Пожиратели человечины. Cборник

– Ты слышышь, Еге? – мерзко ухмыльнулась сгорбленная старуха по имени Яда. – Может, и правда ничего не будем ему плохого делать?

В ответ на это хозяйка подземелья, в котором были заточены молодые люди, повернула к последним свою ужасную рожу, на которой застыла отвратительная злобная улыбка.

– Обещаю, мы ничего плохого ему делать не будем! Просто сварим, и всё!

Снова повернувшись к своей кошмарной сестрице, она таким же злорадным голосом добавила:

– Давай, Яда!

Бабка по имени Яда с притворным вздохом наклонила стоявшего рядом с ней и ничуть не сопротивлявшегося Жеку головой к поверхности пня. Ещё мгновение, и его шея прильнула к шершавой изрубленной поверхности пня, и та из них, которую звали Еге, в тот же миг с натужным кряхтением замахнулась на неё тускло блеснувшим в свете факела топором.

– Не-е-ет! – отчаянно, на весь подвал, закричал едва не падавший от шока на пол Олег.

Татьяна же не сказала ни слова. Не сказала, потому что в тот же миг пронзительно и длинно завизжала, взяв себя за обе щёки ладонями и зажмурив от ужаса глаза.

Да только теперь ни одна из бабок-людоедок, увлечённых своим чёрным делом, не обращала на их крики никакого внимания. А смертоносное лезвие окровавленного топора уже неслось к беззащитной шее распластавшегося на пне Жеки…

На лицо Тани в те мгновения лучше было не смотреть. Казалось, ещё немного, и она сама умрёт при виде стремительно надвигавшейся на едва знакомого ей парня жуткой смерти. Как она не падала при этом в обморок, оставалось только удивляться.

Олег при виде неотвратимо обрушивавшейся на его друга гибели готов был грызть решётку зубами. Если бы он только мог хоть как-то Жеке помочь! Да только друга его спасти уже не могло ничего. Ещё секунда, и топор старухи-людоедки с гулким стуком, перемешанным с коротким чавкающим звуком, рассёк Жекину шею. В разные стороны брызнула его горячая кровь. Из разрубленной трахеи раздались ужасные сипящие звуки. Изо рта полился тёмный кровавый ручеёк. А в когда-то таких жизнерадостных глазах сразу же померк свет, сделав их безжизненными и словно стеклянными.

– Не-е-ет! – продолжал свои неистовые, уже сквозь слёзы, крики Олег. – Же-ека, не-е-ет!

Тем временем бабка по имени Яда взяла Жекину голову за волосы и потянула к себе. Однако, не до конца разрубленная плоть его шеи не пустила её.

– Рубани ещё разок, Еге! – раздался её отвратительный сиплый голос, обращённый к сестре. – Не до конца отрубила.

И старуха Еге, вытащив из древесины пня вонзившийся в неё топор, размахнулась для нового удара. Ещё мгновенье, и страшное лезвие, стремительно пронёсшись над бабкиной головой, с гулким звуком удара рассекло плоть, что ещё удерживала Жекину голову. И теперь ничто не мешало людоедке по имени Яда бросить последнюю в кучу таких же, отсечённых, видимо, ранее, человеческих голов. А Еге уже затаскивала на пень Жекино тело, готовясь, видимо, к тому, чтобы его разделать…

* * *

Жуткое разделывание Жекиного трупа сводило с ума. Бросающее в дрожь мельтешение топора Еге, летящие во все стороны брызги Жекиной крови, вид кроваво-красной разрезанной Жекиной плоти… Зажмурившись, Олег старался не смотреть на то, как старые ведьмы отделяли от умершего Жекиного тела куски побольше и поменьше. Но куда было деться от сводящих с ума звуков ударов топора и хруста, с которыми бабки отрубали, отрезали, отрывали от Жекиного тела руки, плечи, шею?!

Почему только руки, плечи, шею? Потому что на этом старухи-людоедки закончили первую часть своего жуткого действа. Едва отрубив последнее из перечисленного, они подвесили оставшуюся часть трупа на свисавший с потолка над окровавленным пнём большой железный крюк и занялись варкой «мяса».

Варить своё жуткое варево они принялись здесь же. «Наклеенный» на стену рисунок с изображением камина вдруг стал, – ни Олег, ни Таня не увидели, каким образом это произошло, – настоящим камином, в котором висел такой же настоящий котёл и уже горел самый натуральный огонь.

Увидев это, Олег и Таня с ужасом переглянулись. Увиденное лишний раз подтверждало, что злобные бабки обладали какими-то сверхъестественными способностями.

Налив в котёл воду и побросав туда приготовленные для этого куски Жекиного тела, старухи ушли из подвала, а жуткое подземелье вскоре стало наполняться ужасающим запахом варившейся в нём тошнотворной похлёбки людоедок.

* * *

Кошмарное пиршество злобных старух продолжалось два дня и две ночи.

Отрубив от трупа и сварив себе очередную порцию своего жуткого кушанья, они уносили её наверх, после чего оттуда долго слышались их весёлые разговоры и звон посуды, а также, время от времени, их ужасный хохот. Сожрав же сваренное «мясо», бабки вновь спускались в подвал варить себе новую порцию угощения, и всё повторялось снова.

Смотреть на это было невмоготу. На висевшие в углу на крюке останки трупа Жеки, которых с каждым приходом старух становилось всё меньше и меньше. На то, как они отрубали от них всё новые и новые куски. Как бросали затем их в котёл, варили, а потом, достав из последнего, со смехом уносили наверх, чтобы сожрать…

Бабка Еге, правда, не забывала с той же периодичностью, что и раньше, приносить пленникам корзины с едой. Хотя несчастным несчастным ребятам, что называется, кусок в горло не лез. Особенно мучительно это было для Олега. Ведь погибший и теперь пожираемый у него на глазах парень был его лучшим другом! Вернее, одним из лучших друзей… Да какая разница! От этого боль не становилось ни на каплю меньшей. Жека погиб. Его больше нет. Совсем нет! Даже могилы не осталось… А какой страшной была его смерть! Хотя страшной она была больше для тех, кто наблюдал за ней и за тем, что произошло после неё, со стороны.

Как Олег расскажет об этом Юрке? Родному брату Жеки! Что он сможет ему сказать?! Впрочем, для того, чтобы ему хоть что-нибудь рассказать, надо ещё самому живым остаться. Что случится навряд ли. После произошедшего с Жекой в это верилось с трудом. А вернее – не верилось совсем…

В тот день бабка Еге спустилась к ним с продуктами немного раньше обычного. Корзина в руках у неё в этот раз почему-то оказалось вдвое больших размеров, чем обычно. С грустью посмотрев на опустевший ещё вчера большой крюк над окровавленным пнём, она вздохнула и повернулась к своим пленникам.

– Вот и всё! – с омерзительной грустью проговорила она. – Съели мы с сестрицей вашего Жеку! Вкусный был, жаль, что так быстро закончился.

– Сволочь! – процедил сквозь зубы Олег, испепеляя старуху взглядом.

– Тебя я съем следующим, – полоснув его сразу же ставшими злыми глазами, пригрозила она. – Сестрёнка моя обещалась через месяц снова ко мне наведаться, тогда мы тебя и съедим. А пока отъедайся! Я посмотрю на тебя. Не станешь жира набирать, я тебя силком кормить буду. Ты у меня как миленький разжиреешь.