Практическая антимагия

– Это что – тот самый? – прошептал Эрик, пихая локтем меня в бок. – Святой?

– Тот самый.

– Ну а сейчас-то можно? – нерешительно начал он, опять вызвав презрение дворянина.

Правду говорят: «Горбатого только могила исправит». За одним столом с нами сидел великий целитель, а Эрик только и думал о том, чтобы слопать румяную булку. Может, попросить Дара избавить его от обжорства?..

– Теперь, когда все собрались, – начал Маркус, окидывая нас взглядом, – я наконец-то расскажу о том, чем мы будем заниматься здесь в течение ближайших трех месяцев. А возможно, и дольше. Некоторые из вас уже осведомлены, другие – еще нет. Буверт Лэндкастерский и Эрик Пекарь, с сегодняшнего дня этот замок станет для вас новым домом, который вы не сможете покинуть, пока не будете готовы. А готовить вас, то есть обучать антимагии, будет сам Анхельм Антимаг. Такова воля короля. И она, как известно, не оспаривается. Между прочим, когда планируешь приступить к занятиям?

– Начнем завтра. Пусть сегодня как следует отдохнут. Немного привыкнут к новому месту.

– Так тому и быть. Не волнуйтесь, ваших родственников предупредят, что вы живы и здоровы, однако, где вы находитесь, они, к счастью, знать не будут. Ну а сейчас наполним бокалы и выпьем за здоровье нашего славного короля, который был так добр, что прислал нам в помощь лучшего эленхаймского целителя. Если кто-то из вас захворает, смело обращайтесь к нему.

– За короля! За короля! За короля! – под звон кубков раздались голоса.

На радость вечно голодному Эрику, пир наконец-то начался. С шумом полилось вино в бокалы, заскрежетали ножи по тарелкам и, конечно, кое-кто зачавкал над ухом, будто не ел трое суток.

Судя по предложенным блюдам, местные повара решили нас побаловать морской кухней. Тут, свесив клешни, громоздились раки, здесь в сметане тонули крупно порезанные водоросли, а там плавали в бульоне серебристые плавники жирохвоста. Посреди стола, на подносе, поблескивала золотистой чешуей огромная фаршированная морская сова, водившаяся только в Малом море, поднимающаяся со дна исключительно по ночам и, скорее всего, выловленная гоблинскими сетями. На ее копьевидный нос, от которого наверняка пострадал не один рыбак, были насажены, словно на шампур, круглые кусочки запеченных фруктов. Присутствовали на столе и другие неизвестные жареные, вареные и тушеные твари, до своей смерти явно бороздившие морские и океанские просторы.

Некоторое время ели и пили молча. Так, в тишине, возможно, и закончили бы пир, если бы не Эрик, уплетающий за троих, а то и за четверых.

– Соффа жесткофата, – с набитым ртом заключил он, привлекая всеобщее внимание. – Нуфно было фымочить в фине.

И это говорил человек, на чьей тарелке высилась горка обглоданных рыбьих костей. Конечно, трудно спорить с настоящим поваром, но мне показалось, что рыба была восхитительна. Сочна и ароматна. Как выяснилось, так думал не только я.

– Не знаю, по-моему, она чудо как хороша, – не согласился Маркус перед тем, как отправить в рот еще один кусок морской совы. – Да, определенно хороша, – вновь подтвердил он.

Гидар почему-то нахмурился и бросил недобрый взгляд на всезнающего пекаря. Буверт и Дар уже наелись от пуза, поэтому с интересом следили за спором между агентом его величества и бывалым поваром.

– И салат недосолили, – Эрик продолжал разносить местных поваров, не замечая хмурого взгляда смотрителя. – У нас каждый знает: миндурские водоросли много соли требуют. Как рыба, – с умным видом поделился он.

Лицо Гидара помрачнело больше прежнего. То ли смотритель сам колдовал над блюдами, то ли кто-то из близких ему людей корпел над ними, но каждый упрек воспринимался им как личное оскорбление. Приперся, понимаешь, какой-то поваренок не пойми откуда, живот набил, и нет чтоб хозяев отблагодарить – хаять начал угощение. А они, может быть, над каждым блюдом не один час бились.

Теперь мрачное настроение смотрителя заметили и другие – все, кроме пекаря. Он продолжал опустошать стол и по-прежнему шумел, как пирующий отряд гномов. Эрик, похоже, не замечал, что уже трапезничает в одиночестве. Чему я, зная пекаря, нисколько не удивился: еда, ее оценка поглотили Эрика так, как коллекционера оружия поглощает вид редкого меча, за обладание которым не стыдно и последние штаны отдать.

Напряжение росло, и я решил несколько разрядить обстановку. Не хотелось бы, чтобы один из учеников проводил драгоценное время не с учителем, а в кровати под присмотром целителя.

– Гидар, я бы хотел посетить твою библиотеку. Тебя не затруднит…

Верное решение. Он даже не дал договорить. Какой книголюб откажется похвастаться своей великолепной коллекцией.

– С удовольствием. С огромным удовольствием! Жди меня у входа в библиотеку после обеда.

– Не стоит бес…

– Нет уж! Хочу показать тебе ее лично.

– Да и заплутать там немудрено, – рассмеялся Маркус. – У него как в лабиринте.

Представление тем временем продолжалось. Пухлые пекарские пальцы выловили из чаши самый большой плавник жирохвоста, подержали его над ней, дав густому бульону стечь, и понесли над столом. Конечно, недолгий полет плавника в пекарский рот был прослежен всеми, кто находился за столом. Особенно смотрителем. Он все еще надеялся снискать похвалу бывалого повара. Хотя бы за одно блюдо.

Не тут-то было! Отправив плавник жирохвоста в свой поистине бездонный желудок, Эрик состроил такую недовольную гримасу, будто плавник был не просто безвкусен, но и давненько протух. Дар и Буверт с любопытством ждали поварских пояснений. А мне по-настоящему стало жалко Гидара, и немного страшно за пекаря.

Успех моего маневра был временным. Смотритель раздулся от гнева – дальше некуда, и ожег ненавистного повара взглядом заклятого врага. Если бы не наблюдательный Маркус, решивший успокоить Гидара, лишь небожители знают, чем бы закончился пир для Эрика.

Агент оставался агентом даже за трапезой; он мягко опустил ладонь на смотрительскую руку, готовую взметнуться над столом под гневные возгласы. Эрик, храня недовольную гримасу, стер жир с губ и хотел было уже окончательно разгромить местных поваров, да упреки застряли в горле. На миг мне показалось, что он просто-напросто подавился. Рот-то открыл, а закрыть не смог. Так и уставился в конец зала.

Чем были плохи плавники жирохвоста, мы так не узнали. Стоило в зале появиться темноволосой красавице в длинном розовом платье и ярком фартуке, как Эрик и думать забыл о своем излюбленном занятии. Уж на что умом не богат, а понял-таки, чьи блюда он недавно разносил в пух и прах. Оттого, наверное, и покраснел, вызывая довольную ухмылку Буверта, который поднялся первым, приветствуя даму.

Следом встал Дар, за ним и мы с Маркусом. Сидеть остались смущенный и растерянный до ужаса Эрик и расцветший от вида поверженного врага Гидар.

– Позвольте представить вам мою дочь Клариссу, – сказал смотритель. – Это ей мы обязаны таким пре-крас-ным обедом, – пояснил он, добивая и без того раскисшего пекаря.

Буверту наконец-то удалось поднять прилипшего к стулу дотошного повара. Не в прямом смысле, конечно, – попробуй такого толстяка подыми, а несколькими легкими толчками в плечо. Мол, вставать надо, дубина, в присутствии дамы.

Мы, очарованные смотрительской дочерью, представились и сели за стол. Эрик, с трудом вымолвивший собственное имя, опустился на стул значительно позже других. Если так и дальше пойдет, повар скоро будет знать хорошие манеры не хуже любого дворянина.

К всеобщему удивлению, Кларисса подошла не к отцу, а к признанному целителю.

– Бульон для Пронта готов, – еле слышно сказала она, и Дар тотчас поднялся.

– Вынужден оставить вас, – поклонился целитель и быстрым шагом направился к дверям.