Пращуры русичей

– Кто ж такой, не признаю?

Савка и Лучёк пожали плечами.

– А кто ж их теперь разберёт. Вон их сейчас сколько удальцов. Что ни купец, то ратник, да и дружина, почитай, у каждого своя, – пробормотал Лучок.

– Не из наших, это точно, своего б я тут же признал, – уверенно заявил Савка.

Тем временем в бой готовились вступить новые силы. Добрая сотня горожан взобралась на стену, где развернулась основная сеча. Кучка нападавших, прикрываясь щитами и ощетинившись и сражалась, четко и слаженно. Новгородцы ударили, и началась резня.

– Что же он делает? Зачем мужиков вперёд пустил?

Неизвестный воин отвёл своих и пропустил вперёд горожан. Толпа, воодушевлённая успехом, бросилась на захватчиков. Варягов секли топорами, кололи вилами, кое-кто использовал обычные косы. Многие из мужиков, увидав, что принадлежащие им постройки расположенные за городской стеной, преданы огню, осерчали. Захватчики выдержали первый удар. Плотно сомкнув щиты, они, развернувшись на две стороны, ловко оборонялись от неумелых противников. Варяги кололи, резали, секли, безжалостно и умело. Необученное новгородское воинство таяло на глазах.

– Чего ж он ждёт то? Самое время ударить. Сколько народу гибнет!

Гостомысл аж прослезился. Он оттолкнул Савку с его щитом и бросился к башне. Тут дорогу князю перекрыл Живан.

– Где Гойслав? – рявкнул князь на сотника. – Я ему дружину доверил, а его нет нигде.

– Так посекли воеводу. Сразу же, как только дружину к воротам вывел.

– Как посекли, А кто же войском управляет?

– Так никто, похоже, – сотник пожал плечами. – На каждом пятачке своя рать, а где рать, там и вожаки находятся. Кто пошустрей да побойчей, тот и главный.

– У нас завсегда так. Как на игрищах, когда стенка на стенку. Толпа в кучу соберётся, кто посильней, тот и воевода, – встрял в разговор подоспевший Савка.

– Дурак ты! – озлобился князь. – Где ты тут потеху увидал, тут не мордобой, сеча. Эх, губим народ по дури своей, да по неуменью.

К тому времени добрая половина ополченцев уже полегла, но и даны потеряли многих. Прижатые к стене, они, рвались вперёд, чтобы те, кто стоял у них за спиной, смогли подняться на стену и вступить в бой.

В этот момент, высокий воин уже перестроил своих и дал сигнал. Изрядно подуставшие варяги оказались не готовы, их строй рассыпался. Это и решило исход битвы.

– Герой. Вот настоящий витязь, – восторженно произнёс Савка.

– Герой! – Лучок сплюнул. – Сколько народу положил, чтобы своих сберечь. Сорвал победу, только мужиков тех, что пали, не вернуть уже. С полсотни полегло, а то и больше.

Лучок уселся на лестничную ступень. Гостомысл посмотрел на пожилого воина, и чувство вины снова захватило его. Поддерживаемые остатками горожан, воины неизвестного «героя» сбросили со стены варягов, всех тех, кто остался в живых. Город был спасён.

5

Гостомысл взирал на недавнее поле битвы. Город отстояли, но какой ценой: сотни трупов, обгорелые остатки строений.

– Победа, княже! – обрадованный Живан, так и светился. – Отошли варяги, сели на корабли и поминай, как звали.

– Отошли-то, отошли, да вот не уйдут они просто так. Посылайте гонцов, пусть соседи воев шлют, ополчение скликают. Одной городской ратью нам варягов не прогнать.

«Потерпев поражеине и не взяв города, они разобьются на небольшие отряды, будут грабить, и убивать. Возьмут добро, пленников, а что не смогут унести, сожгут. А я, что сделал я, никчёмный старик, что бы этого избежать, заперся за высокими стенами и отсиживаюсь, словно медведь в берлоге?». Отовсюду слышались причитания, крики и плачь. Гостомысл поёжился. Несмотря на присутствие сотника и приставленных им стражей, старый князь чувствовал себя одиноким. Люди, снующие вокруг, даже не замечали его, а если кто и признавал, то такие быстро отворачивались и уходили проч. Неподалеку собралась толпа. Помимо горожан, князь разглядел с дюжину крепких воев в кожаных доспехах.

– Кто такие? – напрягся Лучок. – Не наши вои. Может, кто из купцов пришлых нанял. Только это не варяги.

– Так это ж те, что на стене бились, а до того ворота городские отбили, – пояснил Савка. – Стража, можно сказать, корабли варяжские, прозевала, туман стоял, хоть глаз коли. Когда заприметили, варяги уж к берегу пристали, да к воротам. Стали петли рубить, таран притащили. Пока рать городская подоспела, считай уж, в город ворвались, ворота вон и сейчас перекошены.

Парень с интересом рассматривал чужаков: длинноволосые, скуластые, все в высоких колпаках, с копьями и обтянутыми кожей щитами. Чужаки свысока поглядывали на окруживших их горожан, изредка, неохотно отвечали на вопросы.

– Балты это. Наёмники. Не варяги конечно, но тоже вои неплохие, – Живан грозно глянул на разошедшегося Савку, тот умолк. – Когда Гойслав пал, это они к воротам подоспели. Крепко ударили. Кабы не они, не столи бы мы тут сейчас.

– Они и со стены варягов скинули. Так?

– Они, княже, – Живан вытянул шею и указал рукой. – А вон и их старшой.

Гостомысл разглядел среди балтов высокого воина. Мужчина стоял к князю спиной и что-то говорил. Он снял шлем, но, Гостомысл по-прежнему не видел его лица.

– Собрать бы этих, наёмных, да покликать наших. Тех, кто выжил, – снова встрял Савка. – Можно было бы за стены выйти, да настичь варягов, а то ведь точно пожгут всёю округу. Что думаешь, княже?

Но, Гостомысл не расслышал слов молодого ратника. Высокий воин, отличившийся в недавней битве, наконец-то, повернулся, и Гостомысл не поверил собственным глазам.

– Откуда у тебя дружина?

– Всего лишь небольшой отряд, – Лучезар сдержал усмешку.

– Не было ж, ранее. Когда успел?

– Ты недавно заметил, что я хорошо веду торговые дела. Я получаю доход, а его нужно охранять.

К месту, где стояли князь и его приёмыш, подходили люди. Всем хотелось посмотреть на своего спасителя. Те, кто недавно бился с захватчиками, и те, кто прятался в подвалах домов: бабы и мужики, старики и дети, поняв, что опасность миновала, наполняли на улицы. Возле Лучезара и его ратников уже собралась целая толпа.

– Вот тебе и приёмыш, – шептались люди. – Видали как бился?

На новоиспечённого героя толпа взирала с трепетом, а вот Гостомысл заметил несколько недобрых взглядов. Сегодня именно его многие винили в том, что город, чуть было, не оказался во власти неприятеля.

– Сегодня был трудный день, – произнёс Лучезар, чтобы его услышали все. – Мне и моим людям нужен отдых. Дозволь нам уйти, князь.

Мужчина низко поклонился, Гостомысл опешил. Приёмыш никогда не отличался благонравием и покорностью.

– Почему ты ничего не сказал мне? – произнёс князь вполголоса. – Этот набег? Ты словно знал…

Приёмыш не дал договорить. Его лицо переменилось: глаза сузились, рот искривила злая усмешка. Он прошипел:

– А что бы это изменило? Ты всегда считал меня ничтожным приёмышем. Не желал признать, что я способен заменить тебе павших сыновей.