Практическая антимагия

Я развернулся и, стараясь не замечать грустного призрака, что было сил бросился к стене. Призрак молча проводил меня взглядом.

Случилось то же, что и в первый раз: стена не пропустила меня. Я ударился обо что-то – да так, что отскочил на пару шагов. Не претендую на роль знатока загробного мира, но в одном уверен точно: призраки могут проходить, пролетать сквозь любые преграды, возведенные живыми.

Я кончиками пальцев дотронулся до камня, и только сейчас мне стало ясно, что налетал я совсем не на стены подземного убежища. Между старым камнем и моей прозрачной ладонью было еще что-то. Невидимое и гладкое. Словно тонкое и крепкое стекло.

Решил отгородить меня от всего мира? Посмотрим, чья возьмет. Думаешь, стану просить у тебя помощи? Как бы не так. Будь ты хоть самым великим магом на свете, я найду лазейку. Плевать, зачем это тебе понадобилось. Я знаю, что нужно мне. Никакие магические стены, никакое колдовство не остановят меня в моем стремлении увидеть дочь.

Пол и потолок можно было не проверять на прочность. Как, впрочем, и оставшиеся стены. Там меня ждала очередная незримая преграда. А как насчет недавно заделанного прохода?

Подумал ли ты, старый друг, заколдовать и его?

Я уперся спиной в колдовскую стену и, оттолкнувшись от нее, полетел так быстро, как еще никогда не летал. Стрелой – в сторону прохода.

Бых! Поверх свежей кладки побежала рябь, открывая мелкие знаки, начертанные на незримой стене. От удара они вспыхнули ярко-голубым светом. Вспыхнули и начали быстро-быстро угасать. Не прошло и минуты, как таинственные символы потухли. Стоит ли говорить, что покинуть собственный склеп мне так и не удалось.

Призрак по-прежнему молча наблюдал за моими попытками выбраться из убежища.

– Неплохая задумка, – похвалил он.

Светлое Небо, лучше бы он молчал! От его похвалы злобы только прибавилось.

– Надеюсь, теперь ты убедился, что тебе не выбраться?

И он так спокойно об этом говорит? Ублюдок. Проклятый ублюдок.

– Я уже было и вправду начал считать тебя другом.

– Я им и остаюсь, – уточнил он серьезно.

«Хорош друг, таких друзей только врагам желать», – подумал я и со всей дури хватил кулаком по стене, чтобы прочесть исчезнувшие символы.

Бессмысленно. Ни один из них не был мне знаком. Абсолютно нечитаемые закорючки.

– Что это за язык? И что здесь написано?

– Язык небожителей, если тебя это действительно интересует.

А ведь он, гад, прав. Какая разница, что за буквы светились на невидимой стене? Главное – почему я не мог ее преодолеть? Сдается мне, «причина» парила позади меня.

– Помоги мне, – попросил я. – Ну?

– Не могу, – ответил он твердо. – И, к счастью, никто теперь не может. Ни из живых, ни из мертвых. Кроме… – Он надолго замолчал. – Кроме одного создания. Того, кто, являясь светом, был рожден от тьмы. Лишь он способен тебя отсюда вывести. И, признаюсь, это меня успокаивает лучше алаинового сока.

Псих. Настоящий псих. Где он видел свет, рожденный тьмой? Таких существ нет в нашем мире.

Я повернулся и посмотрел призраку в глаза, в его глубокие серые и полупрозрачные глаза: печаль, ничего кроме печали.

– Кто ты? – прямо спросил я.

– Я – Мараман, – ответил призрак, почти не разжимая губ, словно звучание имени великого мага приносило ему боль.

Хотелось заорать, что своими выходками он сведет меня в могилу. Но в моем положении подобное заявление было не совсем уместно. Призраку, будь он проклят, опять удалось меня изумить. Сперва он удивил меня силой, которая возвращала мертвецам чувства, затем – сверкающей клеткой, сплетенной из молний, после я узнал о договоре с черными всадниками, а теперь…

Если старый друг не врал, то рядом со мной – уму непостижимо! – парил легендарный маг, одолевший Хашантара. Вот, значит, откуда такая осведомленность о планах небожителя.

– Честно говоря, трудно поверить, что ты тот, кто убил Хашантара.

– Если бы убил. – Он тяжко вздохнул, наблюдая, как угасают символы.

Старый друг ссутулился. Лицо его осунулось и помрачнело, если так можно говорить о лице призрака. Я думал, еще миг, и по его щекам потекут слезы. Умей призраки плакать, старый друг сейчас рыдал бы навзрыд. Своим сомнением я тронул в нем струнки, какие он предпочитал прятать от всех.

– Глупый небожитель, – забубнил он под нос. – Глупый небожитель, решивший выслужиться перед истинными властелинами мира.

– Ты это о ком? – не понял я.

– О себе, – отрешенно вымолвил он, бездумно водя пальцем по стене, и добавил: – Небожителя может убить только небожитель.

Прискакали. Нет, призрак всегда был не от мира сего, но чтоб настолько…

Так он еще и небожитель?!

Небожитель, считающий себя моим другом.

Небожитель, прячущийся под маской мага.

Небожитель, убивший небожителя.

Небожитель, почему-то ставший призраком.

Небожитель, зачем-то заточивший мой дух в подземном убежище.

Небожитель, пытающийся остановить возрождение Хашантара.

Конечно, я уже давно понял, что он не из простых призраков. Сложно было не догадаться. Его невероятная осведомленность обо всем и вся в Эленхайме и цветное потустороннее тело, не прозрачное, как у призраков, а полупрозрачное. Но о его происхождении даже мысли никогда не мелькало.

Да, среди небожителей у меня друзей еще не было. Надеюсь, будет время по достоинству оценить эту весть, но сейчас нужно подумать над тем, как отсюда выбраться. Если это вообще возможно.

Мараман вдруг мотнул головой, точно вытряхивая из нее мрачные мысли, и, медленно проплыв мимо меня, завис посреди убежища, опять рассевшись в воздухе, как в кресле.

– Дело в пророчестве? – осторожно поинтересовался я.

Воспоминания по-прежнему крепко держали призрака в грустном прошлом, и нагло засыпать его вопросами я не решался. Все-таки он спас меня от «увлекательного» путешествия в крошечной стекляшке на груди черного всадника.

– Это так. – Он улыбнулся мне.

– Ты все еще надеешься, что я буду драться с Хашантаром?

– И будешь! – неожиданно громко произнес призрак. – Но не сейчас, Анхельм. Не сейчас, – уже спокойно добавил он. – А кто еще, кроме тебя, сможет остановить Хашантара, когда он обретет силу, которая не снилась даже небожителям?

Мараман нервно тряхнул потусторонний факел и, очертив ожившим пламенем круг, несколько раз ткнул пылающим кристаллом в алый след. Передо мной в воздухе повисла фигура, напоминающая огромные бусы.