Позывной "Курсант" 3

Грешным делом даже подумал, а вдруг Ванька подбил Марка сбежать. Мало ли. Испугались оба наказания от Клячина, да и смылись. Потом решил, нет. Бернес никогда не подпишется на такое, ибо он точно не идиот. А вот уже после предположения о побеге сообразил, где именно эти двое могли заныкаться от посторонних глаз.

Нашел я товарищей в том самом бараке, где мы провели первые недели своей жизни, когда приехали в школу. Пацаны почти час ждали меня там, пока я вел настоящие мужские разговоры с Клячиным. Детдомовцы просто здраво рассудили, что в бараке их никто искать не будет. И, кстати, оказались правы. Впрочем, нас всех троих никто и нигде не искал.

Получекисты вместе с полноценными чекистами по-прежнему сидели в столовой. Не знаю, о чем с ними так долго беседовал этот Павел Анатольевич. Видимо, вдохновлял на будущие свершения во имя Родины. Потому что теперь, кем является сам Павел Анатольевич, я знал. Благодаря Клячину, конечно. Николай Николаевич просто назвал фамилию мужика в шляпе и все сразу встало на свои места. Сказать честно, пребывал от полученной информации в странном состоянии. Это была специфическая смесь уважения, восхищения и любопытства. Впрочем имелось еще одно чувство — досада. Но про досаду позже. Остановимся на первых трех эмоциях.

Павел Анатольевич оказался тем самым Судоплатовым, которого якобы позже назовут «Волкодавом Сталина». Говорю «якобы», потому как не знаю, насколько это правдивый вариант развития событий.

Почерпнул я данную информацию в документальном фильме, который овершенно случайно увидел по телеку. Это, помнится, была какая-то хреновая ночь. Спалось плохо и я от нечего делать переключал каналы. Просто тупо гонял их по кругу.

Остановился именно на том, где показывали и рассказывали историю Судоплатова, чисто потому, что в момент, когда я включил канал, голос за кадром как раз посвещал зрителей в детали убийства Троцкого. Почему-то меня это заинтересовало. По школьной программе помнил, что бывшего соратника Владимира Ильича достали аж в в Латинской Америке. Только по данной причине у меня приключился приступ любопытства. Как? Как они это сделали? Вот что я подумал в тот момент, и решил посмотреть фильм до конца.

Серьезный мужчина, ведущий проекта, вдохновенно рассказывал про ликвидацию Льва Троцкого. Так вдохновенно, будто это было лично его заслугой. Будто это лично он, в прошлом грохнул одного из всадников октябрьской революции.

— Сталин обосновал поручение тем, что Троцкий разлагает мировое коммунистическое движение и потому накануне войны стал опасен.В качестве «подходящего и надежного человека» Судоплатов вытащил из мясорубки своего старого соратника и друга Наума Эйтингона, за которым НКВД начал охоту, как только тот вернулся с задания из Парижа. Эйтингон знал испанский язык, а опыта тайных операций у него было побольше, чем у Судоплатова. Вдвоем они разработали и осуществили план убийства Троцкого…

— Да, конечно… — Заявил я телевизору. — Какое там мировое движение… Откуда ему взяться… Убрали просто человечка за ненадобностью, да и все. Много знал человечек.

— Однако, прежде, чем поручить Судоплатову столь серьёзное дело, Сталин испытал его профессионализм в другом важном вопросе. — Сообщил мне с экрана усатый дядька. Причем, смотрел он прямо в мои глаза. Доверительно так смотрел. Будто мы вдвоем разговариваем.– За несколько лет до этого Судоплатов получил предложение стать разведчиком-нелегалом в Германии. Язык, которого Судоплатов совсем не знал, он выучил за восемь месяцев. Практиковался дома, разговаривая с женой исключительно на немецком. Перед ответственной командировкой Судоплатов освоил основы рукопашного боя и научился стрелять из разных видов оружия. Главной целью разведчика был его давний противник, который к тому времени стал главой Организации украинских националистов, осел в Германии и свел тесную дружбу с Гитлером. Вопрос ликвидации данного человека был важный, но достаточно сложный.

— Ого… Не искали тогда простых путей, однако… — Согласился я с ведущим проекта. — А ты погляди на этого Судоплатова… И язык он выучил на «раз». И рукопашный бой изучил прямо перед поездкой… Ну! Покажите этого гения.

Словно в ответ на мою фразу, на экране появилась черно-белая фотография. Вот тогда то я и увидел легендарного разведчика. Не просто увидел, а очень хорошо запомнил. Лупился на его подозрительно благородную физиономию слишком внимательно. Пытался понять, что за вундеркинд сидит в простом советском человеке, который оказался в итоге не совсем уже простым. Человек имею в виду.

В общем, когда фильм закончился, стало понятно, я настолько сильно увлекся историей разведчика, что все время, пока смотрел сюжет, как последний идиот разговаривал с телевизором. Говорю же, то ли день был хреновый, то ли ночь тяжёлая. Не помню уже. Скорее всего, просто маялся с дикого бодуна.

— Реутов, ты правда, не молчи! — Марк резко вскочил с кровати и подошел совсем близко ко мне. Положил руку на плечо.

Бернес, в отличие от Ваньки выглядел более спокойным, но я точно знаю, это — показуха. Просто Подкидыш ведёт себя, как ему в голову долбанёт, а Бернес старается обычно виду не показывать, даже если его что-то сильно парит. Не любит Бернес демонстрировать настоящие эмоции.

— Слушай… — Я посмотрел на Марка. — Ты же у того окна стоял, которое ближе всего было к мужику в шляпе. Скажи, о чем он говорил. Слышал что-нибудь? Хоть что-то?

Я решил не называть фамилий и имен в присутствии детдомовцев. Потому что разговор с Клячиным стал подтверждением всех существующих опасений и пока что в моей голове был сумбур.

— Так… Сейчас… — Марк зажмурился, помолчал буквально секунду, а потом залпом выдал. — Разведчик, шпион, тайный агент, спецслужбист — это всегда обманщик, жулик, актер. Вам предстоит годами делать вид, что дружишь с человеком, которого собираешься убить, причем так, что тот считает тебя самым близким и надежным другом. Всегда, постоянно, ежечасно, ежеминутно выдавать себя за кого-то другого, мыслить как этот другой, вообще забыть родной язык и самого себя. Не иметь друзей и привязанностей. Никогда не говорить правды. Или подозревать в каждом встречном агента контрразведки, или видеть в нем объект для вербовки. Использовать женщин только как инструмент для проникновения к секретам. Стрелять из-за угла в спину и оставлять жертве заряженную бомбу, бесследно исчезая за 10 минут до взрыва…

Бернес резко замолчал, открыл глаза и уставился на меня.

— Потом он начал говорить тише и я уже плохо разбирал слова. — Добавил Марк.

— Хере се… — Подкидыш приствистнул, — Вот это у тебя память, скрипач…

— Не просто так они его позвали… — Пробормотал я, пытаясь сложить в одну картину все, что роилось в моей голове. — Не просто так… Слушайте, очень скоро, вот прямо совсем скоро, почти на днях, грядут некоторые перемены. Нынешнего наркома НКВД сменят на Берию…

— Да ладно! — Подкидыш хохотнул и хлопнул себя ладонями по покам. — Ежову пришел конец? Вот это номер. Погоди…

Ванька замолчал, почесал затылок, а потом поинтересовался.

— Нам то что с того?

— Вам — ничего, а для меня это — шанс попасть в кое-какое место…И вот что, парни… Сейчас я расскажу вам нечто очень важное. Очень! Только вам двоим. Больше вообще никому знать этого не надо. Ясно?

— Вполне. — Кивнул Бернес. — Это касается нашего с тобой прошлого разговора?

— Ой, ты погляди, что делается… — Подкидыш скривился. — У них тут уже, оказывается, секретные разговоры всякие случаются.

— Ты волну не гони. — Я подошел к кровати, сел на нее, а затем кивнул пацанам в сторону других коек. — Присядьте. Думаю, наша беседа вас сильно удивит.

Глава 14.2

Сложность заключалась только в том, что мне надо было преподнести пацанам историю так, чтоб не касаться слишком скользких тем. Которых, кстати, до фига и больше.

Потому что проблематично будет объяснить, откуда, к примеру, у меня есть чёткое понимание о грядущей войне. Особенно, откуда я знаю точную дату ее начала.