PR-проект «Пророк»

Юра не перебивал и смотрел на друга. Он видел Илью, у которого было то же лицо, та же фигура, тот же голос, но что-то было в нем новое, неуловимое, незнакомое.

— И это место, — продолжал Илья, — зависит от наших усилий и только от них. Есть, конечно, правила передвижения в этой пирамиде, как законы физики в материальном мире, но главное — желание. Оно заставляет двигаться — пойми это. Надо заставить себя дергаться, только тогда можно достичь результата.

— Только дергаться? А разве талант и ум не определяют места в твоей пирамиде? — Юре не столько хотелось спорить, сколько найти слабое звено в схеме Ильи, которой у него еще недавно не было.

— Конечно, определяют. Благодаря им, при прочих равных, люди оказываются в этой пирамиде выше.

— А как же тогда те, кто на самом верху? — Юра, кажется, нашел прореху. — Например, президент?

Илья задумался.

— Понимаешь, как бы тебе сказать… С чем бы это сравнить. Сейчас… Вот, например, шапка Мономаха. На ней есть всякие бриллианты, драгоценности, да? Вот они попали туда — на шапку, на самый верх благодаря своим качествам: размеру, красоте, огранке. И на этой же шапке — бобровая опушка. Так вот, тот бобр, с которого сняли шкуру, не выделялся ни умом, ни талантом. Он попал туда в значительной мере случайно. Понятно?

— Не совсем понятно, что ты хочешь сказать.

— Я имею в виду аналогию с президентом. Это исключение, которое подтверждает правило.

— Ну, не знаю.

— Кстати, об этой аналогии: даже в музее бобровую или какую-то там опушку меняют каждые несколько лет. Президента тоже.

— Может быть. У тебя есть еще пиво?

— Да, конечно. — Илья взял радиотелефон и нажал несколько кнопок. — Ирина, нам нужно еще пиво. Пусть принесет в холодильнике.

— А раньше бы ты сам сходил, — грустно заметил Юра.

— Раньше бы ты сходил со мной.

Через несколько минут в комнату вошла девушка с сумкой-холодильником в руке.

— Куда поставить, ваше святейшество?

Илья махнул рукой на пол у стола. Девушка опустила сумку и вышла.

— Они все тебя так называют? — спросил ошарашенный Юра.

Илья покивал головой:

— Положение обязывает. А как еще им меня называть?

— Не знаю. — Юре не хотелось говорить на эту тему.

Юра открыл ящик с пивом. Из-под крышки холодильника потек белесый морозный воздух. В ящике стояло бутылок двадцать.

— Не много ли? — спросил он.

— Никто же не заставляет нас все это пить. А потом, можешь остаться у меня. Возьми отгул на пару дней. Я все улажу.

Конечно, все вокруг Юре было интересно, но не оправдывало тех надежд, которые он возлагал на эту встречу. Он старался об этом не думать. Впечатление могло быть обманчивым: он давно не видел Илью. Может быть, отвык, может, не знал, как вести себя с ним.

— А не поужинать ли нам, — предложил Илья. — Ты хочешь есть?

— В общем, можно и поесть немного. Я бы не отказался от бутерброда.

Илья по телефону заказал ужин, попросив накрыть в обеденном зале. Он заметно повеселел и даже посвежел от выпитого пива.

— Ты думаешь, так уж хорошо мне? — Илья сделал жест, обводя рукой каминный зал. — А я вот, например, хотел бы сейчас поехать в какой-нибудь ресторанчик. Да просто — в Москву. Нельзя. Сижу здесь как затворник. Человеческих лиц не вижу. Работа — дом, дом — работа. Как домохозяйка какая-то. — Илья улыбнулся. Он понимал, что преувеличивает, хотя выпитое пиво добавляло ему уверенности в справедливости своих слов.

— Юр, как ты отнесешься к девочкам?

— Кушать — да, а так нет, — вспомнил Юра слова из избитого анекдота и сразу пожалел об этом. Илья вдруг широко открыл глаза и спросил:

— Слушай, а ты пробовал когда-нибудь мороженое из женского молока?

Юра поперхнулся пивом, поняв, что Илья не шутит и может его угостить таким мороженым.

— Спасибо, — ответил он, — я не люблю сладкого.

— Ну ладно. А то, если захочешь… Как все-таки насчет девочек?

Юра сделал неопределенную гримасу, которая могла означать что угодно, но скорее всего означала, что ему все равно.

— Понятно, — пробормотал Илья, как будто каждый день наблюдал такие физиономии.

Через какое-то время вошла миловидная девушка в белом переднике и сообщила, что ужин подан. Илья с Юрой направились в обеденный зал. Юра не переставал удивляться роскоши дачи. До зала им пришлось пройти по коридору метров двадцать и два раза повернуть. Коридоры на этом этаже были метра три шириной и около пяти — высотой, как оценил Юра. Стены и потолок были отделаны светло-коричневым деревом, на потолке — вырезанный геометрический узор, искусно подсвеченный скрытыми лампами.

Илья толкнул высокие деревянные двери, и две их створки раскрылись внутрь. Перед Юрой открылся неожиданно просторный, даже для такого особняка, зал, большую часть которого занимал длинный стол, накрытый только в середине. С обеих сторон стояло по три прибора.

— Садись здесь. — Илья указал на прибор в центре, а сам обошел стол и уселся напротив Юры.

Вошла новая девушка в таком же белом переднике.

— Вам нужны еще официантки? — спросила она.

— Тебе нужна официантка? — обратился Илья к Юре.

Тот отрицательно покрутил головой.

— Не нужна! — объявил Илья. — Скоро там девчонки придут?

— Сейчас должны подойти, — ответила официантка и осталась стоять у двери.

Они начали ужинать. Через несколько минут дверь опять открылась, в ней показались девушки, будто сошедшие с обложки журнала. Друг за другом они вошли в зал и, поздоровавшись, остались стайкой у дверей.

— Так, две туда, две сюда, — сказал Илья, показывая на пустые приборы рядом с собой и Юрой.

Все познакомились, Илья тоже представился, из чего Юра вывел, что тот видит их впервые.

Через полчаса выпитое Ильей наконец превысило норму. Он раскраснелся, движения стали резкими и непредсказуемыми. Каждую фразу он почему-то почти выкрикивал, очень быстро перешагнув рубеж, отделяющий подвыпившего человека от пьяного.

— Надо двигаться, Юра, надо двигаться! — кричал он в пьяном угаре.

Юре же казалось, что Илья немного играет, правда, непонятно для кого — для него или для четырех девушек.

— Ты знаешь, почему амебы двигаются?! — продолжал Илья. — Не знаешь? Те, которые не двигаются… им не хватает пищи. Пищу находят только те, кто двигается! — След салата на его щеке ярко демонстрировал справедливость этого тезиса. — Покой — это смерть. Юра! Стабильность — это смерть! Чтобы жить, надо двигаться, а чтобы хорошо жить, надо двигаться еще быстрее!