Позывной "Калмык"
Шрифт:
Неделю просто Сашка на топчане не лежал. Французский и калмыцкий языки учил. С методом глубокого погружения пока побежали, так что просто слова учил. Поставил себе целью по сто слов каждого языка за день выучить. В результате вышло чуть меньше, то Анька заявится и пару часов отвлекает, испытывая на прочность новый топчан, то печь топить надо, ночи-то уже холодные, но дров никто не заготовил, да и топором стучать нельзя, привлечёшь к хижине внимание. Потому пару часов уходило на собирание хвороста, и с каждым днём все больше времени и больше, так как и холодало, и весь ближайший сушняк уже собран. Приходилось всё дальше и дальше отходить от землянки.
Наконец, полицейские отбыли, наорав на дворню, что если появится князь, то сразу им сообщили чтоб. А то ай-я-яй! Наивные? Хотя.
Кох сразу нарисовался в Басково
— Сначала найти надо. Я тут простой план придумал. Смотрите, господа инвалиды, в Тулу из Басково ведёт только одна дорога. И мы её контролируем. Но мы забыли про дорогу, что идёт в Богородицкое. С запада от Болоховского и Басково есть большущее имение Антона Антоновича Селивановича. И оно не по дороге в Тулу, город на севере. Только я спросил нашего конюха как-то, а как мол с той стороны в Тулу попадают. Давно было, подзабыл немного, но там, ещё если чуть на запад, то есть другая дорога на Тулу. Что если этот ворог не в город едет полицейским сообщать, а в Богородицкое, а Селиванович уже сам с полицией сносится? Задержка всего в пару часов. Слушайте план…
На следующий день Сашка занялся осуществлением своей части плана под кодовым названием: Операция «Нетерпеливый ледник». Это Кох вспомнил дебильное название одной из операций ЦРУ или какой-то другой спецслужбы США в конце двадцатого века. Он как раз был в Афганистане, и там офицерам на политзанятии про эту операции американцев рассказывали. Если память Виктору Германовичу не изменяет, то это была операция воздушного шпионажа в Иране. Тут тоже воздушная разведка предполагалась. Нет, не на воздушном шаре. Проще всё. Вдоль дороги на Богородицкое от Басково давным-давно высажены липы. Много. Несколько сотен. Как бы длиннющая алея идёт через поле. На одну из них по плану и должен взгромоздиться Ероха. И следить за всеми, кто в ту сторону пройдёт или проскачет, или на телеге проедет. И главное, кто из этих путешественников в этот же день вернётся назад. С вероятностью процентов в восемьдесят — это и будет шпион.
Сашкина же часть операции — это бросить маскироваться под калмыка Дондука и предстать в Болоховском и Басково в своём истинном облике. Покрутиться, может даже в села заехать и так пару раз. Мол, я туточки и никуда уезжать не собираюсь. Сход даже какой назначить… Через четыре дня. Пусть господин Парамонов опять пришлёт воинство его ловить.
Событие тридцать пятое
В шкафу скрывался меж скелетов
Любовник Клавкин Леопольд,
Искусно замаскировавшись
Между польт
Господин Александр Потапович Ивлев, тот самый главный лошадник в Туле, заявился в Басково как раз тогда, когда Сашка туда приехал, чтобы провести праздник Урожая очередной. Всё, как всегда, нужно выдать золотые червонцы за лучшие урожаи и самые большие картофелины и зерно. Деньги нужно было экономить и копить на закрытие кредита, но Сашка плюнул на сто рублей. Важнее поддержать в крестьянах зародившуюся любовь к селекции. Как там, посеешь привычку — пожнёшь бурю… Ну, как-то похоже.
И только праздник прошёл, и Сашка сел с Ивлевым договариваться о предоставлении услуг по окучиванию лошадок новыми огромными жеребцами (и шайры появились, и битюг есть), как в сенях поднялся крик и причитания. Кох оставил Александра Потаповича наедине с фужером кальвадоса грушевого и спустился на первый этаж. А там, понятно Ероха кипишует. Пришлось встряхнуть пацана и с толком, с расстановкой, опросить заслуженного наблюдателя Российской империи.
Информация была неприятная. Три часа назад псарь Никодим проехал в сторону села Богородицкое на телеге запряженной Афонькой. Афонька — это как раз битюг. На самом деле ему дали имя Афанасий, за умный вид и покладистый характер. Но этого покладистого другие жеребцы забижали, кусали, лягали, толкали и как-то незаметно гордое Афанасий трансформировалось в жалостливое Афонька. При этом Афонька был метр восемьдесят пять в холке и здоров как бык. Мог новый колёсный немецкий плуг весь день тягать без роздыху,
только пахарей меняй.Никодим явно спешил. Так как всё время, что был в поле зрения, сидящего на липе Ерохи, понукал жеребца, даже кнутом один раз огрел. Знал кого запрягать. Если бы он чего подобного сотворил с Вороном, так тот бы его загрыз насмерть.
Через три часа Никодим вернулся. И опять Афоньку поторапливал. Ну, видимо время собачек кормить подошло. Вот и спешил.
Сашка голову почесал, да и отправил пацана назад на наблюдательный пункт. Рано операцию «Нетерпеливый ледник» заканчивать. Никодим мог быть чист перед ним аки божья слеза. У Селивановича была кавказская овчарка. Овчар. Кобель. Помнил разговор на Дне Рождения Сашка, там бычара этот хвастался, что откормил щенка до своих размеров, и ржал как конь. Так что, вполне мог ехать Никодим в Богородицкое договориться о случке этого откормленного кобеля с сукой какой подходящей. Ну, чтобы инцеста особого не было, не вырождалась порода. Всё же чуть маловато экземпляров первоначально было у князя Русиева. Сашка даже подумывал в Москве поискать кавказца, для увеличения возможных вариантов для вязки. Никодим был псарём от бога и работу свою знал и ценил, практически не было к нему претензий. И опять-таки, он знал об истреблении грузинцев, приезжавших пять лет назад имение захватывать. Если бы хотел Сашке навредить, то давно бы его полиции сдал.
Они тут сейчас решат, что псарь Никодим и есть засланный казачок, а он не при делах. Они же настоящего соглядатая проворонят, а невинного схомутают.
— Ты поспеши, Ероха, и гляди в оба. Может, пока бегал, кого упустил. Так наблюдай и за теми, кто из наших просто с той стороны возвращается.
— Понял, Вашество. Я мигом! — И упылил.
А дальше просто сплошные удачи. С Ивлевым договорились на семь использований огромных жеребцов для улучшения породы у помещиков, живущих в окрестностях Тулы. Правда, всем подавай разных. Двое хотели фризов, один шайра, двое битюга Афоньку наметили в производители, а ещё две кобылки ждали Клайдсдейла Ворона. Понятно, что никто из тех барей не видели в глаза Сашкиных лошадей, только со слов Александра Ивлева, а нет, ещё у главного лошадника Тулы был, как бы альбом, в котором он собрал вырезки из литографий и рисунков разных, где были запечатлены лошади почти всех пород, про некоторые Сашка и слыхом не слыхивал. Вот в этом альбоме и были «портреты» его жеребцов. Так что помещикам можно было не вслепую выбирать, а по такому своеобразному каталогу. Все сделки Ивлев обещал закрыть в течение месяца. А это значит, что с финансами чуть легче станет, сразу семь сотен рублей перепадёт. Останется до нужной суммы чуть.
И только распрощались с Ивлевым, как прискакал Агафон с пугающим «Едуть». Сашка бросился к лесу, но что-то толкнуло его, и дурень у кустов задержался на опушке. И решил не идти сразу в хижину «Дяди Тома», а понаблюдать с опушки, кто там опять «едуть». И правильно сделал. Это совсем не полиция оказалась, а на бричке прибыл господин Иваницкий. Один, ну в смысле с кучером, конечно, но без всяких полицейских. И сразу понятно стало, чего это Агафон тревогу поднял. Был Иваницкий одет в зелёного сукна сюртук, а не в свою обычную форму ахтырских гусар с коричневым ментиком и синими штанами.
Привёз Олег Владимирович новости совершенно потрясающие. Они многое ставили на место, но и вопросы возникали. Скелеты в шкафу оказались живыми, давай шевелиться и гадости гадить.
— Что вы знаете, Ваша Светлость, о первой жене вашего отца? — интересный вопрос задал бывший гусар.
Сидели они в беседке. Кох её в Басково застеклил. Дом был небольшой и гостиная мрачная какая-то, с маленькими подслеповатыми оконцами. В ней гостей принимать не комильфо. А вот в большой теперь застеклённой веранде светло и тепло от небольшой буржуйки, изготовленной на оружейном заводе в Туле по чертежу Коха.
— Я про это узнал совсем недавно, а что? — Сашка сам налил Иваницкому новый свой напиток. Попытался чешскую «Бехеревку» повторить. Кардамон достал, полынь, анис, можжевельника шишечки. Не так и плохо, может чуть кардамона переложил в первой партии. Ничего, вторая лучше получится. Но и сейчас это было совершенно непривычное пойло, уже в «Провансе» все именно Бехеревку заказывает.
Олег Владимирович, как-то хитро эдак улыбнулся и, подняв вверх палец, проговорил по слогам:
— Первую жену вашего отца звали Анна Антоновна…