Практика частных явлений

Второй: Не ослабляй!

Первый: Всё, всё как было – а ты другой. Или нет, ещё не другой, будешь ещё другим, готовишься только стать другим, но уже нет, нет этих нитей, обрывки одни у тебя в руках!

Второй: Тяни! Ещё! Хорош! (Обрезает верёвку, в руках у Первого остается обрывок)

Первый: (с обрывком в руках) Нормально?

Второй: Да. (заглядывает в мешок и привязывает к чему-то верёвку) Дай фонарь. (берёт фонарь, залезает в мешок)

Первый: А вот ещё: сидел я однажды в гостинице. Жарко. Делать нечего, всё везде закрыто – выходной. Листал журнал, переключал телевизорные программы, сигаретой тыкал в круглую пепельницу – наслаждался как мог, гостиничным комфортом. А потом – выглянул в окно... (Взволнованно) Всё пространство внизу, перед входом, было заполнено большими красными «Икарусами». Они гудели, фырчали, покашливали, их окна сверкали на солнце... длинные блестящие крыши напоминали о диковинных животных цивилизации!

Второй: (из мешка, глухо) Куда же она подевалась?

Первый: (самозабвенно) Я вдруг отчетливо представил, что мог бы оказаться в каждом из этих автобусов – и мчаться, откинувшись в кресле, и жадно наблюдать меняющуюся панораму мира. Я мог бы быть в каждом из этих автобусов – и во всех сразу! Дух захватывает, как подумаешь о множественности этих вариантов, о возможности своего появления в каждом, в каждом, в каждом!

Второй: (глухо, из мешка) Вот... на самом деле лежит... (грохочет)

Первый: Меня прошиб пот и заколотилось сердце! Как и тогда, на центральном проспекте – там, где обе его стороны сужаются и можно без труда разглядеть всё, что происходит напротив. День подходил к концу, он безропотно укладывался на своё нагревшееся ложе, уступая дежурство медленно приближающейся ночи. Чего только не увидишь, летом, в это время, на центральном проспекте! Я остановился. Я превратился в чуткую видеокамеру, которая фиксировала каждое движение, каждое слово, взгляды, скрипы, звоны, смех! Многообразная жизнь роилась вокруг, она пронизывала всё и в каждой складке её одежд таилась возможность сделать хотя бы попытку! Как кружилась голова!

Второй по-прежнему чем-то грохочет в мешке.

Знаешь... чего мне не хватает больше всего? Это может показаться странным... мне не хватает возможности пойти и... выпить чашечку кофе. Не потому что я так уж сильно люблю кофе! Плевать на него! Харк-харк! Но вот только эта возможность – встать и идти, идти по направлению. Идти в сторону кафетерия. Не очень-то думая о маршруте – но и не упуская его из виду. Идти не спеша – и не теряя тонуса движения, помня о цели – и не чувствуя магнитной необходимости долга. Идти! Двигаться! Быть! Нырнуть в разноголосую суету кофейни, не спеша подойти к стойке, звякнуть монетами, взять чашку, размешать сахар и – завершив строгую ритуальную последовательность действий – ощутить, как горячая жидкость медленно вливается в тебя самоё!

Второй вылезает из мешка и опять начинает возиться с разбросанными предметами.

Второй: Как-то я услышал: в городе находится популярная кинозвезда. Её все знают – она постоянно играет разных там героинь, любовниц – у неё страшно сексуальный имидж – с некоторым налётом интеллектуальности – я видел все её фильмы – мне всегда она нравилась – (начинает пилить железо) – пошёл к ней, в отель – будничным голосом сказал, что хочу с ней спать – совершенно не удивилась – потом я сказал, что хотел бы проверить на практике – такая ли она в жизни, какой представляется в кино – ещё что-то сказал – я знал наизусть все её улыбки, позы, колебания тела, все её ухватки, развороты, пропорции – я не ошибся – в жизни она оказалась точно такой же, только объёмной, дышащей, пахнущей. (достает кисть, разводит краску, начинает красить доски)

Первый: (в восторге) Чем же от неё пахло?

Второй: (продолжает красить) Миндалём. Голая горячая женщина с запахом миндаля. Ещё – но уже потом – легко пахло сладким потом. Пахло независимой плотью – пахло свободой животного – я всё думал – какие мы все маленькие, слабенькие, ничего у каждого из нас нет, кроме самих себя, кроме собственного тела. Ну, с этим всё. (начинает красить железо) Больше всего мне нравилась знаменитая постельная сцена из старого её фильма – она там сначала соблазняет героя – потом мнимо, искусно сопротивляется – потом внезапно преображается и резко доминирует.

Первый: Ну и воняет эта краска!

Второй: Я даже не знаю, что больше меня возбудило – на, забери фонарь – слияние с ней или то, что всё было точно так же, как в фильме.

Первый: Фонарь.

Второй: Не мог я тогда понять, где я.

Первый: Ты так хотел, чтобы она доминировала?

Второй: Подожди, я скоро закончу, запах быстро выветрится. Я хотел... чтобы она брала меня, держала меня, управляла мной. Чтобы она хотела меня. Чтобы она делала со мной всё, что ей вздумается. Вот и всё, готово. Хотел быть покорным, зависящим, весь в её власти. (что-то ищет среди разбросанных предметов) Потом-то мы разыграли много разных сцен. Из других фильмов. Уходя утром... я посмотрел на неё. Она дремала.

Первый: Вот чёрт.

Второй: Её нагая, головокружительно манкая плоть была чуть прикрыта измятой розовой простынёй. И это было точно так же, как в одном из фильмов. Вот, наконец-то, нашёл.

Первый: Так ты из-за неё умер?

Второй: Нет. (лезет в мешок) Я, может, и не умер. Дай фонарь.

Первый: Как? Ты же сам...

Второй: Ну сам.

Первый: Так ты умер или нет?

Второй: Не знаю. (с головой скрывается в мешке)

Первый: Батарейки... не очень-то...

Второй: (из мешка, глухо) Да я тут...

Первый: Тут-там. Фонарь. Элен всё нет и нет. Похоже, всё-таки будет дождь. Как бы узнать? Принять бы какие-нибудь меры. Предосторожности. Эй... ты как думаешь, будет дождь? Не отвечает. Ты что, умер там? (из мешка доносится невнятное бурчание) Не разберу. (рассеянно смотрит по сторонам, уставился на телефон)Телефон. Фонарь. Телефон. Как ты думаешь, если мне куда-нибудь позвонить, узнать про дождь?

Второй: (вылезает из мешка) Держи фонарь.

Первый: (озарён свежей идеей) А? Правда, Элен говорила, что это специальный телефон, какая-то спецсвязь, на всякий случай.

Второй: Не знаю.

Первый: Что это за спецсвязь такая?

Второй: Дождь. (Берёт молоток и изо всей силы начинает колотить по сверлу)

Первый: (снимает трубку) Гудок как гудок. Звонить-то куда? Куда? (что-то вспомнил) Оп! Был, был у меня какой-то номер! Был! (роется в своих вещах, в карманах и находит какую-то бумажку) Вот он! Два нуля – двадцать... Небесная Канцелярия!