Правда о «Зените»
Шрифт:
12 мая 2002 года в Лужниках Юрий Андреевич выставил в стартовом составе 18-летнего полузащитника Владимира Быстрова. Сюрреализм ситуации заключался в том, что для худенького воспитанника школы «Смена» этот матч стал первым во взрослом футболе. Это, наверное, единственный человек в мире, который дебютировал в финале Кубка страны!
Первый блин вышел комом: несмотря на поддержку 15 тысяч (!) болельщиков, приехавших из Питера, «Зенит» армейцам безоговорочно уступил — 0:2. А Быстров был вчистую переигран своим визави на фланге Андреем Соломатиным, опытнейшим бойцом, до того уже выигравшим четыре Кубка с «Локомотивом». Но нельзя смотреть на жизнь только через призму результата. В тысячу раз важнее, что Морозов видел юный талант и хотел дать ему дорогу в
Аршавин, Кержаков, Малафеев, Быстров, отчасти Денисов — не факт, что всех этих видных людей российского футбола мы бы узнали во всем их блеске, если бы не суровая рука Юрия Андреевича. Первые двое, тогда совсем мальчишки, по итогам чемпионата России 2001 года вошли в символическую сборную «Спорт-Экспресса». Честь, которой 19-20-летние юноши не удостаиваются почти никогда. А тут — сразу двое!
Сейчас, когда главным тренерам в России платят совсем другие деньги, чем в начале 2000-х, никому из них и в голову не приходит сделать такую массовую ставку на молодежь, всегда связанную с очень большим риском. Так поступил только Владимир Федотов в «Спартаке». Потому что, как и Морозов, был человеком старшего тренерского поколения, думавшим не о деньгах и собственной карьере. А о футболе и его будущем.
Шейнин:
— Когда главный тренер — тот же Адвокат — приходит работать в клуб, у него в контракте не записано, сколько молодых игроков он должен ввести в основной состав, его задача — дать результат. Дал — значит, прав. Но с тем же Морозовым, как бы мы ни спорили с пеной у рта по тому или иному вопросу, всегда были едины в одном: «Зенита» не может быть без своих воспитанников.
Панов:
— Думаю, Юрия Андреевича сделали главным тренером в 2000 году не только оттого, что у него был большой опыт и авторитет. А еще и потому, что все знали о его умении раскрывать молодые таланты, которых в Питере тогда было немало. И он это свое мастерство подтвердил.
В связи с этим нужно отдать должное и Мутко. За стремлением к сегодняшнему результату президент клуба никогда не забывал о том, что будет в «Зените» завтра. Оттого и пригласил человека, который у многих ассоциировался со словом «вчера». Такой вот парадокс.
Бышовец в своей книге подчеркивает, что и он в бытность главным тренером «Зенита» не был чужд проблемам детского футбола в Питере:
«Сейчас детей привозят в школы на дорогих машинах богатые родители, потому что футбол — это престижно. Тогда же в "Смене" было очень много ребят из необеспеченных семей. И сначала я немного денег отдавал директору Дмитрию Бесову сам, потом начали собирать их командой, чтобы поддержать тех, кому не хватает на жизнь. И Бесов потом отчитывался передо мной за каждую копейку так рьяно, что мне бывало даже неудобно».
Тем не менее при Бышовце крена «Зенита» в сторону своих воспитанников не было: преобладали варяги с Украины. Другое дело, что приехали они в Питер не шабашничать, а честно трудиться на благо клуба. Но факт, что тот же Аршавин во времена Бышовца не поехал с основным составом ни на один сбор — не говоря уже о выходах в официальных матчах. А Морозов не боялся выпускать на поле 18-летних мальчишек, чьи имена говорили о чем-то только ему.
«Лебединая песня», — так Морозов охарактеризовал в разговоре с Давыдовым свою миссию в «Зените» начала 2000-х. Тренер-ветеран, третий раз вошедший в ту же реку в 65 лет, вложил в исполнение этой песни все свое сердце.
Результат не заставил себя ждать — несмотря на отъезд летом 2000-го во французский «Сент-Этьен» Панова. Казалось, что лучшего форварда, блестяще проявившего себя и в сборной, заменить будет некем. Фамилии Аршавина и Кержакова тогда что-то говорили только узкому
кругу специалистов в Питере.Бышовец в своей книге пишет:
«Аршавин при мне был в дубле и уже тогда находился в поле зрения. Он и его компания носили на себе пометку "перспективен"».
Эти слова, на первый взгляд, выдержаны в классическом духе Анатолия Федоровича, который обладает потрясающим умением найти в судьбе любой звезды хоть какое-то свое участие. Но если уж Бышовец отметил чью-то роль в воспитании яркого игрока, это — высший комплимент. А он написал:
«А после прихода Морозова они (Аршавин и его сверстники. — Прим. И. Р.) получили дополнительный импульс. Кстати, для меня очень важно, что уже перед смертью Юрий Андреевич сказал как-то, что Бышовец должен был возглавить после него команду. Мы были абсолютно разные люди, по стилю общения, по характеру. Но такое примирение для меня было ценнейшим событием, и оно лишний раз подчеркивает, с каким фанатизмом Морозов относился к своему делу».
Флюиды этого фанатизма передавались от тренера к команде. А от нее — к болельщикам, которые в 2001-м, пожалуй, впервые постоянно заполняли «Петровский» до отказа. И поддерживали «Зенит» так, что у любого соперника начинали трястись поджилки. Футбольное сумасшествие в Питере именно при Морозове вышло на новый уровень.
Бронза 2001 года, отмеченная салютом на «Петровском», стала первым попаданием «Зенита» в тройку призеров со времен золотого 84-го. Спустя 17 лет команда уже не из Ленинграда, а из Санкт-Петербурга вернулась в элиту уже не советского, а российского футбола. Первый шаг победой в Кубке 99-го сделал Давыдов, второй — Морозов. А его медальное «долгожительство» (21 год — от бронзы 1980-го до бронзы 2001-го) превзошло даже великих Аркадьева с Якушиным, уступив лишь Бескову и Маслову.
Наконец, Морозов нарушил пусть и недолгую, но монополию московских клубов на пьедестал почета: с 1997 года, когда волгоградский «Ротор» занял второе место, ни одна команда из-за пределов столицы в первую тройку не попадала.
Первым достоинством того «Зенита» был нерв, который заводил и болельщиков. А может, наоборот, — он передавался от публики к футболистам. Но главное, что этот нерв был!
Мне довелось побывать на «Петровском» 30 июня 2001-го, когда питерцы одержали волевую победу над чемпионом — «Спартаком». Вот отрывки из репортажа, опубликованного в «СЭ» под заголовком «На Неве — как на Босфоре»:
«В ушах до сих пор стоит стон раскаленного от жары и страстей стадиона. Эту победу "Зенита" вполне могут записать на свой счет невероятные питерские болельщики, которые в дни футбольных матчей (особенно против московских команд) превращают неторопливо-рассудительную Северную Пальмиру в кипящий Стамбул. Формы выражения чувств волнуют распалившуюся публику меньше всего — стадион добивается, чтобы его энергия перелилась в энергию команды.
С тем, что победа досталась "Зениту" по справедливости, не согласятся только самые необъективные из числа спартаковских болельщиков.
Перечитал эту фразу и понял, что одно слово выглядит в ней неуместным. "Досталась" — значит, упала с небес. А ведь ничего такого на "Петровском" не было. "Зенит" выиграл не потому, скажем, что на исходе первого тайма необъяснимая игра рукой Ширко при наличии желтой карточки оставила чемпионов вдесятером.
"Зенит" победил потому, что играл так, будто это финал чемпионата мира. Казалось, что этот матч для него — последний, и если зенитовские футболисты его не выиграют, то умрут от горя прямо на поле. Убежден, что именно эта сила чувств, а вовсе не какой-то, даже важнейший, фактор из области игровой технологии, принесла победу клубу из Санкт-Петербурга. Ведь "Спартак" был хорош.