Пожизненно. Цитадель в огне

— А не угодно ли юной прекрасной леди услышать продолжение саги о великой битве у Крабьего мыса?

Даша, не оглядываясь, кивнула:

— Угодно. Но лучше вечером. Сообща оценим.

— Под шорох шагов рождаются лучшие строфы, — заметил Эмнем. — Я шлифую рифмы не менее усердно, чем лезвие своего славного меча.

На бедре моряка болтался самый обычный тесак-шеун. К риторическим преувеличениям Эмнем прибегал частенько, но если в творческом процессе они вполне уместны, то вот на фига эта «юная прекрасная леди»? Нарвется парень. Костя сейчас в голове отряда, в этом… лобовом охранении. Но можно не сомневаться — все видит. Кому эта пиратская куртуазность нужна?

Вообще Эмнем был ничего парень. Явно талантливый, и жаль, что абсолютно безграмотный, отчего многие части длиннющей саги неминуемо окажутся забытыми и потерянными для потомков. Прискорбно, но отчего именно к Даше нужно с этим рифмоплетством приставать? Шел бы к госпоже Эльвире или, на худой конец, к Бочечке. Нет, пристроился и так в шею смотрит, что хочется косынку поправить.

— Эм, ты бы мне рассказал, — намекнул, оглядываясь, Утбурд. — А то верняк, скоро шепелявить начнешь.

— Так я всем рассказываю, — обиделся, кажется, искренне Эмнем. — А к госпоже Аше пристраиваюсь исключительно как к писцу опытному. Может, не откажет, запишет. Все наши благодарны будут. Что здесь зазорного?

Утбурд сплюнул в сторону любопытной змейки, выглядывающей из листьев жухлых кувшинок, не попал и охотно пояснил:

— Лично я понимаю. Я б и сам записал. Твои складные россказни в городе можно по полновесной «короне» продавать. Я так и заделаю, если, конечно, до состоятельных лохов вообще доберемся. Но вот как ты сказывать с отрезанным языком будешь? Или без ушей? Это ж какая жалость, ежели сказитель искренних похвал слушателей не расслышит.

— Хиткин лиф свидетель, я без всяких непотребств, — обиженно сказал Эмнем и, обогнув Дашу с мулами, занял место впереди Утбурда. — Я слово держу, боталом не болтаю.

— Так кто ж сомневается? — согласился Утбурд. — Мы ж боимся, как бы сама Аша прямиком в тот сказ о великой битве не угодила. Будут попрекать, на брехне тебя подлавливать…

— Этак рассуждать, так я и тебя воспеть могу, — проворчал Эмнем. — Утбурд — пленитель принцессы Чернолапых.

— Э, да ты не порожни, неужто там и принцессы были? — оживился карлик.

— Говорят, на тех «вязанках», что за мысом оставались, сам король мурашей с наложницами и принцессами сидел, — поведал, утирая пот, сказитель.

— Не пустозвонь, Эм, — обернулся бородач Креп. — Какие там принцессы? Это ж Чернолапы. У них ни сисек, ни обратного. Жуки, одним словом.

— Принцессы должны быть, — возразил, улыбаясь, Эмнем. — Принцессы, они всегда есть.

Обернуться Эмнем не обернулся, но для кого последнее сказано, Даша поняла. Вот же дурень корабельный.

— Да в дупло марулье тех принцесс черноногих, мелкозадых. Ты про битву давай, — проворчал Креп. — Я вот как вспомню…

— Великое было дело, — согласился Эмнем и завел:

«Ливень» и «Алый крыс» на левом фланге Стояли!!! Гордый «Самец» прикрывая, на коем Баллейн [6] !!! Швырял он каменья с дубовую крону Размером!!! Сам лорд Оттил бесстрашный, Уцелил!!! По сущей гущине вражьих челнов…

Даша уже знала, что лорд Оттил, один из приближенных короля Эшенбы, редкостный «стурвормий потрох». Но очевидно, в правдивом, но безмерно поэтическом повествовании о столь великом деле, как грандиозная бойня у Крабьего мыса, подобные незначительные детали не играли роли. В некотором отношении Флот еще чувствовал себя единым организмом. И гордился странными вещами.

6

Баллейн (баллиста) — двухплечевая машина торсионного действия для метания камней, состоявшая на штатном вооружении Флота.

…Стояли бойцы по колено во Крови!!! «Самец» отбивался, трижды сходяся в Ножи!!! Израненный Оттил огромною корсекой, Вбивал!!! Сотни мерзостных тел…

Охрипший Эмнем умолк, взяв технический перерыв. Слушатели принялись обсуждать эпизод, вылавливая малейшие неточности трактовки данного конкретного события. Определенно флотские были двужильными мужиками. Вон как перекликаются по всей цепочке, словно и не брели только что, вывалив наружу иссушенные языки. Даже Лампус, шедший в головном дозоре, отстал и теперь переспрашивает у товарищей о недослышанном. Бочечку шлепают по необъятной заднице, ободряя заверениями, что вот тогда-то, у Крабьего, было ого что за «морглуха глухая».

Даша в очередной раз пыталась представить сотни драккаров, коггов и огромных боевых дромонов Флота. Низкий скалистый мыс, палящее солнце. Морские волны, «голубые, как слеза конгерской девицы». И флот мурашей. Тростниковые лодки и кораблики, низкие, примитивные (Даше представлялось что-то вроде первобытных китайских джонок). Но их были тысячи. Или десятки тысяч? Неисчислимый враг атаковал сплошным валом, массово погибая под плотным обстрелом командоров Флота. Тяжелые карро [7] эвфитонов, каменные ядра баллейн и иных орудий сносили тростниковые борта, пронизывали суденышки от носа до кормы, но легионы мурашей упрямо стремились к гибели. Каким был этот странный враг? Смутное «жуки», «жукожопые живоглоты» и «черноноги-черноруки» ничего не объясняло. Как должны выглядеть насекомовидные гуманоиды? Даше чудилось что-то страшноватое, с усами и острыми манипулами (мандипулами [8] ), некогда-то виденное в кино. Но где те голливудские бредни? А здесь жизнь. Великая битва, в реальности которой не приходится сомневаться. У пустынных берегов, на мелководье, орды странных дарков сошлись лицом (мордой?) к лицу с лихой пиратской армадой. Абордажи, резня… Вполне возможно, действительно по колено в крови. А зачем? Чтобы мирный город Каннут, и в глаза не видевший тех зловещих мурашей и «героев Севера», в одночасье сгинул в огне? Нелепица какая-то жуткая…

7

Карро — толстая и тяжелая стрела для метательных машин.

8

Изнуренная Стезей путешественница ошибается. Правильно: мандибулы или жвалы. Это первая пара челюстей у ракообразных, многоножек и насекомых.

На автора-сказителя наезжали с критикой — всем известно, что лорд Оттил не корсекой «вбивал», а вовсе даже «клювом». Эмнем оправдывался, напирая на свидетельства какого-то морпеха, видевшего все собственными глазами. Понятно, что с «Самца» никто не уцелел, но тот морпех был на «Алом крысе» и все подробнейше успел рассказать, прежде чем помер на госпитальном «Асклепии».

— Да не махал лорд Оттил корсекой, — напирал лысый Герт-Голыш. — Я его сто раз в бою видел. Хотя бы штурм Скара взять. У него чекан имелся. С шишкой серебряной. Им и долбил. Раз, и черепушка желтяка вдребезги.

— Да кого там бить было? Желтяки как увидели высадку, так и обделались, — усмехался Фресли.

— Ну, кого-то наши сгоряча все равно разделали.

— О чекане-клюве я помню. Именно так тот морпех и рассказывал, — с достоинством возражал Эмнем. — Клюв лорда Оттила сломался, когда у баллейна бой шел. Это в самую первую атаку жукожопых было. Лорд взял кореек убитого. А самое-то дело пошло потом.

— Да, живоглотов наши трижды с «Самца» сбрасывали, — с не очень понятной гордостью согласился Креп. — Но чекан нужно вставить. Иначе лажово выходит. И серебряную шишку нужно помянуть.

— Да как я буду каждую шишку поминать?! — возмутился Эмнем. — Это же не сага, а стурвормья икра выйдет.

— Ты не суетись, срифмуй, — отозвалась леди-целительница из хвоста колонны. — Говаривают, в вашем военном деле шишка еще важней, чем в лекарском.

Северяне заржали, Даша вздохнула. Иногда мама Эле еще той грубиянкой выглядит. Что вовсе и не обязательно для благородной целительницы. Док тоже интеллигентность упрятал до лучших времен. Ну, Дуллитл все-таки солдафонскую и холостяцкую жизнь вел. Вот и выходит, что единственный вежливый человек в этой банде — Костя. Старательно за языком следит. Был разговор об этом. Действительно, если стремиться к нормальной жизни, нужно со сленгом и «феней» неустанно бороться. В нужный момент «волшебные» слова сами собой вспомнятся. Даша не ханжа и сама их знает. Вот с Мином непонятно что делать. Он же не ругается, а вообще воет. В форс-мажорных обстоятельствах инстинкты полудикие наружу так и рвутся и природу родственника мгновенно выдают…