Правда варварской Руси

Куда там! На обратном пути «послы», доехав до Пензы, напали на сопровождавших их стрельцов, ограбили, отобрали коней и ускакали на Дон. А из Астрахани банду удалось выпроводить лишь через месяц, запретив ей заходить в города. Но она двинулась по Волге не спеша, в селах «учиняли дурости и воровство». В Царицыне, плюнув на запрет, остановились еще погудеть — у воеводы Унковского гарнизон был маленький, он не смог воспрепятствовать. А когда у двух типов, грабивших горожан, воевода конфисковал ружье, сани и лошадей, Разин оттаскал его за бороду и пригрозил убить. Покутив всласть, часть орды разбрелась кто куда, а атаман с 1,5 тыс. громил вернулся на Дон и построил себе особый городок на р. Кагальник.

В Польше междувластие завершилось — на престол был избран ставленник магнатов Михаил Вишневецкий, ярый враг России и украинцев. И, несмотря на турецкую угрозу, идеи «вечного мира» и союза его абсолютно не заинтересовали. Первым делом он поднял вопрос о возвращении Киева, который был уступлен русским лишь на 2 года. И осенью в Мигновичах начались переговоры между делегациями Ордина-Нащокина и Гнинского. Где московский канцлер снова наломал дров. Он предложил для решения судеб Украины созвать в Киеве конференцию с участием Польши, России, Турции и Крыма. Украинцам было направлено совместное русско-польское обращение, извещавшее об этой конференции и требовавшее повиноваться с угрозой подавления. А полякам для усмирения правобережных казаков Ордин-Нащокин пообещал прислать калмыков.

Это обращение чуть не вызвало на Украине новое восстание. Покатились слухи, что русский канцлер, сговорившись с поляками, уже ведет войско карать украинцев. И в Москве забили тревогу, 10 декабря царь прислал в Мигновичи стрелецкого голову Лутохина, привезшего строгий приказ: переговоры перенести в Москву, съезд в Киеве и посылку калмыков не затевать, а украинские дела решать только с участием гетманов. Ордин-Нащокин был отстранен от руководства Малороссийским приказом. А что касается возврата Киева, то правительство с подачи Матвеева нашло хороший аргумент. Указало, что Польша уже нарушила договор, не оказала помощи царю против Брюховецкого, Дорошенко и татар. А значит, и о выполнении договора с русской стороны толковать нечего.

В 1669 г. имело место еще одно важное событие. Боярская Дума официально утвердила цвета государственного знамени России. Белый, синий и красный. Да, вопреки легендам, будто «триколор» придумал Петр, это случилось гораздо раньше. А цвета были выбраны из-за того, что именно они преобладают на иконе св. Георгия-Победоносца. Хотя строгий порядок их чередования еще не был установлен, и на знаменах различных полков эти цвета соединялись в разных сочетаниях, под разными углами, с делением поля на разное количество белых, синих и красных частей.

Из-за острова на стрежень

17 января 1670 г. Алексея Михайловича постигло новое горе. Умер наследник Алексей. Иностранцы поражались, как царь выдержал такие удары, катившиеся на него один за другим. Потерял жену, дочь, двух сыновей… Конечно, тут могла помочь только вера. И делами он продолжал заниматься.

Руководить Малороссийским приказом был назначен Артамон Сергеевич Матвеев. Тоже, кстати, выходец из «низов» и даже не из дворян — он был сыном дьяка. Выслужился до чина стрелецкого головы, проявил себя на войне, при выполнении дипломатических поручений, и был приближен царем. Считался «западником» еще и похлеще, чем Ордин-Нащокин. Был человеком очень образованным, увлекался алгеброй, проводил химические опыты, дом обставлял по-европейски, украшал картинами, содержал свой домашний театр. И женат был на шотландке Евдокии Григорьевне Гамильтон, дочери роялиста-эмигранта. Что не мешало ему оставаться в политике патриотом и реалистом, без завиральных идей. Он и с боярами, несмотря на «худородство», умел общий язык находить, и с украинцами.

Ордин-Нащокин сохранил посты канцлера и главы Посольского приказа. В апреле ему удалось заключить договор с крымским ханом Аталыком, который обязался прекратить набеги, отпустить пленных, а Россия уплачивала «поминки» за 3 года. В Боярской Думе договор восприняли неоднозначно. «Поминки» татарам давно уже не платили, а теперь вроде бы русские подтверждали положение данников. Но для Украины «крымское умирение» обещало передышку. Внешняя политика России оставалась очень активной и на других направлениях. Были восстановлены дипломатические связи со Средней Азией, нарушенные из-за междоусобиц в этом регионе. Посольство сына боярского Федорова и посадского Муромцева посетило Хорезм, было принято Ануш-ханом. Послы осмотрели все его владения, чего раньше никому не дозволялось, договорились о дружбе и торговле, выкупили 12 пленных. Посольство братьев Пазухиных поехало в Бухару, провело успешные переговоры с Абдул-Азиз-ханом, выкупило 22 пленника. В Москву прибыли послы обоих владык — мулла Фанк из Бухары и Пулад Мухаммед их Хорезма.

Миссия Никиты Медведева и Семена Измаила была отправлена в Балх, нанесла визит правителю Надир-Мухаммеду. Одной из ее задач было разузнать торговые пути в Индию. Причем текст наказа свидетельствует, что в Посольском приказе очень хорошо знали географию этих мест. Предпринимались и попытки нормализовать отношения с Китаем. Дипломатическое поручение было возложено на купца Саиткуля Аблина, отправившегося туда с караваном. В 1670 г. он прибыл в Пекин, был принят императором Канси. Установление связей уперлось в проблемы Приамурья и китайских беженцев, но торговые контакты император разрешил. По своей инициативе в Китай отправился и сибирский казак Игнатий Милованов «со товарищи». Тоже удостоился приема у Канси и получил дозволение торговать «безо всякия помешки, безпрестанно и надежно».

А вот просчет правительства с прощением волжских пиратов оказался роковым. Разин в своем городке (между нынешними станицами Кагальницкой и Ведерниковской), кутил всю зиму. Очень обогатились воронежские купцы, да и донские казаки, занимавшиеся торговлей. Везли сюда вино, продукты, скупали «рухлядь». Но слава Стеньки и непрестанный разгул привлекали шпану со всех сторон. У него собралось 4–5 тыс. отъявленной швали, с которой он начал терроризировать Дон. На весенний войсковой круг прибыл посланник из Москвы, казаки жаловались ему на Разина и решили послать станицу к царю, просить указаний насчет амнистированного «вора». Стенька узнал, налетел со своей бандой и разогнал круг. Посланника схватил и утопил, а атаману Яковлеву пришлось бежать.

Правда, и у Разина возникла проблема — награбленную добычу к весне пропили. И встал вопрос, что делать дальше? Ведь собравшаяся вокруг него орда могла разойтись. И уж тогда-то Дон припомнил бы самозваному атаману его выходки. И в мае 1670 г. он принял решение: идти Волгой на Москву, «воевать изменников бояр и думных людей и в городах воевод и приказных людей» и дать свободу «черным людям». На Иловле к нему присоединился еще один самостийный атаман, Васька Ус, отряд достиг 7 тыс. Начали рассылать по Руси «прелестные письма» и подступили к Царицыну. Кто-то из сторонников открыл ворота, разинцы ворвались в крепость. Воевода Тургенев с офицерами заперся в башне. В городе начались буйство и кутежи. Пьяные «воры» полезли на штурм и взяли башню, воеводу пронзили копьем и утопили.

К Царицыну в это время шла тысяча стрельцов из Москвы под командованием Лопатина, а из Астрахани выступил Львов с 3 тыс. Разин сперва ударил на Лопатина, смял его массой. 500 человек убили, 300 пленных посадили на ладьи гребцами. Потом повернули на Львова. Прошлогодние щедрые попойки, прославившие Стеньку в Астрахани, сделали свое дело, большинство стрельцов перешло на его сторону, связав начальников. Лопатина атаман казнил, но Львова помиловал — при возвращении из Персии он гостил у воеводы, и тот подарил ему икону Божьей Матери, а значит, по русским обычаям, стал «названым отцом».

Банды двинулись на Астрахань. Воевода Прозоровский с помощью полковника Бойля и капитана «Орла» Бутл ера спешно укреплял город. 22 июля его обложили. При этом выяснилось, что в военном отношении «Орел» тоже бесполезен. На реке он не мог маневрировать, был беспомощным перед стругами и челнами, и голландская команда бросила его, бежала на шлюпках в Персию. А корабль разинцы сожгли. Несколько человек попали в плен, среди них Ян Стрейс. Кстати, профессиональный пират, разбойничавший в Индийском океане, потом в качестве посольского конюха попавший в Россию и нанявшийся на «Орел». Между прочим, записки Стрейса — единственный источник, упоминающий столь известную историю с персидской княжной. На самом же деле при разгроме иранской эскадры Разин захватил княжича Шабын-Дебея, освободив его в Астрахани. Но ни в дипломатической переписке по данному поводу, ни в челобитных Шабын-Дебея царю о его «сестре» нет ни слова. Так что Стенька утопил по пьяни явно не княжну, а кого-то из служанок или наложниц персидского командующего.