с пустыми руками.

– Ник, пошли со мной. Ты должен это увидеть.

– А что там?

– Идем.

В овраге, окруженном потемневшими и разбухшими старыми «луковицами», лежал то ли свернутый ковер, который за ненадобностью отвезли черт-те куда и выкинули, то ли уснувшая толстая змея. Ник почему-то не мог как следует рассмотреть эту штуку. Что касается остального – каждый травяной стебель, каждого копошащегося на поверхности мокрой земли червяка он видел отчетливо, а это по сравнению с окружающими предметами выглядело размытым. Словно сфотографировали не в фокусе, только ведь это не фотография…

– Это хадда, – дав ему возможность поломать голову над загадкой, сказал Дэлги. – Вероятностная личинка. Смотри!

Он подобрал черный, в муаровых разводах, плод величиной со сливу (их тут много валялось, они высыпались из белесых коробочек, созревающих на верхушках зеленых побегов луковичных деревьев) и бросил в овраг. Плод пролетел сквозь хадду, словно та была сгустком тумана.

– Это вроде миража?

– Какой там мираж… Бери выше. Хадда нереальна. Появиться-то она может где угодно, однако, если место занято другими высокоорганизованными существами, вроде людей, она скоро исчезнет, словно ее и не было. А вот если место ничье – птицы, рыбы и улитки не в счет, тогда из нее может что-нибудь вылупиться.

– А что вылупится?

– Тварь. Именно таким образом появляются на свет твари. Местечко тут подходящее, так что разродиться она может в любой момент и сразу кушать захочет, поэтому посмотрели – и пойдем-ка отсюда.

Дэлги взял Ника за плечо, мягко развернул и подтолкнул вперед.

Значит, и Люссойг родилась таким образом? И у нее никогда не было ни семьи, ни подружек… Король Сорегдийских гор тоже, видимо, появился из хадды, зато у него территория огромная… и к тому же красивая – залитые солнцем горы с ледниками, водопадами, альпийскими лугами и минеральными озерами. Если Сорегдийские горы Ник вспоминал как приятный сон, то мысль о затянутом ряской черном озерце, куда Дэлги бросил ожерелье, вызывала у него болезненное чувство потери и протеста. Люссойг ведь не виновата, что родилась оборотнем… Ник надеялся, что она вернулась к себе в озеро вовремя, не опоздала.

На тренировках Дэлги все чаще бывал недоволен, хотя у Ника вроде бы все получалось правильно.

– Пластика у тебя стала получше. И раньше была неплохая, а теперь просто загляденье – двигаешься раскованно, красиво, плавно… И это единственное, чем я могу гордиться. Я же не танцевать тебя учу, а драться!

– Я стараюсь, – хмуро произнес Ник.

– Ты не стараться должен, а выкладываться полностью! Имей в виду, я недолго смогу давать уроки. Месяца через полтора мы расстанемся, так что пользуйся, пока можно. У тебя есть хоть капля спортивной злости?

– Не знаю, – он пожал плечами.

Дэлги мученически закатил глаза к облачному своду.

– Ты не первый, кого я учу. У меня бывали разные ученики, и одними я горжусь, другими не очень, но такого подарка судьбы еще не было! Послушай, представь себе, что я грабитель и убийца, и дерись так, словно от этого зависит твоя жизнь.

– Но я же знаю, что вы не грабитель и убийца, – возразил Ник беспомощно.

Свою жизнь он ценил недорого. Если бы она имела какую-то ценность, с ним не случилось бы все то, что случилось.

– Ты меня достанешь, – процедил Дэлги сквозь зубы.

Кто-то еще удивляется, с чего он охрип! Попробуй-ка, поругайся с утра до вечера – понятное дело, сорвешь голос, никакой луженой глотки не хватит. А как не ругаться, ежели народ вокруг подлый и бестолковый?

Расплачиваться за ночной кавардак пришлось Ксавату. Хозяин гостиницы, рассчитавшись с усмирителями, затребовал компенсацию с охотников. Мол, это они виноваты, потому что приехали в Ганжебду – и давай направо и налево насилие чинить, вот местный народ и возмутился. Мало ли что твари… Для него это не твари, а платежеспособные клиенты, которые номера снимают, еду и выпивку заказывают; сколько он держит свое заведение, с ними никогда неприятностей не было. Они же не на халяву жрут, а деньги платят, не хуже людей!

Донат угрюмо поинтересовался: как он думает, откуда у оборотней деньги?

А хозяин на это: не мое дело, откуда; я не обязан у каждого клиента декларацию о доходах спрашивать, в Ганжебде отродясь не бывало таких порядков. Нечего дразнить местный народ, да еще и банки с отрезанными головами в гостиничной кладовке держать, поэтому возмещайте убытки, господа хорошие, и после уматывайте. А не заплатите, так я потолкую с людьми и всю Ганжебду против вас подниму, не уйдете отсюда живыми!

Ксават вмешался и тоже поругался с хозяином. Перекричал его, но пристыдить не смог. А потом Донат заявил, что господин Ревернух должен взять расходы на себя – ежели, конечно, хочет, чтобы они с Келхаром и дальше охраняли его от Короля Сорегдийских гор.

Деваться некуда, срань собачья, пришлось раскошелиться. Хорошо, что так и не собрался отдать помощникам ихнее жалование за последние месяцы – словно чувствовал, что эти деньги самому понадобятся.

Да только зря он уступил. Позже, когда переселились из гостиницы в тесную дощатую хибару в донельзя загаженном переулке, выяснилось, что Короля Сорегдийских гор давно уже след простыл из Ганжебды, и Клетчаб Луджереф, стало быть, получил отсрочку, можно передохнуть. По результатам ворожбы, Сорегдийская тварь находится далеко, аж на юго-западе Шанбарской низменности.

– Выходит, он прошел окаянное болото из конца в конец? – недоверчиво переспросил Ксават. – И до сих пор жив? Разве это возможно, если он не из местных?

– Не имеет значения, – мрачно возразил Донат. – Чары тварей на тварь не действуют.

– Срань собачья! Почему вы только сейчас об этом узнали?! Охотники, называется!

Тут уж Ревернух отвел душу, обругал Доната и Келхара, а те в ответ сдержанно огрызались. Перепалка не прекращалась, пока собирались в путь, пока грузили в машину уцелевшие после ночного налета банки с головами, пока меняли колеса (кто-то изрезал шины охотничьего внедорожника, наверняка проделки тварей!), пока петляли по грязным и вонючим, как сточные канавы, ганжебдийским улицам, постепенно погружавшимся в зеленовато-сиреневое сумеречное марево.