Пожиратели миров. 7 том

— Я хочу поговорить с хранителем храма, — повторил я свою просьбу. — Вы сказали, что я смогу это сделать, когда пройдёт проповедь.

— Я поняла вас. Наберитесь терпения. Я узнаю, готов ли он принять вас, — чуть поклонилась она, и прошла мимо стражников, которые остались стоять со мной.

При необходимости, я мог бы пройти её. Думаю, сил бы мне хватило.

Конечно хватит. Порубим, как капусту?

Я хочу обойтись без крови.

Девушка вернулась через три минуты.

— Мне очень жаль, но он не принимает посетителей, —­ чуть поклонилась она. — Вы можете подойти позже, когда у него появится свободное время.

— И когда оно у него появится? — поинтересовался я.

— Я не могу знать, — ответила она с милой улыбкой.

Меня покинул вздох. Ситуация мне порядком надоела и вызывала раздражение.

— Разве он не должен принимать тех, кому нужны наставления в вере?

— Боюсь, я не могу вам помочь.

— Служитель храма не может помочь с наставлением в вере? — меня даже слегка перекосило.

— Вы можете поговорить со мной, если вам нужен совет или наставление, — ответила она ровным и вежливым тоном.

Вся суть тех, кто получает власть. Сначала они искренне верят в то, что делают, потом они начинают пользоваться той властью, которую обрели над нуждающимися, пока не погрязнут в ереси. Такое случалось и в Империи, когда те, кто должен был нести веру в народ, начинали злоупотреблять ею в собственных корыстных целях.

— Я. Хочу. Поговорить. С ним, — отчеканил я каждое слово, теряя терпение.

— Боюсь, это невозможно, — всё так же вежливо с улыбкой ответила прислужница, склоняя голову и глядя на меня исподлобья. — Прошу вас, проводите нашего гостя.

В этот момент я почувствовал новый прилив злости от чувства, будто об меня вытирают ноги. Несправедливость всегда злит, но ещё больше злит то, когда тебя считают каким-то мусором, который можно просто выбросить.

Я буквально видел, как делаю шаг вперёд, разрубая этих двух уродов в доспехах пополам, после чего тащу эту суку за волосы, заставляя показать мне дорогу. По телу будто разлилась волна чего-то горячего и холодного одновременно. В голове едва заметно загудело. Ненависть, ярость будто пыталась найти выход, вплеснувшись на любого, кто попадётся мне на пути.

Стражники сделали шаг вперёд и один из них положил мне руку на плечо, намекая, что мне пара. Я сбросил его руку, взглянув человеку прямо в глаза. В этот момент меня накрыло волной всего того ужаса и ненависти, что кипели во мне.

— Е??щ?ё? р?аз?? к?о?с?нёш?ьс??я? ?ме?ня?,? и?? я? ?от?о?р???ву ?т??е?бе? ???ру?к?у?,?— тихо произнёс я, и стражник отшатнулся. Второй даже направил на меня своё недокопьё сделав шаг назад, в то время, как сюда стали подтягиваться другие защитники веры.

Я наклонился к послушнице, которая была ниже меня и тихо произнёс ей в лицо:

— Или? ты? ?пр?о?в?едёш??ь? ме?н?я? с?е??й?ча?с?,? ??и?ли ??я?? ?в?ы?р?в?у? тв?о?ё?? ?с??е??рд?ц?е?,? ??с?у??к?а, — голос, который покинул меня, был похож на звук ржавых петель.

Девушку пробрало. Она испуганно подняла к мне лицо, и теперь холод в её широко раскрытых глазах сменился ужасом. К этому моменту нас окружила стража, которая не сильно хотела подходить ко мне близко, чтобы силой вывести из храма.

— Я…

— Ве?д?и?.

Послушница испуганно кивнула и, развернувшись, направилась к ближайшему коридору. Стража расступилась перед нами, пропуская, но за нами увязалось сразу четверо человек, от которых я чувствовал странный запах страха, похожий на сладковатый трупный аромат с помесью чего-то приторного.

А ты молодец, смотри. Неплохо сработал.

Со мной что-то не так.

Разве? Вроде ты в норме.

Это был не вопрос.

Я чувствовал, что во мне с приливом ненависти что-то будто едва заметно изменилось. Но сейчас я постарался откинуть все эти мысли в сторону, так как были дела поважнее моего самочувствия.

Меня вели по высоким коридорам, сложенным из тёмного камня, который словно поглощал свет, отчего, даже несмотря на витражные окна, которые и без того давали мало света, здесь было совсем темно.

На пути никто нам не попадался. Было настолько пусто, что казалось, будто весь храм вымер полностью. Я мельком следил за стражей за своей спиной, запоминая путь, хотя запоминать было нечего. Один поворот направо, и мы вышли к массивной деревянной двери, стены около которой были обклеены листами с письменами.

Девушка постучалась и осторожно приоткрыла дверь.

— Хранитель храма, к вам… посетитель, — пробормотала она писклявым и неуверенным голосом.

— Я же велел никого ко мне не впускать, я занят, — раздался твёрдый мужской голос того, кто громогласно минут десять назад рассказывал людям проповеди.

— Я… я боюсь… он настоял… хранитель…

И она вошла впуская меня в тёмный кабинет, больше похожий на пыточную комнату.

Скудно обставленная, с рядами шкафов с одной стороны и окнами в другой на другой стороне располагался массивный из чёрного дерева стол, за которым сидел проповедник. С недовольным лицом он следил за тем, как я и ещё четверо стражников вошли в комнату, но быстро постарался стереть это выражение лица, придав ему спокойствие и невозмутимость.

— Значит, вы и есть тот настойчивый гость, юноша? — безмятежным голосом поинтересовался он.

— Вы видите кого-то ещё помимо меня? — хрипло отозвался я, подходя к столу.

— Не вижу.

— Значит, вы не ошиблись, — я встал прямо перед ним. Стол не был большой преградой, и желай я дотянуться до него, то сделал бы это, не моргнув глазом. — Я пришёл сюда, что узнать, где находится ваш главный духовный проводник и попросить аудиенции с ним.

Вместе с этим я положил на стол уже помятую листовку, на которой красовался их создатель веры. Мужчина пробежался по нему взглядом.

— Зачем вам это?

— Мне нужно услышать его. Разве это не его работа, общаться и наставлять на путь истинный?

— Боюсь, он сейчас не в городе…

— Где он?

— К сожалению, я не смогу вам ответить. Он занятой человек, он несёт веру в этот грязный мир, просвещая тех, кто ещё не раскрыл глаза на истину в сопровождении своей свиты.

— Свиты? — нахмурился я.

— Как бы то ни было, — он будто не услышал меня, — боюсь, с этим вопросом вы пришли не по адресу. Возможно, ближе к столице вы смогли бы его найти или, быть может, в самой столице. А может он до сих пор здесь, ведь отсюда началась его священная поступь. Но вам вряд ли это поможет. А ещё…