Практика по фольклору

— А, вдруг, нет? — сам не заметил, как вслед за студентом, свернул с просветительской темы, Фрош.

— А вот сейчас и проверим, — бросив в траву сумку, подошел тот вплотную к низкому заборчику.

— Иван, Иван, погоди, — видя такое дело, вскинул малец к груди руки.

— Ну, ты чего? Здесь в милях десяти, городок будет, Зимень — как раз на рассвете доедем. А там привяжем к коновязи у какой-нибудь конторы. Или ты…

— Я… только осторожнее. Если что, я Гешу вслед подтолкну… — ну что, студент Вичнюк, испортил внука ученой дамы? Нравственно разложил?

— Ладно, — ободряюще кивнув, подтянулся парень и закинул на доски ногу. А через пару секунд и вовсе исчез с другой, недоступной подростковому взору, стороны.

— Мать же твою, альма матер, Геша, — притянул к себе пса за металлический ошейник малец. — Если с ним что-нибудь случится, я себе никогда этого не прощу.

Пес, уткнувшись лбом в его коленки, оптимистично замахал хвостом…

— … и совсем стыд с совестью потеряли! Я кому сказала, морду отдвинь?!.. Эй, а, ну, отдай и морду отдвинь!

— Что?.. — Иван вскинул голову и удивленно уставился на орущую прямо у его левой ноги конопатую тетку. Тетка, с общипанным пучком зелени в одной руке, подбоченилась другой и набрала в могучую грудь воздуха:

— Лошадь свою от моей петрушки убери! И плати давай за ущерб, охальник! Она мне на два меденя товару сжевала!

— Иван, — обалдевшим шепотом выдохнул, прижавшийся к студенту Фрош. — Мы где?

Тот, скосясь на застывшую в ожидании торговку, таким же шепотом сообщил:

— В Зимени. Только я, кажется, того…

— Ага. И я тоже.

— Вы меня извините. Я нечаянно на ходу уснул, — пробежался наш герой глазами по пестрому ряду перегнувшихся через столы товарок «пострадавшей», а потом вернулся к ней самой. И даже попытался изобразить покаянную улыбку. Но, толи улыбка вышла кривой, толи у тетки к такого рода «аргументам» профиммунитет выработался:

— А чё ты мне скалишься? — зыркнув вдоль пустой улицы, применила она встречные «аргументы». — Плати, давай или я сейчас стражу городскую кликну! Нет, вы видали? — две ближние по ряду соседки, одна с пожухлой прошлогодней морковкой, другая — с шеренгой веселеньких полосатых носков, утвердительно поджали рты. — Нажрала мне тут петрушки, пока я корзину вытрясала, аж на три меденя!

— На сколько? — отозвались с прожорливой лошади Фрош с Иваном.

— А чего? — выкатила торговка глаза, сподвигнув последнего к срочному переходу на новый уровень переговоров.

Правда, из собственных «аргументов» у него остались лишь «шедевральные братья» в сумке. Но, данный артефакт сгодился бы сейчас разве как «ударная единица». Да к тому же, весьма сомнительная (и саму книгу жалко и, вдруг, знак сохранности на ней был одноразовым). Поэтому Иван решил начать издалека:

— Да вы не расстраивайтесь. У нас здесь родственник живет, в самом конце этой улицы. Так мы до его дома за деньгами сейчас…

— Да через час!

— Что?

— Самый умный что ли? Со мной такие побасенки не прошнырят, — под многознающие ухмылки товарок, оповестила пострадавшая. Иван же упрямо продолжил:

— Так мы же не просто так. Мы вам нашу лошадь в залог оставим. А как деньги принесем, ее заберем. А?

— Да два! Оставляйте в залог три меденя и скачите хоть до самой столицы.

— А какой же это залог? — удивленно пискнул из-за Ивановой спины Фрош, но тут рот открыло еще одно сильно заинтересованное лицо:

— Гутя, а ты глянь ко внимательно.

— Куда? — метнулась хозяйка элитной (судя по стоимости) петрушки к тоже элитной пасти кобылы. Но, не обнаружив торчащей из нее травы, развернулась к худощавой бабке. — Куда мне глядеть то?

Бабка, заинтересовав теперь всех без исключения, ткнула кривым пальцем в высокую лошадиную холку:

— Породу мышиную не признаешь? У тебя ж кум на такой же неделю назад к тебе ж и приезжал, только хромой, выбракованной по-ихнему. А кум у тебя где работает?

— Мать же твою… Фрош, медленно сползаем и быстро валим.

— Ага-а…

— Так это… А ведь точно, — распахнула потерпевшая рот, — А ну, стоять!!!

— Р-р-гаф! Р-р-гаф!

— Всем здравствуйте. Что за крик с утра пораньше?

— Господин стражный начальник, я воров поймала! Вот эти… э-э, вы куда?! А ну…

Дальше события пошли с завидной для любого нарушителя закона скоростью, но, к несчастию, наша криминальная пара, результатом блеснуть не смогла. И Иван, с сумкой в руке, уже обогнул двух стражников на подходе, когда сзади него раздался победный женский вопль:

— Поймала! Держу! — недавняя пострадавшая, ухватив распластанного на земле Фроша за штанину, явно метилась прижать оного для надежности еще и собой.

— Да мать же твою! — рванул студент обратно и бедный подросток чуть этой части гардероба вовсе не лишился. Но, тут в действо включилась городская стража. Правда, начальник ее сам в драку не полез, но студенту вполне хватило и двоих его подчиненных. И он только успел перебросить ношу мальцу, а потом ему страшным голосом проорать. — Уходи, давай!

— А ты?! — придерживая штаны, запрыгал Фрош на другой стороне улицы.

— Уходи, я сказал! — ныряя в сторону от прямого удара, выкрикнул Иван. А потом нашему герою уже стало не до упрямого подростка… Правда, минуты через две…

Вот если в жизни своей всегда искать хорошие стороны, то, по сравнению с последними днями, Ивану Вичнюку очень даже повезло. Во-первых, его в городской тюрьме накормили. Сначала завтраком, потом — обедом. А сейчас он предвкушал ужин. А, во-вторых, он, наконец, отоспался. В тишине и покое, никуда больше не спеша. Это — из хорошего. Теперь, из «остального»: Прокурату нашего конокрада не сдали. Да его и допросить толком не удосужились. Хотя, данный сценарий был вполне предсказуем, потому как в любом населенном пункте любой стражник желает есть и пить не хуже любого прокуратского приора. Но, в отличие от этого самого приора, он, бедолага, жалованьем не вышел. А, значит, приходится кое с кем «тесно дружить», компенсируя разницу в оном. В Зимени городская стража, по всей видимости, дружила с графом Титкиным. А значит, нашему студенту суда не видать. Точнее, он будет, но, не в привычном смысле этого слова (с обвинителем, защитником, тремя судьями и румяными от стыда родственниками). Все пройдет гораздо скромнее и интимнее. Хотя, если бы, например, Ивана Вичнюка судил тот самый, бывший покровитель недавно знакомого ему суккуба, приговор бы вышел не менее красочным… Да… А интересная у вас жизнь, студент Вичнюк. Насыщенная… И к чему она вас приведет?

Но, как ни странно, Иван, лёжа на тюремной лавке, думал сейчас не об этом. Он вспоминал тщедушного Фроша. Вспоминал, прикидывал и подсчитывал. В итоге выходило не так «хорошо», как у него самого сейчас. Ведь, оставшиеся до Куполграда около тридцати миль, подростку за день явно не пройти. Это, если пешком. Правда, когда он начинал представлять, кто и на чем может Фроша бесплатно подбросить, выходило совсем уж муторно. Ведь не всегда на пути попадаются такие, как почтарь с сыном — студентом. Да и опыт общения последних дней тоже наводил на определенные мысли. Не то о фатуме, над одним из них уж точно зависшем. Не то о какой-то «загадке» судьбы, где все величины до сих пор неизвестны… И Иван Вичнюк бы многое сейчас отдал, чтобы взглянуть хоть одним глазом на худого подростка, шагающего по обочине тракта в сопровождении черного лохматого пса. Взглянуть и удостовериться, что…