Прах и тлен
Шрифт:
Никс сокрушенно кивнула, покраснев от смущения.
— И вы оба оставляете позади друзей. Если Морги и Чонг не пойдут, то собираетесь ли вы уйти, не попрощавшись? Помните, они думают, что мы уходим на следующей неделе. Это будет и для них тяжело.
Бенни вздохнул и кивнул.
— Уходить откуда-то всегда нелегко, — сказал Том. — Даже когда знаешь, что уйти нужно.
Люди в «Руинах»
Торговцы: они возят разнообразные товары из города в город в бронированных повозках, которые тянут лошади, накрытые защитной попоной и кольчугой. Вы можете купить у торговца практически все что угодно, или можете
Падальщики: эти люди безумны. Они отправляются в города и обчищают дома, магазины, склады и другие места, рыскают в поисках разных вещей: продуктов, консервов, запасов семян и муки, одежды, оружия, книг и всего остального. Иногда они пускают вперед охотников за головами, чтобы те убрали зомов, но тогда им приходится делиться с ними доходом — так что многие падальщики предпочитают рисковать и отправляться в населенные зомби зоны в одиночку. Том говорит, что жизненный цикл падальщика-одиночки два года, но если они выживают, то зарабатывают достаточно денег на пенсию. Он знаком только с тремя падальщиками, ушедшими на покой. Он «упокоил» более двух десятков других, которым не так повезло.
Одиночки: эти люди пугают всех. Они живут по одному (или маленькими группами), и, как только они определили свою территорию, они убивают любого, кто подойдет слишком близко, — человек это или зом. В городе ходят слухи, что некоторые из них каннибалы.
13
Том отправился в город, чтобы купить понадобившиеся в последний момент продукты. Никс и Бенни вошли в дом и поднялись в комнату Бенни, а из его окна вылезли на крышу и сели над крыльцом. Бенни вытащил несколько больших подушек и положил их рядом.
Серые тучи растворялись и превращались в бледно-белую дымку, похожую на мокрую папиросную бумагу на синем потолке. Оттуда был виден весь город. К западу плоский резервуар упирался в отвесную стену гор и километры забора, окаймляющие город на севере, востоке и западе. Многие километры прилегающих к городу, огороженных фермерских угодий исчезали за горизонтом. Бенни всегда удивляло, что горожане не расширяли границы забора, чтобы постепенно осваивать все больше и больше территорий «Руин». Торговцы, обобравшие склады и строительные площадки в брошенных городах, могли бы привезти столько сетки и столбов, сколько бы горожане захотели, но границы города не менялись многие годы. Был город, и были «Руины», и, кажется, только так люди могли мыслить.
Как бы это ни волновало Бенни, Никс это сводило с ума. Она не только хотела расширить город, она хотела отправиться на побережье, взять лодки и вернуть себе большие острова у калифорнийского побережья: Каталину, Сан-Клементе или любые другие острова, способные вместить несколько тысяч человек и достаточно плодородные для фермерства. У Никс был список островов в маленьком кожаном блокноте, который она всегда носила с собой, и подробные планы, как убрать зомов. Она копировала многочисленные записи из книг по фермерству и сельскому хозяйству.
Они лежали на подушках и смотрели, как чайки и стервятники высоко парят в теплых ветрах.
— Я действительно буду скучать по Чонгу и Морги, — сказала Никс.
— Знаю. Я тоже.
— Но мне нужно уйти.
— Знаю, — сказал Бенни.
До них донеслись голоса из дворика. Том и кто-то еще. Никс села, но Бенни приложил палец к губам, и, лежа на животах, они приблизились к краю крыши.
Под ними стоял Том и разговаривал с охотником за головами, которого Бенни видел пару раз на новогодних вечеринках. Сэм «Бандит» Бэшман. Он был стройным темноволосым мужчиной, который носил с собой две бейсбольные биты. Обе были старыми и побитыми жизнью, но, судя по рассказам Тома, они были у Бандита с тех самых пор, как он играл на второй базе за «Филадельфию Филлис» в мире, который больше не существовал.
— Так ты действительно собираешься забрать своего брата и его девчонку отсюда? — спросил Бандит.
— Совершенно верно, — ответил Том.
— Почему? Никто не видел самолет с тех пор. А я всех порасспрашивал про него.
— Все равно нужно поискать, — сказал Том.
Бандит
покачал головой:— «Руины» становятся странными, дружище. Ты там мало бывал в последнее время, но люди умирают, и дело не в зомах. Теперь, когда Чарли нет, все сражаются за его территорию. Думаешь, это путешествие разумно, старик?
— Не совсем, — признал Том.
— Тогда зачем это делать?
Том замолчал, и Бенни с Никс придвинулись на сантиметр ближе к краю.
— Если я не отведу их… они найдут способ отправиться туда самостоятельно.
Разговор продолжался, но Том с Бандитом пошли прочь по направлению в город.
Бенни сел и уставился в даль.
Никс повернулась, чтобы взглянуть на него, и полуденное солнце ярко осветило ее волосы. И даже глаза стали зеленее.
— Бенни?.. Могу я задать вопрос и получить честный ответ?
«Зависит от вопроса», — подумал Бенни. Он лучше спрыгнет с крыши, чем ответит на некоторые вопросы.
— Конечно.
— Он прав? Если бы Том не собирался идти, если бы пошли только мы с Лайлой… ты бы пошел?
— Без Тома?
— Да.
Он откинулся назад и почти минуту смотрел на облака, прежде чем ответить. Это был хороший вопрос. Важный вопрос, и он боролся с ним и пережевывал его с того самого момента, как они увидели самолет в прошлом году. Хотел он пойти?
Бенни осторожно взвесил свои чувства. Ответ — не то, что ты можешь просто так уловить. Он был погребен глубоко, спрятан в почве его подсознания, его нужд и желаний. На каком-то уровне он знал, что ему нужно понять, кто он такой, прежде чем он сможет разумно и точно ответить на этот вопрос, и с прошлого сентября он постоянно пытался понять, кто он. Особенно в рамках того, кем он был на тот момент. Если он не знает, кто он теперь, как может он знать, каким станет в «Руинах». Что, если он не готов к этому испытанию? Что, если, побывав там, он поймет, что предпочитает комфорт Маунтинсайда? Что, если, в конце концов, он не сторонник перемен?
Уродливые, тревожащие вопросы, а настоящих ответов у него не было совсем.
Самое ужасное в том, что он был уверен: найти эти ответы он сможет только в «Руинах». Хорошо это или плохо.
— Да, — в итоге сказал он. — Да… я бы пошел с тобой, что бы ни случилось.
Никс улыбнулась и взяла его за руку.
— Я тебе верю, — добавила она. — Если бы ты ответил сразу, я бы поняла, что ты врешь. Говоришь то, что я хочу услышать. Я рада, что ты достаточно меня уважаешь, чтобы обдумать все это.
Он ничего не сказал, но сжал ее руку.
— Бенни?
— Ага?
— Ты боишься?
— Завтрашнего дня? Да, — сказал он. — Я просто в ужасе.
— Я тоже, — сказала она через мгновение. — Это так тяжело, да?
— Ага.
— Оставить все позади. Всех, кого мы знаем.
— Ага.
Прошло пять минут, и последние облака растаяли и превратились в бесконечную синеву. Одинокий ястреб парил высоко над ними.
Никс сказала:
— Я хочу еще кое-что у тебя спросить.
Он напрягся, но ответил:
— Ладно.
Никс взяла его лицо в руки:
— Ты любишь меня, Бенни?
Эти четыре слова вытянули весь воздух из планеты Земля, и Бенни хватал его ртом, словно форель. Ему хотелось посмотреть влево и вправо, чтобы понять, есть ли выход из положения. Возможно, он может спрыгнуть с крыши. Даже учитывая все, что произошло с прошлого года, он так и не собрался с силами, чтобы рассказать ей, что любит ее, а она никогда и на выстрел не подходила к слову на букву Л. А теперь она хотела, чтобы он прямо сейчас сказал это. Не в какой-то романтический момент, не пока они идут, держась за руки, через весенние цветы или лежат рядом, наблюдая за закатом. Прямо здесь, прямо сейчас, на крыше над крыльцом, со всеми этими закрытыми входами и дверями в убежище труса.
В ее глазах была зеленая тайна и… и что? Вызов? Это испытание, за которое его поджарят, если ответ окажется неверным? Никс была хитрой и сложной, как раз способной на такое. Бенни с ней вырос, он это знал.
Но это не тот случай, и на каком-то уровне подсознания он это понимал.
Нет, когда он попытался нацепить бирку на то, что видел в ее глазах, больше всего это походило на… надежду.
Надежда. Внезапно его сердце снова начало биться, или, по крайней мере, биться по-другому.