Прах к праху

Телефон зазвонил. Я посмотрела на телефон и на Аду. Мы знали, кто это.

— Я возьму, — Ада схватила телефон со столика. Я не успела отговорить ее, у нас еще не был плана, что сказать. — Привет, мам, — бодро сказала она, словно все было хорошо.

Она тут же скривилась, номер заполнили вопли мамы. Я смотрела, как Ада пыталась вставить слова, а потом выпалила:

— Мы в Нью-Йорке.

Тишина ощущалась, пока правда впитывалась.

И крики начались снова. Я слушала минуту, а потом решила вести себя как старшая сестра.

Не важно, что я говорила матери. Или отцу, когда он подошел. Они не верили мне, когда я сказала, что брат Декса был бедой, и мы думали, что Декса забрали против воли.

В конце все оказалось моей виной, и я должна была вернуть Аду в Портлэнд. Я пообещала, что сделаю это, когда мы вернем Декса. Я сказала, как им найти нас, если они переживают, и назвала отель, но пообещала, что мы вернемся, когда сможем.

Прошло плохо, и я быстро выключила звук, зная, что они будут звонить снова и снова. Я не могла сейчас отвлекаться.

— Ладно, — я подавила желание хлопнуть в ладоши. — Начнем. Найдем его.

— Лучше надень джинсы, — сказал Максимус. — Нью-Йорк бывает настырным, — он ухмыльнулся. — Но я не жалуюсь.

Я пронзила его взглядом, но переоделась в ванной. Пока я была там и смотрела на шкаф в ретро-стиле над умывальником, я вспомнила, что сделала с мамой. Забрала таблетки. Может, она стала срываться без них, может, поняла, что их заменили, и это сделала я.

Может, она скоро станет такой же, как ее дочери.

Но, как и все мысли не о Дексе, я прогнала эту. Каждый миг без него был мигом, когда сердце опускалось все ниже в груди. От меня ничто не останется, если мы вскоре не найдем его.

Плохо, что даже с Максимусом мы не знали, откуда начать.

Где-то часы отсчитывали то, что мы не хотели понимать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Декс

Я просыпался уже в дурацких местах. Как-то раз — на скамейке в парке на окраине Сиэтла, белки радостно прыгали вокруг меня, как энергичные крысы. Я так и не понял, как там оказался. В другой раз я был на крыше отеля в Ванкувере, дождь бил по лицу, рядом была пустая бутылка виски. Это я помнил — стриптизерша увела меня и украла все деньги. Хоть виски составил компанию.

Но я еще не просыпался в своей детской спальне, в доме, который я пытался стереть из памяти, чтобы его не существовало.

Но он существовал. И я лежал на старой кровати, ноги свисали с хлипкой рамы. Комната была такой же, какой я ее помнил.

Это было невозможно. Но вот оно.

Я лежал на кровати несколько мгновений, моргая, глядя на потолок, на звезды на нем, которые я наклеил в детстве. Взгляд медленно скользил по стенам, замирая на плакатах «Alice in Chains» и «Nirvana», вырезках из журналов на серых обоях. Если отцепить уголки, станет видно липкий пластилин, на который я их лепил. За булавки на стене отец убил бы меня.

Вдруг воспоминания затопили разум, и я едва сдержал их, ощущая себя алкоголиком с огромным мочевым пузырем. Черт. Это был не безумный сон. Я был в старой спальне. Все было прежним, кроме меня. Я был Дексом Фореем, не Декланом О’Ши, но сущность того, кем я был, цеплялась плесенью на ковер, как страх.

Но бояться ведь тут теперь нечего?

Я медленно сел и посмотрел на ноги, на носки ботинок, громко сдвинул их. Звук был пустым. Словно нереальным. Но это было реальным. Да? Дыхание заставляло сомневаться, но выдохи говорили правду.

Я ущипнул себя за край уха. Болело ужасно. Оно зажило с тех пор, как меня порезали в Новом Орлеане, но это теперь было самой чувствительной частью моего тела (кроме члена, но это было бы жестоко). Но я был жив, это был не кошмар из-за нерешенных проблем детства. Это было реальностью.

Я был как Доктор Кто.

За окном угасал свет. Я встал с кровати и выглянул. Вид был прежним, как я и помнил. Соседи были близко, можно было коснуться их кирпичной стены — я не мог из-за низкого роста, но мой друг Джои смог. Он чуть не выпал из окна на мусорные баки внизу, что испортило бы его умения барабанщика. После этого я сделал веревочную лестницу для экстренных случаев.

Я вытянул шею и увидел улицу. Я не помнил, 78-ю, 88-ю или 98-ю. Ее обрамляли деревья, прохожие ходили по делам. Западная часть. Это место пропало из моей жизни.

Почему я был здесь?

Я думал, удивляясь тому, как это было сложно, медленно всплывали воспоминания. Жизнь до пробуждения здесь.

Перри.

Грудь сдавило от мысли о ней, и я тут же перестал думать о том, где был.

Я был в доме родителей Перри в Портлэнде, редактировал видео, что мы сняли в санатории. Перри решила прогуляться. Ее родители куда-то ушли. Ее сестра Ада занималась под раздражающее видео с кричащей женщиной.

Я не знал, сколько времени прошло, и я услышал стук в дверь. Я помнил, как смотрел на Перри на экране компьютера, ее лицо было красивым даже в зернистом зеленом свете ночной съемки. Почему-то ее вид и стук в дверь заставили желудок сжаться.

Не думая, я выглянул в окно. Снаружи был только мой джип из машин, и мне стало хуже. Я открыл дверь, выглянул в коридор и услышал голос, от которого застыл.

Голос, что не должен был вызывать у меня такой страх.

Но вызывал. Я не успел понять, как пошел по лестнице вниз, словно меня тянуло к брату.

Я сказал Аде бежать за Перри, уходить оттуда. Это все, что я смог.

Я не помнил остального. Я не знал, как оказался в Нью-Йорке, в старом доме, если он не должен был существовать.

И — от этого было еще страшнее — я не знал, где Перри, в порядке ли она. Если Майкл что-то с ней сделал, его кровь будет на моих руках.

Я пошел к двери и осторожно открыл ее. Разум уже хорошо работал, как и все ощущения. Я отказывался поддаваться страху.

Коридор казался другим, был другим. Хотя спальня осталась как в прошлом, чистой версией детства, коридор в другие спальни был черным, словно пожар оставил следы на стенах и ковре

Но стены были не обожженными. Они были в черном веществе, что двигалось, стекало по стенам. Мне казалось, что если приглядеться, там будут существа, словно на стене пульсировали насекомые.

К счастью, свет в коридоре был только из широких окнах фойе, и детали не было видно. Я вышел, меня встретил холодный воздух, что ранил легкие, не давал дышать.

Раздался скрип, дверь комнаты Майкла открылась. Лиловый дым повалил оттуда и пропал.

Я не мог уйти без ответов, хоть и хотелось, и я пошел туда. Ковер был влажным под ногами, прилипал к ботинкам, пах плесенью и алкоголем.