Позвоночник
Шрифт:
– Нашла чем напугать. – (он, усмехнувшись, повторяет, не держа ровных ног: в джинсах это в принципе невозможно) – Ну, что же дальше?
– Начинается… это баттл?
(она не сдерживает улыбку)
– Я с тобой не соревнуюсь. Разве что чуть-чуть. – (сближает большой и указательный пальцы) – Вот настолечко. Чтобы ты ощутила вкус. Тут тебе равных нет, согласен. Но тут тебе быть и не надо.
(к ней возвращается серьёзность)
– А где, по-твоему, мне надо быть?
– Ребята, что со мной, – (кивок на дверь) – занимаются крайне интересным делом. Разными делами, но для одного. Мы, и я тоже, работаем над фильмом. Нам до зарезу нужна танцовщица. Универсал, вроде тебя. И, знаешь, то, что мы сегодня
(она вздыхает)
– У меня действительно много работы, Тимур. Ещё пару лет назад я бы согласилась. Сейчас – извини.
– Работы? Ублажать мужиков?
– А в данный момент я чем, по-твоему, занимаюсь? Кому-то даже трогать меня не надо. Поговорить и дело с концом. Знаешь, сколько людей, одиноких в семье, приходят ко мне выговориться? Я молчу, слушаю, и им кажется, что они всё про меня знают, что я понимаю их, как никто другой, что я – та, кто им нужен. Нет, это не так. Я – не та, кто нужен тебе.
– Юна… – (шаг вперёд)
– Тимур, – (шаг назад) – я всё сказала. Дистанция – лучшее, что могло между нами случиться.
(он вынимает карточку, протягивает ей)
– Надумаешь, звони. Не буду пытать тебя, "дай номер". Кого-нибудь другую бы стал, но тебя я слишком хорошо знаю.
(она берёт карточку, прячет в чашку своего бра)
– Я тебя услышала.
– Я тебя тоже. Всё может измениться. – (мелодия кончается, начинается следующая, он оживляется) – Давай. Отрази меня. Просто повторяй. Готова?
– (вздохнув, прибавляет звук на стереосистеме) – Идёт. Вспомню молодость. Но не ручаюсь, что вспомню всё… Ты глянь, как Бах на тебя действует. Вот уж не ожидала.
#np David Garrett – Toccata and fuge. J. S. Bach
Он в чёрном, она в белом. Она – в маске, он – с открытым лицом.
Разуться, чтобы было легче, и
жить жестом, рваться струной…
Полный синхрон. От плавной скрипки к стремительной. Ноты называют себя, каждая, переплетённые в чистую тему. И бегут вперёд: к развитию, к разделению надвое. Тимур импровизирует. Юна отстаёт. Ей недоступны па в его изнанке. Задержка вписывается в картину. Он солирует поверху. Она вторит низами.
…и кружиться, кружить фуэте, пока в глазах ни потемнеет: кто кого.
Он останавливается первым.
(как кажется, ) чтобы сменить фигуру.
(на самом деле: ) чтобы она не упала.
Оба входят в раж. Тел больше нет. Есть пируэты. Лиц тоже нет. Есть идея, выраженная лично. Нет их отдельно, мужчины и женщины. Есть одно (так было исключительно в данной реакции, ни разу – с кем-то ещё), восхождение выше самих себя. За пределы всех измерений, в закрытую непосвещённым вселенную с именем: огонь.
После поединка Юна будет хромать. Но вовсе не это, в момент поединка, волнует её.
Факт, что отражение её опережает, сам по себе жуткий. А то, что отражается она в чёрном зеркале – жутко вдвойне.
На стыке двух силуэтов, там, где их разделяет стекло, рождается нечто третье. Похожее, скорей, на "некто", живее двоих по отдельности, равное им – без стекла. Точка преломления сияет, ослепляя. Они не в полумраке комнаты, не в клубе, не на земле. Они и есть – эта точка.
***
Клуб закрылся. Открылось метро.
Сидя на диванчике, в самом углу, она курила, где нельзя курить, и думала то, что нельзя думать.
– Ничего ты не потеряла. Нет разлада, мог бы, должен бы быть, но его нет. Память живёт в твоём теле.
Её не убьёшь.Так сказал Тимур. И ей очень, слишком уж "очень", хотелось ему поверить.
Ночь выдалась бурной. Заработали немало. И ребята, и она сама. В кошельке лежали деньги. Их она не считала. Стопа болела ровно на месте разрыва. Ей она не шевелила, укутав в плед. Надо было ехать "домой". К матери, которую она же и перевезла сюда из небольшого городка в Сибири, и бабушке, что с матерью не расставалась. Брат занимал отдельную квартиру: досталась по наследству, от родственников со стороны отца. Там он жил. Он и его подруга: соль.
Девочки и мальчики, сумрачные птицы, разлетелись по домам.
Хотелось уснуть, не сходя с места. Под веками пропечатались косые скулы и широкая улыбка. Голубые, с прозеленью, глаза, звали её вниз, как море – подкошенный корабль.
Подъехало такси. Она прогнала и сон, и образ. Сменив тепло на уличный холодок, плотнее запахнулась в пальто. Сдаваться для неё было слишком просто, поэтому, именно поэтому – неприемлимо.
Очертания зданий, с красноватой каймой там, где прошлось солнце, врезались в розовый горизонт.
Глава II. Грязь на ликах святых
#np The piano guys – Rock meets Rachmaninoff
РАЙОН: ПЕТРОГРАДСКИЙ. МУНИЦИПАЛЬНЫЙ ОКРУГ: ПЕТРОВСКИЙ. ПЛОЩАДКА: ПЕНТХАУС В СТИЛЕ МОДЕРН. НА КРЫШЕ, ЯВЛЯЮЩЕЙСЯ ЧАСТЬЮ КВАРТИРЫ, КУТАЯСЬ, СТОИТ ДЕВУШКА В БЕЛОМ ПУХОВИКЕ, С БЕЛЫМИ ВОЛОСАМИ, И ГОВОРИТ (ЧЕРЕЗ ГАРНИТУРУ) ПО ТЕЛЕФОНУ. ПОД НЕЙ ТЕМНЕЮТ ДЕРЕВЬЯ. НАД НЕЙ ГУСТЕЮТ ОБЛАКА.
– Ты мне вот что скажи. Если меня уволят, я открою студию танца. Я уже решила. Мы говорили с Димой, он сказал, даст денег начать. На аренду, раскрутку и всякое такое. Он мне идею и подкинул. Но мои навыки ограничены пилоном. Твои – это и классика, и современные стили, я помню, как ты учила их, сама, через ютуб. Тем более, у меня не пойдёт бизнес, я знаю, что не смогу руководить. Ты сможешь. Тебя воспринимают, как начальника, даже сами начальники. Хоть тот же Витя, чего далеко ходить. Скажи, могу я на тебя рассчитывать? Ты со мной? Не знаешь? Ну, ты подумай. Мне эта идея нравится. Я давно о чем-то таком думала, но казалось, не смогу, да и зачем, у меня и без того хорошо идёт, в "Плюще"… Плющит, ага. А тут…
– Ты третий человек, что делает мне предложение за прошедшие сутки, Пэт, – усмехнулись на том конце линии. – И мне тоже нравится эта идея. Зря ты думаешь, что ты не босс. Ещё какой босс. Ух какой босс…
– Ты мне зубы не заговаривай, – звонко рассмеялась блондинка. – Мы вместе пришли в клуб. Вместе уйдём, если захочешь. В нашем… в моём возрасте самое время начинать своё дело. Чтобы потом, к сорока, иметь и деньги, и молодого любовника, и что угодно. Чем старше, тем сложнее. Я подумала, Диме, вслух подумала, и успокоилась. Уйду и уйду. Чего теперь убиваться. Всё меняется. Мы много вложили, обе, в это место. Но на нём свет клином не сошёлся. Можно сотворить своё. Лучше, потому что своё, иначе, но… своё, понимаешь?
– Понимаю.
– Я надеюсь на тебя, Юш. Очень надеюсь. Мне что-то подсказывает, что сложится. Всё будет хорошо.
– Конечно, будет. Дай мне пару дней. Сейчас, со своими разберусь, и всем отвечу.
Образовалась пробка. Юна застряла на мосту.
– Как Герман? – спохватилась её подруга, обожающая разговоры о себе.
– Я как раз еду это выяснить. Хотя, лучше бы не выяснять. Береги себя, Белоснежка. Идеи идеями, а жизнь, она сейчас. Я научилась ценить мелочи. Сижу на мягком сиденье, мне уютно, тепло. Из динамиков играет хорошая песня, приятно, что не попса и не шансон, а именно она. Приеду, в лучшем случае, высплюсь, в худшем – нет. Ты сама ложись. Вечер утра мудренее.