PQ-17 - конвой в ад

Часть эскортных кораблей выполняла кое-какие обязанности в море, но траулеры в основном бездельничали. Предполагаемое патрулирование в Баренцевом море было отменено. "Лорд Остин" так и не покинул гавани, вместо него патрулировать были отправлены корветы. В России ощущалась нехватка угля, поэтому мы были вынуждены беречь наши скромные запасы, чтобы их хватило на обратное путешествие. Итак, после крайне необходимого ремонта мы занялись погрузкой угля и покраской корабля, что и стало нашим ежедневным занятием.

Нам серьезно осложняли жизнь сверхбдительные русские часовые на причалах, которые неоднократно затевали ссоры с моряками союзников. Когда "Эмпайр Тайд" отправился на разгрузку, его запасные спасательные шлюпки были спущены на воду и пришвартованы к пирсу. После разгрузки судно перешло всего на полмили к другому причалу, и боцман Медхерст с 4 моряками отправился на пирс, чтобы забрать шлюпки. Их встретили двое часовых с автоматами. Каждый раз, когда наши моряки пытались подойти к шлюпкам, часовые преграждали им путь, держа автоматы наизготовку. В конце концов было решено пока оставить шлюпки в покое.

Судя по всему, часовые имели приказ воспрепятствовать любым контактам между нашими кораблями. Вельбот с «Паломареса» отправился вверх по реке на один из транспортов за консервами, чтобы пополнить запасы провизионки. После возвращения морякам не позволяли выйти из шлюпки, пока не прибыл специально вызванный переводчик, который объяснил, что моряки "ведут себя непозволительно". Эти мелочные инциденты повторялись слишком часто, вдобавок дело осложнял языковый барьер. Русская женщина-часовой попыталась заколоть штыком старшего помощника командира одного из корветов, который хотел сойти на берег. Старший артиллерист «Паломареса» был арестован и просидел всю ночь на гауптвахте потому, что прошел мимо зенитной батареи с маленьким саквояжем в руке. В саквояже была лишь пара старых ботинок, которые он хотел отдать в ремонт. Сигнальщика Блейми с того же корабля не выпустили с причала просто потому, что у него в руках была книга.

Лишь после того как Блейми отдал книгу одному из товарищей, чтобы ее отнесли на обратно на корабль, ему позволили пройти.

На берегу власть рулила всем и повсюду. Мы видели, с каким подобострастием люди встречали комиссаров в зеленых фуражках. Старики и дети, то есть все, что осталось от гражданского населения, поспешно сходили с деревянных тротуаров, чтобы пропустить этих "официальных лиц". Но когда эти "зеленые фуражки" сталкивались с моряками союзников, каждый пропускал другого, оставаясь на тротуаре.

Стояла страшная жара, но на берегу не существовало никакой возможности утолить жажду. О пиве не следовало даже и мечтать, воду нельзя было пить, предварительно не прокипятив, а водка совершенно не годилась для утоления жажды. Русский же чай просто еще более усиливал жажду. Моряки возвращались на свои корабли задолго до срока, только чтобы успеть к вечернему чаю. Лейтенанта-медика МакКаллума на «Замалеке» чуть не бросились качать, когда он сумел сварить нечто среднее между пивом и самогоном из сохранившихся ячменя и дрожжей.

Почта не приходила, продуктов не хватало, людей мучили жара и комары. Все это привело к тому что моральное состояние начало быстро ухудшаться, участились случаи неповиновения офицерам. На каждом корабле моряки были вынуждены сидеть на однообразной диете из консервированной колбасы. Ее подавали во всех видах: жареной, вареной, в бутербродах и просто так. Рагу постепенно превратилось в головоломку "Отыщи мясо". Это усиливало общее мрачное настроение. Никто уже не мог смотреть на рисовый пудинг без омерзения. Лишь изредка удавалось разнообразить стол парой картофелин и горсткой свежих овощей. В разгар лета из-за отсутствия зелени морякам приходилось принимать таблетки для предотвращения цинги.

3 тральщика, которые находились в русских водах уже 6 месяцев, должны были вернуться в Англию вместе с нами. На них припасы уже практически кончились. «Позарика» помогала им, как и другие корабли, хотя своя собственная команда на корабле ПВО питалась кое-как — консервированная колбаса и сухари. Матрос Уолтер Эджли вспоминал: "Количество сухарей тоже постепенно сокращалось, пока каждый человек не стал получать всего по 4 штуки в день. Хлеба не было, чай превратился в непонятную бурду, перемешанную с кусочками те же сухарей".

Корвет «Поппи» постоянно выходил в море патрулировать, но его команда в это время была вынуждена питаться сухарями. Люди не имели ни хлеба, ни мяса. Русские дали им немного вяленой рыбы, однако она оказалась такой жесткой, что никто не мог ее есть. Поэтому, выходя в море, корвет сбрасывал глубинную бомбу, чтобы наловить свежей рыбы. Но, к огромному разочарованию команды, однажды после взрыва всплыли всего 3 снулых рыбки.

Мы обнаружили, что русский хлеб слишком соленый, прогорклый и совершенно несъедобный. В результате кок «Остина» был вынужден печь хлеб каждый день, хотя он отказывался, утверждая, что его этому не учили. Наш ежедневный рацион пока что составлял 2 кусочка на человека. И если у дневального эти кусочки получались разной толщины, на его голову обрушивались страшные проклятия. На тральщике «Саламандер» в ответ на отчаянные призывы команды помощник кока вызвался стать пекарем. Однако он забыл добавить дрожжи, в результате его буханки больше всего напоминали кирпичи. Вспоминает кочегар Томас МакКлементс: "Тогда на помощь пришел один из молодых матросов. Когда-то он не слишком долго работал в пекарне рассыльным. Его хлеб оказался просто лакомством. На корабль прислали две Медали за выдающиеся заслуги за ту роль, которую тральщик сыграл при проводке конвоя — одну для офицеров, одну для матросов. Тайным голосованием мы присудили медаль этому парню. Без него мы погибли бы".

Рулевой Керслейк с "Ноферн Гема" был вынужден почти каждый день ездить в Архангельск, чтобы раздобыть продукты. "Мы пили чай без молока и сахара, жевали черствые бисквиты и фасоль. У нас была мука, но не было дрожжей, поэтому мы не могли испечь хлеб. Все попытки договориться с англичанами или русскими в Архангельске заканчивались неудачей. Поэтому мы были вынуждены на вельботе кататься вверх и вниз по Двине, обращаясь к каждому встреченному торговому судну. Мы побирались там и здесь. К счастью, на одном из американских транспортов мы сумели найти немного дрожжей. Господи, какое это было счастье — снова попробовать свежий хлеб!"

Как-то раз русские с большими церемониями доставили на борт «Гема» корзину со свежими овощами. Экипаж возликовал, предвкушая, какими шикарными будут обеды следующие несколько дней. "Увы, буквально через полчаса русские вернулись, на этот раз в сопровождении часового. Они сказали, что доставили корзину не на тот корабль. Она предназначалась одному из тральщиков, которые так долго базировались в Архангельске. Мы подумали, что это довольно смешно, но наши желудки ничего смешного в происшествии не обнаружили".

Позднее разыгралась еще одна подобная комедия, но только с более счастливым концом. Мы получили сообщение о высадке канадцев в Дьеппе. Восхищенные русские подумали, что этот Второй фронт, которого они долго ждали. Поэтому на «Паломарес» явилась делегация, доставившая свежую говядину. На «Позарику» точно так же доставили корзину свежей капусты. Но на следующий день пришло известие, что десант эвакуирован, поэтому русские немедленно потребовали назад свою говядину и капусту, объявив, что снова произошла ошибка. Их-де следовало доставить на русские корабли, стоящие чуть дальше у того же причала. Но им не повезло. И мясо, и овощи уже были съедены.