Правда мифа. Алгоритм творения

Тор с великаном гребут, уплывая всё дальше в океан, в поисках мирового змея, символизирующего пустоту. Вновь взрыв, расширяющийся всё дальше и дальше. Забрасывание удочки, с бычьей головой, в качестве наживки. Вновь символ того же. Змей клюёт, и Тор подтягивает его, всё ближе и ближе. Да, речь уже о сжатии, схлопывании, но здесь присутствует кое-что ещё. А именно, попытка взрыва сжимаясь, схлопываясь, утянуть за собой саму пустоту, за которой, он и пытался гнаться в своём расширении. Но, это невозможно, что и символизирует нам действия Хюмира, который, якобы испугавшись, перерезает верёвку-леску ножом. Он это сделал, когда Тор, для надёжности, пробил дно лодки и встал ногами на дно океана, замахнувшись своим молотом на приблизившегося змея.

Уже знакомый образ, правда? Вишну, в облике черепахи, ныряющий в воды космического молочного океана под мутовку богов, чтобы стать ей опорой. Вновь символ некой, совершенно новой, плотности, возникшей в результате сжатия, плотности, до сих пор не свойственной, тончайшей эфемерной среде праматерии, составлявшей первый взрыв.

Замах Тора молотом, это опять-таки взрыв. Но удара не случилось. Как уже было сказано – пустоты не догнать, её не коснуться. Удар молота-Мьёльнира, мог бы говорить о мощи и жёсткой плотности сжатия, например, но удара не было. Увы.

Порой, и в позоре есть смысл. Тор, и поход в Утгард

Как часто бывает в мифах, особенно в германских, частицы важных символов здесь придётся отыскивать среди множества совершенно необязательных подробностей.

Великий бог Тор, вместе со своим братом, хитроумным Локи, отправляется в легендарную страну великанов Утгард. Уже по дороге начинаются приключения, в результате которых к ним присоединяются ещё два спутника, мальчишки Тиальфи и Ресква.

Четыре героя, вообще число четыре, это символ расширяющегося взрыва; мы проясним эту тему, когда подойдём к теме цифр и связанных с ними систем.

Вскоре, они встречают великана, путешествуют вместе с ним, и во время одной из ночёвок, Тор, в течении ночи, три раза бьёт его молотом по голове, но не может причинить ни малейшего вреда.

Ты уже заметил, что мифы, очень часто, наполнены совершенно неправдоподобными, нереалистичными деталями, которые очевидно, имеют символический смысл. Здесь, мы имеем дело с символом мирового яйца, золотого яйца, разворачивающегося в первое творение, в первый взрыв. То есть, здесь мы видим этап, который имел место до этапа четвёрки, до того, как взрыв стал расширяться. Но подобная путаница, часто встречается в мифах.

У Тора не получилось, ни убить великана, ни даже, просто причинить ему вред, но, после третьего удара великан, проснувшись, наконец-то встаёт.

Вновь скажу то, что мы проясним немного позже. Когда мировое яйцо раскрывается, разворачивается, ему, для того, чтобы выйти на этап четвёрки, то есть распахнуться взрывом, заполняющим всю окружающую пустоту, нужно сначала, выйти на этап тройки, что вполне естественно, о чём и говорят нам три удара Тора, после которых, великан, пробудившись, поднимается.

Наши герои приходят в Утгард. После приветствий хозяина по имени Утгардлоки и прочих разговоров, их впускают в замок, где дело доходит до состязаний. Ведь наши герои должны доказать великанам, что достойны того, чтобы здесь находиться. И вот, три соревнования, между нашими героями и теми, кого против них выставляют хитрые великаны. Три эпизода, дающие нам нужные символы.

Против Локи, объявившего себя самым быстрым и жадным «поедателем» среди богов, вышел некий Логи. Перед ними поставили огромное корыто с мясом, и они по сигналу, приступили к поеданию содержимого, начав с двух противоположных сторон. Встретились они в середине корыта, но Локи съел только мясо, а Логи, уничтожил всё вместе с костями, поэтому был объявлен победителем.

Следующим было состязание в беге на скорость. Безвестный мальчик Тиальфи, вдруг оказался самым быстрым бегуном в мире людей; обычная для мифов неожиданность. Против него вышел некий юноша Гуги. Три раза бежали они, и с каждым разом, Тиальфи уступал всё больше.

Тору, объявившему себя способным пить как никто из богов, был поднесён длинный узкий рог с водой. За три героических попытки, в результате которых Тор, чуть не лишился чувств, он так и не смог уменьшить количество воды в роге ни на волос.

Рассерженному Тору, желающему доказать великанам превосходство своего могущества, предлагают поднять кошку. Но после невероятных усилий, у него получается оторвать от пола лишь одну её лапу.

Тогда, совершенно уже разгневанный Тор, предлагает доказать хозяевам свою силу в борьбе. Против него, со смехом, выставляют старую кормилицу Утгардлоки Элли. Бросился на неё яростный Тор, но она так схватила его, что у того перехватило дыхание. Чем больше сжимал её Тор, тем крепче становилась старуха. Внезапно, она сделала ему подножку, и Тор упал на одно колено. Хозяин замка был очень удивлён этим, но со смехом сказал гостям, что очевидно, они не достойный оставаться здесь. Утгардлоки щедро накормил Тора с друзьями, после чего, пошёл их провожать. В прощальном разговоре с Тором, выяснилось, что хозяин очень впечатлён их могуществом. Это он был великаном Скримниром, встреченным ими по дороге. И вместо своей головы, он, якобы подсунул под могучие удары молота Тора огромную скалу, на которой остались страшные отметины. Логи, с которым соревновался в поедании мяса Локи, это – сам огонь, с которым никто не сравнится в пожирании. Гуги, с которым Тиальфи соревновался в беге, это сама мысль, опередить которую не может ничто во вселенной. Рог, из которого пил Тор, соединён с самим мировым океаном, мировой бездной, и от геройских попыток Тора, бездна обмелела, как море при сильном отливе. Кошка, которую пытался поднять Тор, была самим змеем Мидгарда, Ёрмунгандом. И то, что Тор смог оторвать от пола одну её лапу, было невероятно. Старуха- кормилица, с которой он боролся, это – сама старость. Любого человека она кладёт на обе лопатки, и только, могучий Тор упал, всего лишь на одно колено. Казалось бы, всё ясно. Но ясно ли?

Если мораль мифа открыто присутствует в самом мифе, значит это некий вторичный, поверхностный смысл, даваемый для непосвященных. Давай-ка, вглядимся в эти образы повнимательнее.

Состязание в поедании, напоминает нам Урана, помещавшего своих детей, одного за другим, в Гею, и Крона, пожиравшего своих детей. То есть, в итоге, оно говорит нам о том, что как бы первый взрыв не распахнулся, не расширился на всю вселенную, как бы ни пытался её поглотить, всё равно всё сведётся к схлопыванию, к сжатию в точку. Взрыву не превзойти сжатия. Состязание в беге, обращает нас к истории состязания Ганеши и Картикеи. Вновь то же. Как бы мощно взрыв не рванулся, как бы далеко не распахнулся в пустоту изначального пространства, всё равно, в итоге, всё свелось к возвращению к истоку, к точке. История с кубком воды – это не образ сжатия, схлопывания, ведь взрыв, каким бы огромным он ни был, был конечен, его можно было вобрать весь. В данном же случае, Тор, не зная того, пытавшейся выпить всю бесконечную пустоту, это опять-таки, тот самый взрыв, который пытается заполнить её всю, как Уран Гею, покрыть её, охватить, заполучить в себя. Попытка поднять кошку, в образе которой скрывался мировой змей Ёрмунганд, напоминает нам египетского Шу, который рванулся вперёд и вширь, чтобы, якобы поддержать Нут, испугавшуюся высоты, после того, как она была разъединена с её близнецом-братом Гебом. Вновь, всё тот же, первый большой взрыв. Борьба Тора со старостью, а значит, и со смертью, вновь говорит нам о том же. Как бы мощно не рванулся взрыв вперёд, как бы далеко не распахнулся, всё равно, в итоге и очень скоро, его ожидает сжатие, схлопывание, исчезновение. И, само возвращение наших героев из Утгарда домой, в Асгард, опять-таки, символизирует сжатие, схлопывание, возвращения к истоку. Вообще, само их путешествие, вместе со всеми включёнными в него испытаниями, выглядит, как попытка совершить невозможное. Образ всё тот же, это неудавшаяся попытка первого большого взрыва распахнуться в вечность и бесконечность. И, немного, о Локи, который здесь был, совсем не случайно.

Локи. И у негодяев есть семья

Присутствие Локи в предыдущем мифе не случайно. Локи символизирует «искру», то прикосновение божественного непроявленного мира, что необходимо первому «Я» для проявления. Образ, аналогичный египетскому Сету. Имеет смысл, прояснить для себя, и историю с семейным положением Локи, хотя она и подаётся мифом, как что-то другое, отдельное. Но, как выясняется, эта ещё одна версия всё того же, первого круга творения. Хотя Локи, и не является первым «Я», он является той искрой предвечного, непроявленного мира, без которой, первое «Я» не могло бы творить, или даже, просто пробудиться. А значит, в каком-то смысле, они не отделимы друг от друга. И, для Локи, как для первого «Я», которое, в данном случае, никак отдельно нам не представлено, супруга Локи великанша Ангрбода порождает великого змея Мидгарда, Ёрмунганда, то есть, пустоту "не Я", страшного волка Фенрира, то есть, первый большой взрыв, и страшную Хель, всё тот же Тартар Гесиода, ту "тьму позади", "тьму за глазами". С Фенриром, всё достаточно ясно. Сначала он рос "не по дням, а по часам”, до гигантских размеров, просился отпустить его на бескрайние просторы миров ясеня Иггдрасиль, но. в итоге, на него накинули волшебную, то ли сеть, то ли цепь, и приковали к скале на маленьком безлюдном острове. Да ещё и, вставили между челюстями волшебный меч, заговорённый рунами. – Ещё один образ, сначала – большого взрыва, а потом – сжатия, схлопывания в точку. Сам Локи в этой истории никак не фигурирует, известно лишь, что он отец Фенрира. Аналогом Локи в этой истории, судя по всему, предстаёт бог Тюр. Он, то бог неба и грома, то воинской доблести, совершенно положительный, в отличии от Локи, и здесь, он – близкий друг Фенрира, пользующийся его доверием. Чтобы боги смогли пленить, разросшегося гигантского Фенрира, ему пришлось положить тому в пасть свою руку, и, в итоге, потерять её. Сама рука здесь, тоже символизирует взрыв, и отказ от неё, потеря её, говорит о прекращении расширения взрыва, о его сжатии, о возвращении к источнику. То есть, это искажённый аналог образа мужского естества Урана, отнятого его сыном Кроном в «Теогонии» Гесиода. Возвращаясь к начатому, повторюсь, здесь, первый круг творения описывается без участия, собственно первого «Я». Его роль здесь играет Локи, то есть, всё тот же Шива-Сет, без которого, первое «Я» не смогло бы, ни появиться, ни проявиться, ни творить. Остаётся упомянуть, что великанша Ангрбода, это, всё тот же, изначальный, предвечный Хаос «Теогонии» Гесиода. Хаос, что изначально означал, совсем не беспорядок, а разверстую бездну пустоты. Хаос, что породил Эрос, первое «Я», с его понятными побуждениями, Гею, внешнюю, окружающую пустоту, на самом деле, порождённую внимание Эроса, и Тартар, ту тьму, что позади, "за спиной", "за глазами". Ну а, почему Тюр, при очевидном созвучии имён и очевидном сходстве качеств, тем не менее – не Тор, вопрос отдельный.

От пьянства к воровству. Иштар-Инанна, и таблички "ме"

…Великая богиня Междуречья Иштар, захотела заполучить себе некие “ме”…

“Ме” называют табличками судеб, шире – это некие энергии, силы, знания. Вновь вспоминаем образ самораспятия Одина, ради обретения знания священных рун.

…Иштар плывёт к своему отцу, богу Энки… – Три Бога Междуречья назывались её отцами. В разных гимнах, её отцами именуются – то Ану, то Энлиль, то Энки. Конечно, это может быть связано с путаницей между различными версиями мифа, и вообще различными мифами, но так же, напоминает нам трёх братьев-богов, убивших великана Имира, в мифологии германцев и скандинавов. Ты помнишь, это Один, Вили и Вё.