Практикум для теоретика

— Что-то тут нечисто.

Я и сама это понимала. Ар Герион — знатная фамилия, это тебе не простецы Аспены, которым и скрывать-то нечего. У них дохлых собак по всему огороду должна быть туча зарыта. Но какое это может иметь отношение к Конраду? Он маг, а практикующие маги, насколько я помню, уже давно выделились в отдельное сословие и живут по своим законам. Или я что-то упускаю?

Он начал издалека:

— Марта, знаешь ли ты магическое законодательство?

Откуда? Я не маг, нас таким тонкостям не учат. Так ему и сказала.

— Понимаешь, если маг не достиг в своем развитии высот и не получил степени магистра, он принадлежит той стране, откуда он родом. Рядовые маги платят взносы в Валариэтан, но полноправными гражданами не являются. Могут рассчитывать на защиту и приют в сложных случаях, но и все. Стоит магу получить степень магистра, он автоматически становится полноправным гражданином Валариэтана со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я не просто магистр, я архимаг.

— То есть ты теперь не подлежишь юрисдикции своей родины. Я правильно поняла?

— Совершенно верно. Только, получив гражданство Валариэтана, я потерял право на титул моего так называемого отца.

Я навострила ушки. „Так называемого“? Так они не родные? Или у них просто плохие отношения?

— Знаешь, Марта, в то время как в твоем родном Лиатине с магами боролись, в Герионе с ними поступали иначе. У нас все знатные роды владеют магией на приличном уровне, но… Ты когда-нибудь слышала о магической школе Гремона?

— Никогда, — честно призналась я.

Вот именно. И вряд ли услышишь. В моей стране магия остается достоянием семей, у нас очень развиты два направления: боевые заклинания и охранные, но у каждого семейства они свои, уникальные, ими не принято делиться. Для аристократии, которая охраняет свои замки и ведет боевые действия, это важно, но в обыденной жизни совершенно бесполезно. Классической же магией мало кто владеет. Учиться в другие страны едут те аристократы, кто является младшим сыном в семье и не может претендовать ни на титул, ни на земли, или бастарды знатных родов. Это помогает им повысить свой статус и занять в обществе достойное положение, но зачастую где-нибудь далеко от родины. Правда, есть те, кого после получения звания архимага семьи готовы признать. Например Рихард — бастард. Его отец не захотел поддерживать незаконного сына. Зато теперь, когда Рик всего добился сам, семья его признала и готова считать своим членом. Не совсем полноправным, но все же.

Про Рихарда я все давно знаю.

— К какой из этих групп относишься ты?

— Ни к какой. По закону я старший сын своего отца, вернее, того, кто им считается, графа ар Гериона, побочного сына герцога фар Гериона.

— Знатный мужчина мне достался! — хихикнула я и тут же убрала с лица улыбку. Для Кона все это было не смешно.

— Ну так вот. Это по закону. А на самом деле мой отец — король Губерт. Не актуальный Пятнадцатый, а предыдущий, под номером четырнадцать.

Ой, Марта, держись. Ты куда-то не туда попала. Связалась с братом короля, не шуточки. Одна радость — король не местный. Лучше бы мне этого не знать, спокойней спала бы. Хотя мама, если дознается, будет в полном восторге, она всегда хотела меня выдать за благородного.

Заметив мои круглые глаза, Кон тут же переместился поближе и прижал меня к груди:

— Девочка моя, не пугайся. Ничего в этом страшного нет. Если не захочешь, можешь вообще с моей родней не общаться. Я их вижу раз в несколько лет и ничего. Да и до нашего бракосочетания мы в Гремон не поедем. Зачем портить себе настроение?

— Ты хочешь сказать, меня не примут?

— Примут, не примут… Я не хочу этого даже проверять. Со свершившимся фактом им в любом случае придется примириться. Вообще, с тех пор, как я совершенно сознательно и добровольно отказался от прав наследования, мои родные смотрят на меня как на взрывное устройство, которое по ошибке занесли в комнаты.

Взрывное устройство?! Это у меня сейчас мозг взорвется!

— Кон, пожалуйста, с самого начала и по порядку. Про меня ты все знаешь, да там и знать нечего, а ты у нас весь такой загадочный… Поверь, я не проболтаюсь, что бы там ни было.

— Марта…, — он погладил меня по волосам и прижался лбом к моему темечку, — Наверное ты права. Ты имеешь право знать все о том, за кого так неосмотрительно собралась замуж.

Это почему неосмотрительно? По — моему, я в нем не ошиблась: хороший человек, порядочный. А что характер не сахар, так у меня тоже не мед. Главное, мы с ним разумные люди, всегда сможем договориться.

Я подвинулась поближе и попросила:

— Рассказывай.

Бывает так с вынужденными молчунами: стоит им разговориться и уже не остановить. Сначала Конрад на каждом слове запинался, пытаясь как-то смягчить выражения, а потом разошелся и речь потекла ручьем. История вышла длинная.

Началось все с его матушки, прекрасной Мелиссы. Она была из обедневшего, но фантастически древнего рода, к тому же очень красивая. Других имеющих хождение в обществе ценностей в ее семье не оказалось, поэтому для возрождения былой славы и влияния решено было представить красавицу ко двору. Ее родители костьми ради этого легли, но наскребли на пристойное платье и получили приглашение.

Король Губерт, как я поняла, был что-то вроде нашего Горана: бабник. Но Горан пока как вольный конь гуляет, а у Губерта имелась жена, королева Гризельда, которой он боялся как огня. Это не мешало королю регулярно изменять супруге. Родители прекрасной Мелиссы подгадали и представили ее тогда, когда Гризельда удалилась на воды.

Дальше история утверждает, что король обольстил юную красавицу. Я сомневаюсь. Губерт был уже немолод, хотя, как сильный маг, не выглядел на свои лета. Думаю, девушку пригласили в королевскую постель в приказном порядке и она не смогла отказаться. Когда же выяснилось, что она беременна, возникли сложности. Почему именно в этот раз Губерт не принял мер предосторожности или они не сработали, остается только гадать.

Родители девушки, подсунувшие ее в постель короля, выпустили из виду, что Гризельда очень сильно возражала против бастардов. Настолько, что забеременевшая от короля девица могла считать себя трупом. Сама королева родила двух дочек и сына и считала, что детей у короля вполне достаточно. Если бы она узнала или хотя бы заподозрила, что ребенок у Мелиссы от Губерта, ни ее, ни ее семейства не осталось бы в живых.

Когда это дошло до всех участников, начался переполох. Губерт не был последней сволочью и решил позаботиться и о девушке, и о ребенке. Он выдал ее замуж за внебрачного сына своего близкого друга. Парень, которому не на что было рассчитывать, кроме благотворительности, получил собственный графский домен с титулом и молодую красавицу — жену с приплодом. Условием было: вырастить из того, кто родится, достойного наследника графства Герион.

Конрад честно признался:

— Мне не на что пожаловаться. Гюнтер, муж моей матери, честно выполнял по отношению ко мне свой долг. Король сделал хороший выбор: они до сих пор любят друг друга и счастливы вместе. Моя нянька говорила, что поначалу это было не так, но я этих времен не застал. У матери отличная, крепкая семья, у них с Гюнтером кроме меня еще пятеро детей: два сына и три дочери, мои сестры и братья. Только я в нее никаким боком не вписываюсь.

С раннего детства у него прорезались способности к магии. К этому в родовитых семействах относятся нормально: обучают деточек и дальше именно на магических способностях зиждется власть знати. Простые люди просто не могут не повиноваться тем, кто способен одним движением пальцев их уничтожить.

Наверное поэтому наш Лиатин в свое время откололся от Гремона и пошел по пути запрета на магию. Туда сбежались знатные, лишенные дара.

Но продолжим о Конраде. Он демонстрировал недюжинные способности с самого нежного возраста, а еще очень любил учиться. Как видно, Гюнтер увидел в этом путь к тому, чтобы убрать из семьи того, кто напоминал ему о том, что он не был первым у своей обожаемой жены. Конрад не был в обиде, он реалистично смотрел на ситуацию и понимал: на месте Гюнтера он тоже об этом бы думал.