Пожиратель женщин (Сборник)

Далглиш сказал, что он знает большое количество случаев, когда при вскрытии обнаруживалось расхождение с первоначальным выводом, но эта смерть, несомненно, была мгновенной.

— Для нее самой, очевидно, был лишь один ужасный момент, — добавил он. — Момент, когда она подняла голову вверх и увидела убийцу с поднятой статуэткой, но дальше все произошло стремительно. Будучи оглушенной, мисс Болам ничего не чувствовала. Сомневаюсь, было ли у нее время закричать. Если же она кричала, крики заглушили пачками бумаг, и, кроме того, как я отмстил, миссис Кинг несколько шумела во время лечения. — Инспектор чуть помолчал, затем спросил: — А что вы сообщили персоналу о подробностях смерти мисс Болам? Вы ведь говорили с ними?

— Конечно. Я собрал сотрудников в переднем кабинете для консультаций — пациенты в это время находились в комнате ожидания — и коротко изложил происшедшее. Вы считаете, что эту новость не надо было сообщать?

— Я считаю, что им не надо было излагать подробности. Оказалось бы полезным, если бы вы не упоминали об ударе стамеской. Убийца, узнав больше невиновного, может скрыться.

Главный врач улыбнулся:

— Я психиатр, а не детектив. Вам могла показаться странной моя реакция на преступление, а именно то, что я поделился с сотрудниками клиники ужасом и страданиями, не кривя душой. Но я хотел кратко изложить происшествие, осторожно и искренне. Я всегда доверял им и не вижу причины лишать их доверия сейчас.

Все это очень хорошо, думал Далглиш. Но умный человек должен понимать важность сказанного, понимать, насколько это возможно. А главный врач был очень умным человеком. Насколько внимательно рассмотрел положение доктор Этеридж до разговора с сотрудниками? Было ли его сообщение о нападении лишь проявлением безрассудства? В конечном счете, вероятно, ввести в заблуждение большую часть сотрудников невозможно. Доктор Штайнер, доктор Багли, Нагль, доктор Ингрем и сестра Амброуз — все видели тело. Мисс Придди видела его также, правда, через секунду уже спасалась бегством. Оставались медсестра Болам, миссис Восток, миссис Шортхауз, мисс

Саксон, мисс Кеттл и Калли. Возможно, доктор Этеридж убежден, что никто из них не мог стать убийцей, у Калли и миссис Шортхауз оказалось алиби. Вынужден ли был главный врач излагать все медсестре Болам, миссис Восток или мисс Саксон? Или он так уверен в собственных выводах, что убийцей должен быть мужчина, что любая попытка ввести женщин в заблуждение — лишь пустая трата времени, имевшая в результате, вероятно, только замешательство и чувство обиды. Главный врач, безусловно, почти прав в своих утверждениях, что любая работа, если бы она происходила на втором или третьем этаже, могла бы помешать возможности успешно открыть пожарную дверь. Но между тем он сам находился в своем кабинете для консультаций на втором этаже. В любом случае дверь для убийцы оказалась отпертой, он находился в подвале, и трудно поверить, что ему не хватило благоприятной возможности уйти. Секундное дело — открыть замок, и имеются все основания считать, что убийца покинул бы клинику именно этим путем. Дверь в подвал была, кроме того, крепко закрыта на засов. Почему?

Следующим вошел доктор Штайнер, низенький, щегольски одетый, внешне владеющий собой. При свете настольной лампы бледная гладкая кожа его лица, казалось, слегка светилась. Несмотря на спокойствие, он сильно потел. От одежды, от хорошо скроенного традиционно черного пиджака консультанта исходил тяжелый запах. Далглиш удивился, когда доктор сообщил, что ему сорок два года. Он выглядел старше. Гладкая кожа, острые черные глаза, упругая походка молодили его, но он уже располнел, и темные волосы, искусно зачесанные назад, не могли полностью скрыть похожее на тонзуру пятно лысины на голове.

Доктор Щтайнер явно воспринимал свою встречу с полицейским как светское общение. Протянув пухлую, хорошо ухоженную руку, улыбнулся, мило произнес: «Как поживаете?» — и спросил, не будет ли он иметь честь говорить с поэтом Адамом Далглишем.

— Я читал ваши стихи, — благодушно объявил он. — Поздравляю вас. Такая обманчивая наивность. Я начал с первого стихотворения и читал все подряд. Таков мой метод оценивать стихи. На десятой странице я подумал о том, что мы получили нового поэта.

Далглиш подумал, что доктор Штайнер не только читал книгу, но и отнесся к ней с некоторой критической проницательностью. На десятой странице было как раз то место, которое позволяло ему самому порой также считать, что они получили нового поэта. Доктор Штайнер поинтересовался, не встречался ли Далглиш с Эрни Бейлсом, молодым драматургом из Нотингема. Он смотрел с такой надеждой, что Далглиш решительно возмутился собой за то, что ему не удалось познакомиться с мистером Бейлсом, однако направил разговор от вопросов литературы к проводимому допросу. Выражение лица доктора Штайнера сразу Стало потрясающе серьезным.

— Ужасное событие, крайне ужасное. Я был одним из первых, кто увидел тело, как вы, вероятно, знаете, и это причинило мне большие страдания. Насилие всегда ужасает. Это страшное дело. Доктор Этеридж, наш главный врач, должен в конце года уйти на пенсию. Крайне досадно, что это произошло как раз в последние месяцы его работы в клинике.

Он печально покачал головой, но Далглишу показалось, что в маленьких черных глазках промелькнуло нечто похожее на удовлетворение.

Статуэтка Типпетта передала тайну разгадки специалистам, снявшим с нес отпечатки пальцев, и Далглиш поставил фетиш перед собой на письменный стол. Доктор Штайнер протянул руку к статуэтке, но тут же убрал ее.

— Думаю, лучше ее не трогать, чтобы не оставить отпечатков пальцев, — сказал он. Бросил быстрый взгляд на Далглиша и, не получив ответа, продолжал: — Любопытная резьба, не так ли? Великолепно сделано. Замечали ли вы когда-нибудь, старший инспектор, какие превосходные изделия могут создавать психически больные, даже если предварительно не обучены и не подготовлены? В связи с этим возникает интересный вопрос о природе художественного творчества. Когда больные выздоравливают, их произведения становятся хуже. Исчезает сила выразительности и оригинальность. Через некоторое время их изделия снова ничего не стоят. Мы получили отдельные чрезвычайно интересные образцы сделанных пациентами вещей в нашем отделении трудовой терапии, но этот амулет выделяется среди всех. Типпетт был тяжело болен, когда вырезал его, и вскоре после этого лег в больницу. У него шизофрения. В амулете отражены типичные черты хронической болезни, посмотрите — похожие на лягушачьи глаза, вытянутые ноздри. Одно время Типпетт сам был схож со своей работой.

Думаю, кто-нибудь знал, где хранится статуэтка? — спросил Далглиш.

— О да! Статуэтка находилась в отделении трудовой терапии. Типцетт очень гордился ею, и доктор Багли часто показывал ее членам Совета, приходящим с проверкой. Миссис Баумгартен, терапевт по труду, держит некоторые лучшие произведения отдельно для показа -гостям. Они стоят на полке. В данное время терапевт болеет. Вы, надеюсь, осмотрели отделение?

Далглиш ответил утвердительно.

— Некоторые из моих коллег считают, что трудовая терапия — излишняя трата денег,— доверительно сообщил доктор Штайнер. — Конечно, я никогда не обращаюсь к миссис Баумгартен. Но надо быть терпимым. Доктор Багли постоянно направляет к ней пациентов, и, вероятно, менее вредно заниматься у нее, нежели подвергаться воздействию электроконвульсивной терапии. Однако мысль о том, что творческое напряжение пациентов может помочь при установлении диагноза, представляется мне привлекательной. Конечно, я опасаюсь, что требование к миссис Баумгартен точно. определять часть нагрузки совершенно неоправданно, так как она неквалифицированный психотерапевт, без аналитической подготовки.

— А стамеска? Вы знаете, докТор, где ее хранили?

— В общих чертах, старший инспектор. Я знал, что у Нагля имеются некоторые инструменты и что, по-видимому, он держит их в служебной комнате портье, но не знал, где именно.

— Ящик с инструментами большой, на нем есть этикетка и стоит он на маленьком столике в служебной комнате. Его трудно не заметить.

— О, это верно! Но у меня нет повода ходить в служебную комнату портье. ЭТо касается всех врачей. Теперь мы должны получить ключ от этого ящика и посмотреть, что там находится. Правда, ящик запирался не всегда. Мисс Болам совершила большую ошибку, позволив Наглю держать ящик открытым. В конце концов, время от времени у нас появляются беспокойные пациенты, и некоторые инструменты могут стать смертоносными.

— Это и подтвердилось на деле.

— Целью клиники не является лечение психически больных. Она основана как центр аналитической ориентации психотерапии, специально для пациентов — представителей средней буржуазии и интеллигентов с высоким умственным развитием. Мы лечим людей, никогда не помышлявших о психиатрической больнице и оказавшихся без места, в обычных учреждениях для амбулаторных больных.

В дополнение к этому мы, конечно, ведем большую научно-исследовательскую работу.