Практика по Магловедению

— Иди к черту, — рассердился Гарри. — Я не знаю никаких мадам!

— Зато она тебя знает, — Рон повернулся другим боком, изучая шляпу в новом ракурсе. — «Гарри такой талантливый мальчик, ах, как жаль, что я его не застала», — Рон перекривил томный женский голос.

Гарри недоуменно пожал плечами. Он определенно не имел знакомых женщин такого возраста. Задумываться времени не было. Юноша быстро натянул белые брюки, рубашку и жилет: элегантные костюмы для «Милой Чарити» были сшиты со вкусом и достаточно удобны, что было немаловажно — номер был динамичным, и ничто не должно было сковывать движений. Гарри с неудовольствием натянул черный парик-каре, не переставая досадовать на то, что по странной прихоти хореографа, роль мисс Чарити досталась именно ему.

— Проверь, может, в конфетах любовная записка? — не унимался Финниган.

Гарри окинул Симуса взглядом, которым смотрят на душевнобольных. Тем не менее, он открыл коробку и ткнул Финнигану под нос ее содержимое: дюжину красивых шоколадных конфет.

— О, Гарри сегодня угощает, — издевательским тоном сказал Финниган, выхватывая двумя пальцами конфету.

— Не жри перед концертом, — Рон шлепнул его по руке, и конфета покатилась на пол.

— Жрут — такие как ты, Уизли, а я — ем, — Финниган проворно схватил другую и сочно зачавкал. — Кстати, где мистер Снейп? Мы даже не порепетировали напоследок.

— В самом деле, — сказал Невилл. — Теперь уже не успеем.

Гарри промолчал. После того, как они расстались с Северусом, прошло не менее получаса. Вполне можно было прогнать номер несколько раз. Быть может, он, Гарри, неправ? Может, фестиваль – не самое главное для мистера Снейпа?

До их выхода оставалось около пяти минут.

— Все готовы? — Гарри услышал ровный голос мистера Снейпа, но отвернулся, не желая встречаться с ним взглядом.

— Поттер, вы до сих пор не обуты, — буркнул хореограф.

— Иду, — бесцветным голосом ответил Гарри. Он натянул тонкие белые носки, сунул ноги в лаковые туфли и бросился догонять остальных. Ему показалось, что в туфли попал какой-то песок, но остановиться и вытряхнуть времени не было: ведущая объявляла «Милую Чарити».

*****

Пальцы мистера Снейпа сжали его руку.

— Я знаю, ты хочешь сказать, «Постарайся, Гарри», — быстро проговорил юноша, выдергивая руку.

— Нет, — хореограф попытался опять поймать его ладонь, но было поздно: их линия уже выбегала на сцену, вовлекаемая в антре ритмами джаза.

В первую минуту Гарри, не задумываясь, легко и красиво выполнил блок движений, напоминающий скользящий бег на месте, изобразил чувственную пластичную волну, которая вызвала у зрителей невольный вздох восхищения, и красивыми прыжками переместился в другой конец сцены для предстоящих шести фуэте. Буквально на первом повороте Гарри почувствовал острую боль в ступнях ног. Он зафиксировал взгляд на воображаемой точке, чтобы не потерять равновесие, и к шестому повороту эта точка расплылась у него перед глазами от подступивших слез: его ступни горели, будто с них живьем содрали кожу. То, что Гарри принял за попавший в туфли песок, было чем угодно, только не песком. Продолжая улыбаться, Гарри механически кружился по сцене, проделывал прыжки, вращения и прочие элементы танца так виртуозно, что никто из присутствующих в зале не заметил, что еще минута — и милая Чарити упадет от боли. Улыбка Гарри превратилась в мучительный оскал, глаза заволокло слезами, но усилием воли он не позволял им скатиться по щекам. В какой-то момент он вдруг встретился взглядом с Драко Малфоем — тот стоял в проходе и с тревогой смотрел на Гарри. Юноша вдруг почувствовал, что от взгляда Драко его окатило волной облегчения, — боль словно бы отступала, но продержится ли он до конца, Гарри боялся даже думать.

«Я никогда никого не любил», — горькие слова мистера Снейпа вдруг вонзились в его сердце тупой иглой.

«Я не могу на тебя обижаться. Северус, я люблю тебя. Я буду любить за двоих. Ради тебя я готов танцевать в аду на углях», — вдруг с неожиданной ясностью понял он.

Повернувшись на каблуках, он на секунду увидел бледное лицо Северуса Снейпа. Хореограф стоял, впившись помертвевшими пальцами в кулису, и неотрывно смотрел на Гарри. Юноше показалось, он видит привидение: грудь хореографа окутывало странное свечение. Внезапно, словно вырвавшись из невидимого плена, от его тела отделился сгусток света и превратился в сияющую голубую лань. Лань вылетела на сцену, легко отталкиваясь копытцами от лучей прожекторов, словно они были твердью, и закружилась вокруг Гарри, к восторгу зрителей и страху остальных танцоров: никто не предупредил их о подобных светоэффектах.

Гарри вдруг показалось, что его сердце охватывает пламя, и фантастический невидимый огонь жидкой лавой растекается по его телу, заливает румянцем щеки, высушивает слезы на глазах. Улыбка Гарри вдруг стала по-настоящему теплой: боль ушла.

Чувство захлестнувшего сердце восторга вдруг взорвало его сознание. В эту секунду Гарри забыл, где находится и что делает. Он знал эту лань. Она прилетала к нему во сне. Она подходила к его постели и укладывала невесомую голову ему на грудь, и он успокаивался; легко, как дуновение ветра, касалась его разгоряченного лба, и его оставляли дурные сны. Гарри вдруг поверил, что этой ланью была любовь Северуса Снейпа, который никогда… никого…

Заключительный фортепианный аккорд и прощальный стон саксофона вдруг заставили Гарри совершить нечто экстраординарное. Вместо заключительных шести фуэте, он, превратившись в охваченный светом волчок, выполнил тридцать два молниеносных поворота, завершив последний в ту секунду, когда затих последний аккорд.

Зал на мгновение замолчал, потрясенный увиденным, и вдруг взорвался громогласным ревом аплодисментов. Люди что-то кричали, буквально прыгали, до Гарри донеслись выкрики «Браво!» и «Бис!», кто-то скандировал «Ча-ри-ти!». В его затуманенном болью сознании вдруг пронеслись другие крики — «Гриф-фин-дор!» и «Гарри Поттер поймал снитч!», и Гарри наверняка бы упал, если бы справа и слева его не поддержали сильные руки Невилла и Рона. Ему казалось, поклон длится вечность. Наконец, под неумолкающий рев восторженных зрителей, группа покинула сцену.

Зайдя за кулису, он едва не повалился на пол, но знакомые сильные руки вдруг подхватили его и понесли куда-то. Через минуту он почувствовал, что его опустили на скамью. Северус расстегивал его жилет, — видимо, решил, что Гарри не хватает воздуха.

— Ноги, — простонал Гарри. Он приоткрыл глаза и увидел над собой взволнованные лица танцоров.

— Матерь божья, — ахнул кто-то. Мистер Снейп осторожно снял с Гарри лаковые ботинки. Носки были пропитаны кровью по самые щиколотки.

— Телефон! Скорую! — Гарри не думал, что мистер Снейп умеет кричать.

— Уже не так больно, — прошептал он, вслушиваясь в тревожные голоса.

Скорая была вызвана. Краем уха Гарри услышал, что что-то плохое случилось и с Финниганом — у того была безостановочная рвота.

— Гарри, потерпи, уже едет, — мистер Снейп обнял его и прижал к своей груди. Гарри открыл глаза, ожидая увидеть насмешку, написанную на лицах приятелей, но встретил только сочувствующие и испуганные взгляды, прикованные к своим ногам.

— Это стекло? — спросил Гарри, заранее зная ответ.

Мистер Снейп не ответил, но судя по тому, как горько искривились его губы, Гарри понял, что угадал.

— Скорая, — сказал Невилл, неотрывно глядевший в окно.

Хореограф поднял Гарри на руки и крепко прижал к себе.

— Я поеду с тобой, — глухо сказал он.

*****

Глава 25. Воскресение Гилдероя. Поимка афериста

Драко влетел в аппараторскую и замер, охваченный ужасом: Гилдерой лежал на полу, по его виску стекала струйка крови. Драко кинулся к поэту и приподнял его кудрявую голову. Волосы слиплись от крови, глаза были закрыты, но он слабо дышал.