Практический психолог в детском саду. Пособие для психологов и педагогов

Однако не только дети вырастают в глазах родителей, но и наоборот, серьезное отношение к делам ребенка приводит к повышению авторитета взрослого.

Во-вторых, некоторые родители, ознакомившись с заданиями, осознают важность игровой деятельности с ребенком и начинают систематически обращаться к психологу с целью дальнейшего знакомства с возможными играми. Родители начинают не только больше внимания уделять совместной игре с ребенком, но и стараются понять психологический смысл известных игр, чтобы наиболее эффективно использовать игровое время.

В-третьих, подобные занятия становятся основанием для построения совместного диалога между родителями: они начинают обмениваться наблюдениями за детьми, собственным опытом игры и занятий с детьми и т. п.

В-четвертых, такие занятия позволяют вступить психологу в продуктивное взаимодействие с родителями, без помощи которых его работа,

как правило, нивелируется. Родители, дети которых испытывают объективные сложности в детском саду, после такого занятия могут подойти к психологу и посоветоваться с ним, то есть фактически сами идут на контакт со специалистом.

Кроме групповых и индивидуальных форм работы с родителями, огромное значение имеют занятия, на которых родители и дети присутствуют вместе. Эти занятия не обязательно должны проходить в кабинете психолога. Например, проектная деятельность предполагает простые и ясные правила взаимодействия ребенка и родителей в домашних условиях [19] .

Большинство современных родителей много времени проводят на работе. И многие из них говорят о том, что в тот момент, когда у них находится время на игру с ребенком, малышу уже пора спать. В этом случае можно предложить родителям больше времени уделять совместному чтению. Те минуты, которые взрослый и ребенок проведут вместе, читая книгу, помогут сохранить контакт с малышом и будут полезны для его развития.

Среди книг, адресованных детям, особое место занимают сказки. В отечественной педагогике существовал период резкой критики сказок. Считалось, что сказки отдаляют ребенка от реальности, ничему его не учат, а потому не нужны и даже вредны для его развития.

Противоположную точку зрения занимают представители психоаналитического направления в психологии. С их точки зрения, ребенок в своем развитии балансирует между стремлением к удовольствию (то есть незамедлительному удовлетворению своих потребностей вне зависимости от особенностей ситуации, в которой он находится) и требованиями реальности (то есть правилами и нормами, принятыми в социальном окружении дошкольника). Очевидно, что чем активнее взрослый стремится сделать какой-нибудь процесс (например, обучение) максимально приятным для ребенка, тем сильнее желание дошкольника получить удовольствие, а не преодолеть сложности, связанные с освоением знаний. Это приводит к тому, что малыш чаще уходит в фантазии, в воображаемые ситуации, в которых он чувствует себя комфортно, и отдаляется от реальной жизни. В этом смысле народные сказки сконструированы вовсе не по принципу обретения удовольствия. Они соответствуют реальному положению дел: заносчивого, неосторожного колобка съедает хитрая лиса, большой медведь ломает теремок и т. д.

С психоаналитической точки зрения, сказки помогают ребенку обратиться к себе и проливают свет на известную взрослым истину: основная причина, по которой в нашей жизни что-то происходит не так, заключается в нас самих. Человеку свойственно вести себя агрессивно, асоциально или эгоистично, если он испуган или его мучает тревога. И хотя даже ребенок знает, что не всегда ведет себя хорошо, взрослый старается убедить малыша в том, что все вокруг добры. В результате образ, в котором ребенок представляет сам себя, противоречит тому, что ему говорят родители, и он становится чудовищем в собственных глазах.

В рамках психоанализа психологи и педагоги старались помочь человеку принять свою сложную природу, а не убегать от нее. Именно об этом говорят многие сказки: трудности в жизни неизбежны, но если герой не струсит, то он преодолеет все преграды и станет победителем. Не случайно многие сказки начинаются с описания весьма сложных жизненных обстоятельств: смерть матери, старение короля-отца и т. п. Эти мотивы отражают самые глубокие опасения ребенка – потеря близких, смерть, – которые в повседневной жизни проявляются в таких «общепринятых» для дошкольников страхах, как боязнь темноты и животных. Взрослые часто не знают, как реагировать на эти эмоциональные проявления детей, и предпочитают либо не замечать их, либо всячески минимизировать их проявления. В сказке, наоборот, они становятся темой для разговора. Более того, в сказках разрешаются многие опасения ребенка. Так, желание жить вечно проявляется в словах: «И они счастливо жили вместе» или «И они стали жить-поживать да добра наживать» и т. д. Такие концовки ни в коей мере не вводят ребенка в заблуждение. В них не говорится о том, что можно жить вечно, а утверждается, что жизнь с другим человеком может быть настолько эмоционально комфортной, что она заставит исчезнуть страх смерти.

Как писал психоаналитик Б. Беттельхейм: «Сейчас как никогда детям нужны сказки и их герои, которые в одиночестве познают окружающий мир». Как показали исследования психологов, дошкольник легко переходит к магическому отражению реальности. Изучая моральное развитие детей 4–7 лет, Е. В. Субботский в одной из экспериментальных ситуаций задавал им следующие вопросы: «Может ли предмет исчезнуть, если его положить в коробочку?», «Может ли он превратиться в другой предмет или появиться в коробочке (в реальной жизни или в сказке)?» Большинство дошкольников утверждали, что в жизни это невозможно, а в сказке такое вполне может произойти. Затем экспериментатор рассказывал историю о том, как одной девочке подарили волшебную шкатулку, превращающую обычные бумажки в красивые почтовые марки. На другой день ребенка приглашали в комнату, где стояла специально сконструированная коробочка. Конструкция позволяла помещать внутрь предмет и незаметно для испытуемого подменять его или прятать. Экспериментатор указывал ребенку на коробочку и говорил, что это «та самая шкатулка». Далее при первом открывании шкатулки дошкольник «превращал» бумажку в марку, при втором – она «исчезала», а при третьем открывании шкатулки марка появлялась вновь. Наблюдения за детьми показали, что дошкольники всех возрастов прибегали не к рациональным объяснениям (проявляющимся в осмотре шкатулке, анализе ее устройства и т. д.), а к магическим действиям (произнесение «волшебных слов», совершение особых жестов и т. д.).

«Магичность» детского мышления часто выражается в том, что для ребенка не существует четкой границы между живыми и неживыми объектами. Ему интересны камни, деревья и животные, он закономерно (в силу своих возрастных особенностей) ожидает от них ответов, а потому обращение героев сказки к природе понятно любому малышу. И в этом нет ничего странного – многие родители сами интуитивно говорят с предметами, чтобы повлиять на поведение ребенка. Так, например, для того чтобы ребенок съел завтрак, взрослый может сказать: «Посмотри, как загрустила котлетка, наверное, она хочет, чтобы ты ее скушал!»

Сказка близка ребенку и потому, что она не учит и не поучает его. Он сам, сопереживая и идентифицируя себя с героем, проживает все его страдания и трудности и таким образом приходит к пониманию того, что действительно ценно. В отличие от повестей и рассказов, сказки не имеют прямого отношения к внешнему миру: их задача сориентировать ребенка в собственных переживаниях и размышлениях. Например, в сказке «Три поросенка» повествуется о трех братьях, двое из которых решили жить так, как им хочется – они не стали тратить много времени на то, чтобы построить домик. Третий брат пожертвовал желанием играть, поскольку смог понять жизненную важность надежного укрытия. В результате три поросенка смогли укрыться от злого волка именно в домике третьего брата. Эта сказка позволяет ребенку осмыслить такие приоритеты, как дело и отдых. При этом решение этой непростой задачи происходит ненавязчиво, в привлекательной, захватывающей форме.

Казалось бы, в басне И. А. Крылова «Стрекоза и муравей» обсуждается та же проблема, но у стрекозы, которая «лето красное пропела», не остается шансов для спасения. В результате, как писал J1. С. Выготский, ребенок всем сердцем радуется вместе со стрекозой и настолько горько переживает ее трагическую судьбу, что не видит за этим грустным событием какой-либо жизненной справедливости.

Взрослые, читая сказку ребенку, не всегда понимают все ее детали. Знакомя ребенка со сказкой, не нужно менять ее конец или «выбрасывать» нежелательные действия того или иного персонажа, поскольку они обладают важными смыслами. Например, в сказке «Рыбак и джинн» старик трижды забрасывает невод и вылавливает всего лишь бутылку. Он открывает ее, и из бутылки появляется джинн, который грозится убить старика. Такое развитие событий противоречит картине мира, которую пытаются построить взрослые: ведь старик освободил джинна (то есть сделал хорошее дело) и тот должен быть ему благодарен. Джинн говорит о том, что, просидев в бутылке сто лет, он хотел озолотить того, кто его освободит; он хотел открыть освободителю все сокровища земли, но прошло еще четыреста лет, и никто не пришел к нему на помощь. Тогда джинн поклялся исполнить три любых желания того, кто вызволит его. И вновь ожидания джинна растянулись на длительные годы. Тогда он решил убить любого, кто откупорит бутылку.

Смысл этой сказки понятен не каждому взрослому, но с точки зрения психоанализа, чувства джинна соответствуют тому, как чувствует себя маленький ребенок, когда его покидают родные. Долгое время он ждет их появления, представляет, как он будет рад, когда они придут. Но время проходит, ребенок начинает злиться, что никто не возвращается, и представляет картины мести взрослым. Поэтому мысли джинна оказываются вполне реалистичными для ребенка – переход от желания вознаградить к желанию наказать знаком малышу. Проживание ребенком этой ситуации в сказке позволяет ему овладеть своими чувствами. Но если взрослый пропустит этот момент, то сказка превратится в обычную историю с хорошим концом.