Прах к праху

Впрочем, нетрудно было представить Эйнджи одну в этом огромном здании. И если Коптильщик каким-то образом узнал, что она здесь…

Три жертвы исчезли без каких-либо признаков борьбы. Были — и нет, не издав даже писка. А ведь Эйнджи Ди Марко утверждала, что могла бы его опознать.

Так быстро, так легко и бесшумно эта девушка исчезла. Одно непродуманное решение, и…

— Я ее упустила, и теперь мы потеряли единственную свидетельницу…

Кейт понимала: эмоции, которые грозили вот-вот захлестнуть ее, выходят за рамки разумного, но сдерживать их не стала. Ощущение сродни легкому недомоганию: подташнивало, кружилась голова. Выпитый джин оставил во рту металлический привкус.

Куинн подошел сзади. Она почувствовала это, даже не оглядываясь. Ее тело все еще было настроено на его близость. Кейт с тревогой отметила, что его физический магнетизм ничуть не ослаб.

— Кейт, это не твоя вина, — мягко произнес он и положил на плечо руку.

Его большой палец безошибочно нашел точку, где мышца была напряжена, и, как в старые добрые времена, помассировал. Боже, как хорошо ей это знакомо. И как приятно.

— Какая разница, — ответила она, отводя взгляд. — Теперь для нас главное — найти ее. Так что давайте не будем тянуть с этим делом.

Они поднялись наверх, в комнату Эйнджи, которую та делила еще с одной обитательницей реабилитационного центра. Стены были неприятного желтого цвета, пол — темный от времени и слоя лака. Как и повсюду, мебели был минимум, и расставлена она неудачно.

Постель Эйнджи не заправлена, если не сказать, перевернута вверх дном. Пластиковый пакет из-под покупок, который она привезла после посещения магазинов, лежал посередине этого вороха, но купленных накануне джинсов и свитера не было. Как и грязного рюкзака, что наводило на мысль, будто девица покинула стены «Феникса» по собственному желанию.

На прикроватной тумбочке рядом с дешевой настольной лампой стояла крошечная фигурка ангела.

Кейт взяла ее в руки и посмотрела. Статуэтка высотой в дюйм. Помнится, она купила ее за пять долларов у индианки из племени навахо на центральной площади Санта-Фе. Она тогда еще сунула лишний доллар в руки ее пятилетней внучки — за то, что та аккуратно завернула фигурку в оберточную бумагу. Девчурка была сама серьезность, понимая важность порученного ей дела. Глядя на нее, Кейт вспомнила Эмили и едва не расплакалась прямо на глазах у старой женщины.

— Ты что-нибудь об этом знаешь? — спросил Куинн, подходя ближе.

— Знаю. Сегодня днем она стащила ее с моего стола, — ответила Кейт и потрогала раскрашенный нимб над головой ангела. — У меня там целая коллекция ангелов-хранителей. Как тебе это? Я ведь все равно в них не верю. Потому что существуй они на самом деле, разве работали бы мы с тобой там, где работаем? Разве я потеряла бы свою дочь? Разве подростки жили бы на улице, как наша Эйнджи? Это, конечно, глупо, — добавила она, нежно потирая ангелу крылышки, — но я бы предпочла, чтобы она забрала его с собой.

Статуэтка выскользнула из пальцев и упала рядом с кроватью. Кейт опустилась на колени, чтобы ее достать, а для равновесия оперлась на левую руку. Что это? Кейт в ужасе села, опираясь на пятки, и оторвала руку от пола, ладонью вверх.

— О господи, — прошептала она, глядя на кровь.

Куинн выругался, схватил ее за руку и подтянул ладонь ближе к свету.

Кейт отпрянула, чтобы пригнуться ниже: хотелось лучше рассмотреть темный старый пол. Главное — найти правильное положение, чтобы свет падал на доски под нужным углом. Айверсон ничего не заметил, потому что смотрел не слишком внимательно.

— Нет, — пробормотала она, обнаружив еще одну каплю, затем смазанное пятно — видно, кто-то наспех пытался вытереть кровь.

Кровь вела в коридор и далее — в ванную комнату.

Кейт почувствовала, как ее охватывает паника.

— Боже мой, нет! Зачем я не осталась с ней?

Она кое-как поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела по коридору. Нервы были натянуты, как струна, сердце стучало в груди, как паровой молот. От его стука даже закладывало уши.

— Ничего не трогай! — крикнул сзади Ковач.

Кейт остановилась перед дверью в ванную комнату, которая, кстати, была полуоткрыта. Ковач плечом распахнул ее, затем вытащил из кармана шариковую ручку и с ее помощью включил свет.

Стены были оклеены разноцветной фольгой в стиле семидесятых, от которой рябило в глазах. Раковины и краны старые, плитка на полу давно утратила свою белизну. Зато вся забрызгана кровью. Капля — здесь. Размазанное пятно — там.

«Ну почему я не осталась с ней?»

— Лучше постой в коридоре, — произнес Куинн, кладя ей на плечи руки. Ковач тем временем подошел к душевой кабине.

— Нет.

Она не упала в обморок. Стояла, прерывисто дыша и дрожа всем телом. Куинн обхватил ее за талию, готовый в любое мгновение подхватить, если ей вдруг станет плохо. Ковач дернул шторку.

Никакого тела не было. Эйнджи не лежала бездыханной в ванне. Тем не менее Кейт прошиб холодный пот, к горлу подкатил комок. Куинн крепче прижал ее к себе, и она прильнула к нему, не в силах устоять на ватных от страха ногах.

Кафель был весь в пятнах крови. Тонкая полоска окрашенной кровью воды, отчего та приобрела цвет ржавчины, протянулась от середины ванны к сливному отверстию.

Забыв, что собственная ладонь в крови, Кейт прижала руку к лицу и испачкала подбородок.

— Черт, — буркнул Ковач, пятясь.

Он подошел к пластиковому шкафчику рядом с раковиной и осторожно открыл его все той же шариковой ручкой, которой включал свет.

— Эй, приятель! — крикнул Элвуд, заглядывая в ванную. — Что тут у вас стряслось?

— Вызывай наших! — Ковач вытащил из шкафчика одно полотенце, затем второе, и то и другое в крови. — Похоже, что мы имеем еще одно преступление.

Глава 19

Тони Эрскин вошла в гостиную в парадном наряде: черные брючки, красный блейзер, белая блузка, яркий шейный платок. Глаза сверкали праведным гневом.

— Скажу честно, мне неприятно, что перед входом в мое заведение стоят полицейские машины. Они не могли хотя бы выключить фары? Это все-таки жилой квартал, сержант, и местные жители отнюдь не в восторге от соседства с нами.

— Приношу извинения за доставленное беспокойство, миссис Эрскин, — сухо ответил Ковач. — Похищение, убийство — это такие вещи, от которых одна головная боль.