Позолоченный век
Шрифт:
Заходящее солнце превратило широкую реку в государственный флаг, украшенный яркими полосами золотого, пурпурного и алого цвета; потом наступили сумерки, великолепные краски поблекли, и только сказочные острова отражались причудливой бахромой листвы в серо-стальном зеркале реки.
Ночью пароход продолжал двигаться по безмолвным просторам Миссисипи; ни один огонек на берегу не выдавал присутствия человека, стена леса тянулась миля за милей и лига за лигой, охраняя широкие изгибы реки; тишину этих лесов еще не нарушал ни голос человека, ни его шаги, и кощунственный топор еще не касался их.
Спустя час после ужина взошла луна, и Клай
Они уселись на высокой скамье; впереди на много миль, за лесистыми мысами, открывались все новые и новые повороты реки; а позади серебристый водный путь миля за милей постепенно сужался и наконец где-то далеко, казалось, сходил на нет.
Вдруг лоцман воскликнул:
– Убей меня бог, если это не "Амаранта"!
В нескольких милях за ними над самой водой вспыхнула искорка. Лоцман внимательно поглядел в подзорную трубу и сказал, обращаясь главным образом к самому себе:
– Это уж никак не "Голубое Крыло": ему бы ни за что нас не догнать. Это наверняка "Амаранта".
Он нагнулся над переговорной трубкой:
– Кто у вас там на вахте?
В трубке зарокотал чей-то глухой голос, не похожий на человеческий.
– Я, второй механик.
– Прекрасно. Так вот что, Гарри, придется малость подналечь: "Амаранта" только что показалась из-за косы и прет на всех парах!
Лоцман взялся за конец веревки, протянутой к носу, и дернул два раза; в ответ дважды мягко ударил главный судовой колокол. Голос на палубе крикнул:
– Эй, внизу, приготовься к промеру с левого борта!
– Мне нужен не промер, - сказал лоцман.
– Мне нужен ты. Разбуди старика, скажи ему, что "Амаранта" догоняет. И позови Джима, скажи и ему.
– Есть, сэр!
Под "стариком" имелся в виду капитан: на всех парусных кораблях и пароходах капитана всегда так называют; что касается Джима, то это был подвахтенный лоцман. Через две минуты оба они уже летели по трапу, перепрыгивая через три ступеньки. Джим бежал в одной рубашке; сюртук и жилет были перекинуты через руку.
– Я только собрался лечь, - сказал он.
– Где труба?
Он взял подзорную трубу и посмотрел в нее.
– На гюйсштоке, кажется, не видать никакого вымпела? Бьюсь об заклад, это "Амаранта"!
Капитан долго смотрел в трубу и выговорил только одно слово:
– Проклятье!
Вахтенный лоцман Джордж Дэвис крикнул ночному дозорному:
– Как там осадка?
– Два дюйма ниже ватерлинии по носу, сэр!
– Маловато!
Тогда раздался голос капитана:
–
Вызови старшего помощника! Пусть свистит всех наверх! Надо перегрузить мешки с сахаром поближе к носу, чтоб осадка по носу была не меньше десяти дюймов. Живо!– Есть, сэр!
Вскоре с нижней палубы донеслись крики и топот ног; корабль все хуже слушался руля, - ясно было, что "осадка по носу" становится больше.
Трое в лоцманской рубке начали переговариваться короткими, отрывистыми фразами, негромко и озабоченно. Чем больше нарастало возбуждение, тем глуше звучали голоса. Как только один опускал подзорную трубу, другой с нарочито спокойным видом подхватывал ее. И каждый раз следовало одно и то же заключение:
– Догоняет!
Капитан проговорил в трубку:
– Как давление пара?
– Сто сорок два, сэр! Но жару все прибывает.
Пароход содрогался всем корпусом, трепетал и стонал, как раненое чудовище. Теперь у рулевого колеса стояли оба лоцмана; сюртуки и жилеты они сбросили, распахнув рубашки на груди; по лицам обоих струился пот. Они вели судно так близко к берегу, что ветви деревьев задевали леера верхней палубы от носа до кормы.
– Приготовились!
– прошептал Джордж.
– Готово!
– вполголоса откликнулся Джим.
– Давай ходу!
И пароход, как испуганный олень, метнулся наискосок от одного берега к другому. Он снова прижался к самому берегу и, яростно шлепая колесами, мчался мимо нависших ив. Капитан опустил подзорную трубу.
– Бог ты мой, ну и шпарит! Вот беда, неужто обгонит?
– Джим, - сказал Джордж, глядя прямо перед собой и отвечая быстрым движением рулевого колеса на малейшее отклонение судна от курса, - а может, попробуем Протоку Убийцы?
– Рискованная штука! На сколько видна была сегодня утром коряга на фальшивой косе, что пониже острова Бордмана?
– Торчала из воды по самые корни.
– Трудная задача, прямо скажем. Значит, у выхода из протоки глубина будет не больше шести футов. Если ни на волос не отклониться, то кое-как проскочим, правда, впритирку! Но рискнуть стоит. Уж она-то, во всяком случае, не решится!
– закончил Джим, подразумевая "Амаранту".
Через мгновение "Борей" углубился в протоку, которая казалась извилистым ручьем, и приближавшиеся огни "Амаранты" тут же исчезли из виду. Никто не произносил ни слова, даже шепотом; все трое пристально вглядывались в темноту; двое крутили колесо то в одну, то в другую сторону, напряженно управляя стремительным движением парохода; каждые пятьдесят шагов казалось, что протока кончилась, но в последнее мгновенье впереди всякий раз открывался новый просвет. Теперь выход из протоки был уже недалеко. Джордж три раза ударил в колокол, двое лотовых одним прыжком очутились на своих местах, и через минуту их загадочные выкрики уже раздавались в ночном воздухе; их тут же подхватывали и повторяли двое матросов на верхней палубе:
– Нет дна!
– Четыре полных!
– Три с половиной!
– Три с четвертью!
– Отметка под водой - три!
– Два с половиной!
– Два с четвертью!
Дэвис потянул веревку, другую - где-то далеко внизу прозвенели маленькие колокольчики; пароход сбавил скорость, засвистел выпускаемый пар, предохранительные клапаны пронзительно завизжали.
– На отметке - два!
– Два без че-етверти!
– Восемь с половиной!
– Восемь футов!
– Семь с половиной!