Пожизненно. Цитадель в огне

Стараясь сдержать панику, Даша расправлялась с крылышком голубя. Ужин был легким. И птичка, и овощной гарнир оказались потрясающе вкусны, но… Как бы это сказать? На диете они здесь, что ли? Даша предпочла бы порцию пощедрее. Хотя и этой бы не подавиться…

Мизинца нет. Вот в чем дело. Такая красотка черноглазая и… Нет, не так — обоих мизинцев нет. Четырехпалые ладони, под украшениями сразу и не разглядишь. Значит, она…

— Что ты замерла? — Машка похлопала сестру по плечу. — Я тебя просвещаю, приобщаю к местной жизни, а ты в каких небесах витаешь? Тебе теперь в замке жить. Уясняй обстановку.

— Я слушаю, — пролепетала Даша. — Только неудобно. Мы смотрим друг на друга, и не знакомы. Ты бы не могла меня своей подруге представить?

— Разглядела? — Маша засмеялась. — Молодец, многие так и не могут сообразить. Значит, от слова «дарк» в истерику не впадешь? Я знала, что ты у меня умненькая и вовсе не расистка. Эту девушку зовут — Врид.

— Очень приятно, — выдавила из себя Даша. — Вы ведь не немая?

Черноволосая улыбнулась. Снисходительно и насмешливо. Даша такого отношения к себе очень не любила.

— Не сердись на Врид, — засмеялась Мари. — Я ее попросила помолчать и не пугать тебя. Но ты стала за время своей дикарской жизни куда смелее. Думаю, Врид может с тобой поздороваться.

— Не всем нравится, когда мы разговариваем, — сказала девушка-дарк.

Даша ошеломленно заморгала. Манера Врид разговаривать производила шокирующее впечатление. Низкий, вибрирующий голос напоминал шипение огромной ящерицы. Но главное — за ровными белоснежными зубками мелькнул совершенно жуткий язык — ярко-малиновый, гораздо длиннее человеческого, и определенно раздвоенный. Язык-жало большой змеи. Или беса, которого в досмертном мире принято именовать чертом. Бесовка-чертовка.

— О! — сказала Даша. — Надеюсь, вы не слишком часто его прикусываете? Ой, простите, я глупость спросила.

И Машка, и диковинная Врид засмеялись. Девушка-дарк смеялась, не размыкая ярких губ, и выглядела обычно — необычно красивой девицей. Машка смеялась, как будто сидела с подружками в обычном московском кафе. Как это давно было. Только Машкино бесстыдство с тех пор в неприкосновенности и сохранилось.

— Забавная девочка, — сказала Врид. — Помнится, ты, Мари, в первый раз реагировала чуть иначе.

— О, да! — согласилась Маша. — Вы меня тогда порядком напугали. Ну, Дашка, ты даешь. Я уж там, в вашем сарае, расстроилась. Вижу, слезы у тебя вот-вот потекут. Думаю — совершенно моя ранимая сестричка не изменилась. И как выжить умудрилась?

— Ты за меня не беспокойся, — заверила Даша. — Я теперь и на Луне выживу. «Опыт, сын ошибок трудных, и гений — парадоксов дух». Странно, что цитаты здесь так помогают, правда, Маш? А вы, Врид, потрясающе на обычную женщину похожи. Я имею в виду на человеческую. Так-то вы фантастически красивая. Разве что с Машей сравниться можете.

— Ой, Дашка, льстишь ты неумело, — Мари погрозила пальцем. — Кое-чему тебе еще учиться и учиться. С паириками ни одной человеческой женщине не сравниться.

— Сравниться, — возразила черноволосая дарк, глядя на Мари.

Дашу поразило странное выражение, промелькнувшее на лице красавицы. Так на саму Дашу в последнее время частенько смотрел лохматый. Странно, что и Машка, циничная и бесстыдная, смотрела на черноволосую подругу с очень похожей нежностью.

Даша моментально почувствовала себя совершенно лишней. Даже как-то неудобно. Сидишь, двум красивым созданиям мешаешь общаться. Даром что сама в гости не напрашивалась. Удирать нужно. Только не сейчас.

— Значит, вы — паирика? — великосветским тоном поинтересовалась Даша и принялась вилкой гонять по тарелке ломтик голубятины. — К сожалению, никогда не слыхала. Вы из диких или из мирных будете?

Красавицы перестали согревать взглядами друг друга, с некоторым недоумением взглянули на юную сотрапезницу.

— Думаю, мы дикие, но не совсем, — насмешливо прошипела Врид. — Нас слишком мало, чтобы люди на нас ярлык с оценкой навесили.

— Конечно, — Даша с готовностью кивнула, — вы от людей совсем не отличаетесь. Я когда с вами ехала, совершенно ни о чем не заподозрила.

Черноволосая паирика издала смешок, снова мелькнул окаянный язык:

— Я тебя, Аша, в первый раз здесь за столом увидела. Ты с Даум сюда ехала. Люди нас редко различают.

— Правда? — Даша с восхищением посмотрела на паирику. — А мне-то все кажется, почему у вас волосы длиннее стали? Вы, наверное, сестры?

— Мы родственницы, — сдержанно сказала Врид.

— Даш, а Даш, — Мари оперлась локотками о стол и с глубоким интересом рассматривала сестру, — ты кому мозги дуришь? Ты и наивненькая была, и трусливенькая, но уж дурочкой я тебя никогда не называла. Что ты нам зубки пытаешься заговорить? Знаешь, Врид, а моя сестричка очень догадливой стала. И свои собственные интриги плести вознамерилась. Дашка, ты удрать собралась, правда?

— Зачем? — паирика посмотрела Даше в глаза, и от этого взгляда начала кружиться голова. — С нами, Аша, хорошо. Разве нет?

Даша стиснула вилку. До чего же красивая тварь. Наплевать, что змея, наплевать, что явно гипнотизирует-очаровывает. Красивая.

— Перестань, Врид, — Мари взяла четырехпалую кисть подруги, — пусть по-честному будет, без магии. Она мне сестра. Хочу, чтобы поняла.

Паирика встряхнула головой, рассыпая черные локоны:

— Без магии. Твоя сестра слишком на тебя похожа. Жаркая.

— Это вы бросьте! — возмутилась Машка, очаровательно оттопырила нижнюю губу и хихикнула: — Дашка, немедленно перестань всякие неприличности думать! И что такое с тобой сделали эти воришки? И ты, Врид, перестань на малышку так смотреть. Пусть в себя придет. Сними с нее чары.

Паирика пересела на стул рядом с Дашей, бережно взяла за запястье. Девушка чуть не шарахнулась, — казалось, стоит змее тронуть, и сама Даша выкинет что-то бесстыдное, от чего потом всю жизнь мучиться будешь. Но прикосновение странным образом сняло то тяжелое и жаркое чувство, от которого так напряглись ноги. Рука у черноволосой была приятная, теплая, почти дружеская. С другой стороны села Мари, погладила по волосам:

— Что ты, малыш? Не психуй.

— Вы меня пугаете, — совершенно искренне пожаловалась Даша. — Не нужно так делать.

— Все-все. Это случайно. Ты просто Врид симпатична, — Мари чмокнула сестру в щеку. — Потом объясним, не волнуйся.

Даше хотелось заскулить. «Не волнуйся» — да?! Стало легче, но необъяснимое желание — пусть и черноволосая дарк поцелует в другую щеку, хотя бы и по-сестрински — никуда не делось. Вот он, ужас-то. Неужели Костяк это ощущение и называет «желанием»? Так и спятить можно. Была бы ты парнем, давно бы штаны порвались.