Позови меня

Так как после смерти мужа миссис Мильтон находилась в состоянии полного упадка сил, Марине пришлось самой подыскивать подходящее для них жилье. Она решила, что ради спокойствия матери им нужно покинуть южную часть парка — место, где они были так счастливы, и она отправилась в район Белгравии.

Дом, который она взяла в аренду на Итон-Террас, был дешевый, но уж очень маленький, скучный и непривлекательный, даже когда они обставили его привезенной с собою мебелью.

— Конечно, это глупо с моей стороны, я знаю, — сказала миссис Мильтон через несколько недель после переезда, — но я никак не могу заставить себя считать этот дом своим.

Марина понимала, что матери гораздо труднее смириться с мыслью, что она вдова и теперь некому заботиться о ней.

Миссис Мильтон жила за своим мужем в неге и довольстве. У нее никогда не было стремления к независимости, и она совершенно не интересовалась проблемами эмансипации.

— Я не хочу голосовать, дорогой, — сказала она как-то мужу в присутствии Марины. — Я вполне довольна своей жизнью — ты сам прекрасно объясняешь мне всю политическую обстановку, когда я чего-то не понимаю, а если честно, мне так вообще лучше поговорить о чем-нибудь другом.

— Боюсь, ты никогда не станешь современной женщиной, — с улыбкой отвечал ей муж.

— Я хочу быть просто твоей женой. — Миссис Мильтон с обожанием посмотрела на него.

Они были так счастливы вместе, что иногда Марина чувствовала себя лишней.

Нет, она знала, конечно, что отец ее очень любит, а после его смерти мать обратила на дочь всю свою любовь, не оставляя сомнений в том, как много та для нее значит.

Теперь же, оставшись одна, Марина вдруг поняла, как ей будет трудно переносить одиночество после счастливой жизни в семье, где все любили друга.

«Может быть, это и хорошо, что мне осталось жить так мало, — с горечью подумала она. — Я ведь не сумею продержаться в этом мире, где одинокая женщина совершенно беспомощна».

Она вспомнила, как, собираясь к сэру Джону Колериджу на прием, строила планы найти место секретаря. Но это были лишь ее фантазии — она прекрасно понимала, что в стране сейчас безработица и едва ли кто-нибудь возьмет на работу женщину, если можно воспользоваться услугами мужчины.

В гостиной Марина решила осмотреть ценности, оставшиеся после матери: инкрустированная шкатулка для рукоделия, где мать обычно держала свое вышивание; маленький французский письменный стол меж двух окон — на нем стояли фотографии отца и ее собственная…

Она потрогала китайские безделушки на каминной доске, подаренные однажды на Рождество и так любимые матерью.

Разглядывая фигурки, она заметила, что у пастушки отбита рука. Марина почувствовала раздражение: какие же неряхи были эти жильцы — разбили и даже не потрудились приклеить отбитый кусочек! Впрочем, какое это теперь имеет значение?

Мама уже никогда не узнает, что дорогие ее сердцу милые вещицы сломаны, а совсем скоро и ее самой не будет, и некому будет смотреть на них…

«Что же мне делать со всеми этими вещами? — с неожиданным страхом подумала Марина. — Не могу же я умереть, не сказав никому, что они мне больше не понадобятся».

Она попыталась припомнить, есть ли у нее хоть кто-то, кому она могла бы довериться. У отца с матерью было много знакомых, когда они жили в Суссекс-гарденз, но, по традиции, ей не разрешалось принимать участия в вечеринках, которые устраивали родители.

Застенчивость не позволила ей подружиться ни с кем из девочек, которых она знала. Но ее мать всегда говорила, что все изменится, когда дочь станет взрослой.

— Мы должны устроить для Марины бал, — заявила она однажды своему супругу. — И вообще, тебе пора начать копить деньги, Джон, потому что, когда Марине исполнится восемнадцать, я хочу заказать ей очень дорогую одежду и особенно — вечерние платья.

— А потом ты скажешь, что хочешь представить ее ко двору? — продолжил доктор Мильтон.

— А почему бы и нет? — удивилась его жена. Меня представляли, когда мне было восемнадцать.

— Твоя семья жила совсем в других условиях, — заметил доктор.

— Все Кортни были представлены в свое время, — с достоинством сказала ее мать, — и я не смогу считать, что выполнила свой долг перед дочерью, пока она не сделает реверанс в Букингемском дворце. — Она, улыбаясь, смотрела на дочь и продолжала: — И если во дворце сочтут, что я недостаточно важная персона, чтобы представлять тебя, мое сокровище, я попрошу сделать это твою крестную, леди Сандерсон. Она всегда присылала тебе подарки к Рождеству. Она живет в деревне, и мы редко встречаемся, но я уверена: она была и остается нашим хорошим другом.

Леди Сандерсон умерла на следующий год, и мать Марины оплакивала потерю друга, так много значившего для нее.

Итак, не было больше леди Сандерсон, к кому бы она могла сейчас обратиться. После года, проведенного в Швейцарии, а перед этим — целого года траура, ей было трудно даже припомнить имена тех, кто приходил к ним в дом на Суссекс-гарденз.

«Да и вообще, — подумала Марина, — кому захочется общаться с человеком, который ищет утешения в ожидании приближающейся смерти?»

Но самое главное — она никому не решилась бы раскрыть тайну своей судьбы, висящей над ней как дамоклов меч.

«Я буду хранить это в себе, — решила она с неожиданной гордостью. — Я не буду плакать и жаловаться, как те женщины, которые приходили к папе».

Она вспомнила, как однажды отец сказал:

— Я сыт по горло хныкающими женщинами!

— Кого ты считаешь «хныкающими женщинами»? — с улыбкой спросила мать.

— Тех, у кого болит и колет! Не стоит и говорить, что это всегда — самые богатые! Бедные просят помочь только в самом необходимом: родиться, остаться в живых и умереть легкой смертью, как сказал мне однажды один человек, «чтобы не успеть снять ботинки».

— Да, они мужественные люди, — мягко заметила миссис Мильтон.

— Как раз это меня в них и восхищает, — продолжал доктор. — Многие из них грубы и злы — реформаторы считают их грешниками, но у них по крайней мере есть характер! И этот тип людей я тоже не терплю!

«Я не должна жаловаться… Я должна быть мужественной, — сказала себе Марина. — Я хочу, чтобы папа гордился мной».

Она села на диван и задумалась. Что она может сделать? Многие вещи в доме требовали починки и ремонта. Но какой смысл этим заниматься?