Практика частных явлений

Третий: (яростно) Мозгом – пли! У-у!

Первый: (горячо, бурно) Из кухни на балкон перебирался! С чьей-то смертью целовался! Чью-то жизнь в зад пинал! За шершавую, за стенку, двумя пальцами держался! Как же, как же не упал?

Третий: (хрипит) Пли... Пли... Пли...

Первый: Шло!

Пауза.

Прожил с какой-то бабой два дня. Два дня из постели не выпускала. Кормила, поила, ноги мыла. Только успею перекурить – снова лезет, ногу сверху забрасывает. Скука! Лежу, смотрю по сторонам. По стенам плакаты развешаны – Пугачёва, Боярский, «Машина», цацки всякие, домашняя газета с дурацкими хохмами – приезжали знакомые из Таллинна, вместе учились, газета на память. Красивая, вообще-то, ничего лишнего, всё время старается, всё время делает со мной чего-то. Хищные руки, змеиный рот, нежные губы, сладкий язык. Говорит – не умолкает: институт – работа – забота – зарплата – квартплата – премия – валюта – больше получить – трудно тало жить – уехать – выйти замуж – родители – цены – пойти в кооператив – не пойти – по выходным за город – природа – сослуживцы – недавно ездили – хорошие места – пляж – река – заниматься любовью в воде – сосны – там хорошо. Знаешь эти места? – Да. – Там здорово, правда? – Да. – Вот фотография, посмотри. Несколько человек на щербатом бревне. Мутная река. Тупые улыбки. Чья-то рука на чьём-то бедре. Оттопыренные плавки. Выходной. Хорошее настроение. Природа. Отдых. Шашлыки. Рыбалка. Гитара. Вино. Секс в палатках и в спальных мешках. У одного типа шампур в зубах. Джигит! Потом – назад, в забитой, душной электричке, завтра на службу, есть, что вспомнить. Рюкзаки. Удочки. Лицом в затылок провонявшего палаточным бытом попутчика.

Третий: (очень устало) Пли...

Первый: – Давай, съездим как-нибудь туда! – Давай. – А ещё можно к Татьяне на дачу, помнишь, я тебе о ней рассказывала? – Да-да. – Хочешь яблоко? – Хочу. Тут она смеялась, это ведь страшно смешно, когда человек, с которым ты трахаешься, хочет яблоко. Сейчас принесу. Приносит. – Это Татьяна привезла, у неё на даче роскошный сад. – Сад это дело. – Хочешь из моих рук? – Можно...

Третий: Думал – обойдётся, пройдёт, пронесёт как-нибудь. Думал – остановится как-нибудь дождь!

Первый: Пихает мне в рот яблоко. Кусаю. Давлюсь. – Вкусное, правда? – М-м-м...

Третий: Кто-нибудь остановит как-нибудь. Не остановился! Не прошло! Не пронесло! Не обошлось!

Первый: – Давай, ты в меня войдёшь, а потом яблоко доешь... – Лучше я сначала доем, а потом уж войду. Надо же подкрепиться перед боем! Смеётся. Счастливый женский смех. Смех её возбуждал – страшное дело! Прижмётся, дышит, лижет, кусается, что-то шепчет, меня теребит всего, глаза безумные!

Третий: (в отчаяньи) Мозгом... Пли! Пли! Ну, пли же!

Первый: Стараюсь не слушать, рассматриваю её крупным планом, Рот. Губы. Язык блестящий, влажный шевелится перед глазами. Слова где-то там, сбоку. Доходил до высокой степени отстранения. Потом, ясно, не выдерживал – она как-то обволакивала меня, меня било током, горячей волной, я заводился, набрасывался, терзал её, мял, вдавливал в стенку – соски, плечи, подмышки – уже всё равно! Иду в ванную – настигает и там, не даёт помыться, гладит, ласкает, тянет мокрого в постель. Любовь! – Ты как хочешь? На коленях или сбоку? – Сбоку. – Вот так? – Да. – Войди немножко поглубже. – Сейчас. – Да! Да! Так чудесно! Знаешь, давай, я сейчас кончу, но ты не уходи, побудь во мне ещё, а потом мы вместе кончим! – Ну, давай. – О, какой ты! – Да, я. – Только не спеши! – Я не спешу. – Хочешь, я повернусь? – Повернись. – Так хорошо? – Да. – Ты стал такой большой! – Я. – Сейчас вот здесь побудь... и ещё! и ещё, а потом сразу войди поглубже и посильнее, ладно? – Ладно. И так два дня подряд! Два дня! Мог Землю несколько раз облететь, увидеть мир!

Третий: (истерично) Нет, не мог! Не мог! Ничего ты не мог!

Первый: Мог!

Третий: Нет, не мог!

Первый: Мог! Эх, чего только не было: сумасшедшие праздники в раздолбанном дворе, бабл-габл, черешневые косточки в любимой сумке, полуночные забавы в старом городе! Остров, когда-то открытый мною! Почему бы, чёрт возьми, не вспомнить об этом!

Третий: А я вот не помню! Я не могу вспомнить!

Первый: А я могу!

Третий: Ты... Ты... Ты заморочил меня, сбил с панталыку!

Первый: Но ведь я – застрял!

Третий: (в бешенстве) Харк! Куда-то я шёл! Была, значит, цель! А теперь, из-за тебя, я забыл, куда иду!

Первый: (смеётся) Забыл... А ты – мозгом, мозгом!

Третий: (гневно) Харк! Харк! (Мечется вокруг).

Первый: Пли! Пли!

Третий: (злобный рев) Зу-у-у! Я ухожу! Сиди тут один!

Первый: (испугался) Эй! Ты не оставишь меня одного! Ай донт! Не покидай меня! Всё равно же ты забыл, куда тебе надо!

Третий: Да, я забыл! Но я – уйду, назло всем!

Первый: А как же я? Ведь это я! Как мне быть, одному, в моём-то положении?

Третий: В твоём положении? (Хохочет). Ты скажи это ветру! Бродяге-ветру, когда он прилетит сюда! Ты скажи ему: «Ветер! Пойми, в моём положении!» И ветер поймёт тебя, вот увидишь! Он поднимет тебя высоко-высоко вверх, он потащит тебя над полусонным, мерно дышащим во сне городом! (Хохочет громче). И ты... ты посмотришь вниз и ты изумишься, ты увидишь все эти милые глупости Бытия! Ты – восхитишься! Ты – учуешь гармонию! Ты почувствуешь шанс! Шанс! (задыхается от хохота) Ты захочешь обнять лежащее внизу сонное великолепие, одухотворить его, воплотить, приумножить! Но ветер – старый, хитрый мельник, колдун, обманщик и сват! – он потащит тебя ещё выше! И все эти смешные, милые глупости Бытия, трогательные в своей беззащитности, станут ещё игрушечное, ещё меньше! Ты увидишь, как исчезают они, растворяются, размываются... (не выдерживает и падает от смеха) превращаются в новые узоры, которые уже не ласкают взор, а, напротив, пугают своим непонятным, диким смыслом! И ещё ты увидишь, что нет тебе места в этом буйном вселенском веселии – э, немножко пониже, самую малость, чтобы вновь всё различать и радоваться увиденному. Ветер, ветер, давай спустимся чуть-чуть пониже! Но не тут-то было! Ветер вроде бы совсем позабыл о тебе, он не слышит, он не понимает, харк-харк ему на тебя! (смех достигает апогея, Третийбьётся, как в припадке). Впрочем... тут ещё был бы возможен удачный поворот темы... благоприятное её разрешение... Если бы... Если бы ветер не разжал лапы! Вновь приблизятся знакомые узоры, но ты уже не почувствуешь благословенной гармонии! Падая, ты только успеешь зафиксировать быструю смену пейзажа... и даже успеешь крикнуть кому-то... никому! «Поймите... в моём положении!» Ха-ха... ха-ха-ха!

Первый: (растерянно) Я читал о чём-то подобном... в книгах...

Третий: (встаёт) Мне таких книг читать не приходилось.

Первый: (жалобно) Не уходи! Не покидай меня! Донт! Я же застрял! Я – застрял! Застрял!

Но Третий уходит. Нарастающее шуршание метлы.

Картина 2

Прошло некоторое время. Там же. Первый по-прежнему «застрял». Но есть и некоторые изменения: к ящику, на котором он сидит, приставлены другие ящики – получилось что-то вроде ложа; появились различные предметы домашнего обихода – посуда, лампа, таз, горшок. Сверху, над «ложем» – деревянный навес с боковыми стенками. Возле Первого стоит молодая женщина. Первый жадно ест.

Первый: Пиво свежее. Вкусно! Старик тоже приносил вчера пиво, но оно оказалось несвежим. Меня даже чуть не вытошнило потом. Хорошо, что я вспомнил один старый способ – задержал дыхание. Обошлось. (продолжает закусывать) Вкусно! Да, но где же Старик? Где он?

Женщина: Он не старик.

Первый: Не старик? Ну что ж... Не знаю даже, что и сказать вам на это. Мне он не показался слишком уж молодым. К тому же он воевал – полковник в отставке. Как будто бы служил на Дальнем. Не старик. Странно.

Женщина: Да, не старик. Он – не придёт.

Первый: Не придёт. Почему? Что-то случилось? (пауза) Болезнь? (пауза) Ну что же. Не знаю даже... Почему вы молчите? Что произошло? (пауза) Я – понял! Он не болен, он... просто мёртв. Мёртв! Недаром он напоминал мне одного знакомого мёртвого, я даже как-то сказал ему об этом, а он, кстати, не возражал. Стало быть, он давно был мёртв – и всё-таки приходил ко мне, приносил еду, вот... навес сделал. Он заботился обо мне! Я даже как-то привык к нему... Не могу сказать, что у нас возникла особая, подлинно духовная близость, но всё-таки... Какие разные, однако, бывают мёртвые! (пауза) Как же мне быть теперь? Я ведь застрял, понимаете?