Праведник поневоле
Шрифт:
– Да. – Верджилу больше нечего было ответить.
Данте с минуту оставался в той же задумчивой позе, потом открыл ясные глаза, которые тотчас заблестели. Его губы медленно растянулись в улыбке, которая бывает только у очень довольных мужчин.
– Ну, спасибо!
– Очень хорошо, Пен. Очень хорошо.
После этих слов Пенелопа покраснела еще сильнее, чем после услышанной истории.
– Не вини меня. Я не давала разрешения на подобную выходку. Бьянка была очень обходительна и не делала ничего, что нарушало бы приличия, по крайней мере, при мне. – Последние слова Пенелопа произнесла, слегка поморщившись. Она была
– Все вроде шло как по маслу. Бьянка вела себя так смирно – казалось, и воды не замутит…
– В данных обстоятельствах твое выражение со словом «вода» не очень удачно, Пен.
Пенелопа понурила голову, видимо, смущенная тем, что не справилась с возложенными на нее обязанностями, и брат примирительно потрепал ее по плечу. У сестры было слишком мягкое сердце, и она ни в ком никогда не подозревала ничего плохого, а Бьянка Кенвуд, вероятно, тотчас раскусила Пенелопу и воспользовалась ее слабостью. Чтобы держать мисс Кенвуд в узде, требовалась старая тетка, какая-нибудь гарпия с несокрушимой волей, от взгляда которой молодые женщины трепещут, и чьи строгие наставления тотчас неукоснительно исполняются.
К сожалению, такой тетки у них не было.
– Может быть, в Америке все так купаются?
– Пен, умоляю тебя!
– Я поговорю с ней, а Шарлотта получит хороший нагоняй.
– Ты этого не сделаешь.
– А кто тогда? Ох, Верджил, только не ты! Всякий раз при упоминании твоего имени у нее на лице появляется престранное выражение. Ты для нее все равно, что тюремный надзиратель, и если при встрече ты сразу же кинешься выговаривать ей за ее поведение…
– Я не скажу ни слова. Сказать об этом – значит признаться, что мы с Данте все видели.
Признать случившееся – значит создать неловкость и некую… близость. Остается лишь одно: смотреть на все сквозь пальцы.
– Я побеседую с Шарлоттой и объясню ей в общих выражениях, что нельзя поддаваться чужому дурному влиянию.
Тут к Верджилу и Пенелопе присоединился Данте – он уже переоделся, и теперь на нем была тщательно выглаженная, превосходно сшитая одежда; он выглядел довольным и отдохнувшим. Длинные, по романтической моде, волосы он старательно уложил в художественном беспорядке.
– Очень любезно с твоей стороны провести с нами несколько дней, – сказала Пенелопа, поднимаясь со своего места, чтобы поцеловать брата.
– Иногда я тоже скучаю по семье, Пен. Думаю, я здесь пробуду… с неделю. Да, недели, пожалуй, хватит. – Он подмигнул Верджилу, и Пенелопа, заметив это, подозрительно нахмурилась.
Верджил ответил Данте укоризненным взглядом: ведь Пенелопа ничего не знала об их планах относительно мисс Кенвуд, да и самоуверенность брата отчего-то его раздражала.
– С неделю? Это прекрасно, Данте! Я знаю, ты не терпишь деревню, ведь здесь нет возможности заняться спортом…
– Ну, спорта тут хоть отбавляй. Мне стало известно, что Вердж приобрел новую лошадь, которую требуется объездить, и я посчитал своим долгом помочь брату, ибо у меня талант управляться с лошадьми.
– Новая лошадь? Верджил, ты мне ничего не говорил.
– Она прибудет через несколько дней, – пробормотал виконт. Хитрец Данте – не упустил случай выторговать себе лошадь. Сравнение, к слову, весьма удачное – мисс Кенвуд действительно не хватает не лоска, а объездки. Это похоже на Данте: только он способен составить
о женщине мнение всего за несколько секунд с расстояния семьдесят ярдов и так воодушевиться мыслью о ее завоевании. Неудивительно, что он держался так уверенно и вызывающе.Молодая кобылица, то есть особа, о которой шла речь, едва слышно шурша юбками, вскоре присоединилась к их обществу. Она пришла с Шарлоттой – стройная и гибкая, словно тростинка, та, как всегда, была очаровательна. Все в ней пока еще дышало детской чистотой.
Рядом с темноволосой и белокожей Шарлоттой в розовом наряде Бьянка Кенвуд немного напоминала деревенскую мисс – ее голубое платье выглядело простым и немного старомодным, а кожу покрывал легкий немодный загар. И все же безупречность ее красоты Верджил тогда угадал безошибочно. Золотые волосы, уложенные в незатейливый узел, подчеркивали женственный, но очень твердый подбородок лица сердечком. Такую красивую внешность вряд ли можно назвать стильной, но девушка обладала необыкновенным очарованием, излучая здоровье и держась с грацией взрослой дамы.
В течение нескольких минут, пока Пенелопа не отрекомендовала его, Данте оценивающе разглядывал Бьянку. Столь откровенный изучающий взгляд смутил Верджила – он вдруг почувствовал, что, взявшись за это дело, поступает бесчестно. Впрочем, подобные вещи устраивали во все времена и, как правило, совершенно открыто.
Данте не спеша приблизился к своей жертве. Его успех у женщин объяснялся не столько упорными домогательствами, сколько присущим ему магнетизмом: Одна дама как-то проговорилась Верджилу, что когда Данте заглядывает ей в глаза, ей кажется, будто он видит ее душу насквозь, и у нее от этого прерывается дыхание.
Однако рассмотреть душу мисс Бьянки Кенвуд оказалось не так-то просто: она без затей, непринужденно ответила на приветствие Данте, и дух у нее при этом, кажется, не захватило. Верджил не мог не отдать должное ее самообладанию, хотя по намеченному плану она должна была влюбиться в его брата с первого взгляда.
– А Верджила вы помните. – Пенелопа бесцеремонно указала на брата.
– Мистера Дюклерка нельзя забыть. Я очарована возможностью снова видеть вас, сэр. Надеюсь, прежде чем вы уедете, мы сможем поговорить.
– Конечно, если пожелаете.
О да, она этого желала! Уже две недели подряд Бьянка проговаривала про себя заранее заготовленную на этот случай речь, так как все еще негодовала на его властное вмешательство в ее дела, из-за которого она очутилась здесь.
Внезапно она сообразила, что неотрывно смотрит на Верджила и все это заметили.
– Вы довольны своим пребыванием у нас? – вежливо спросил Данте, подводя ее к канапе.
– Очень довольна, благодарю вас.
Он сел рядом, во все глаза глядя на нее. Данте был хорош собой, хотя, пожалуй, немного тонковат, будто Бог, создавая старшего брата, использовал весь свой лучший материал, и, создавая Данте, ему пришлось обходиться тем, что осталось. Его прекрасные карие глаза, опушенные густыми ресницами, выражали неуместную фамильярность.
Да, они всё видели. Бьянка спорила с Шарлоттой, уверяя ее, что из проезжавшего мимо экипажа никто не выглянет. В действительности в какой-то момент ей самой почудились в окне лица мужчин; однако, раз до сих пор об этом ничего сказано не было, она решила, что нечего об этом и думать…
– Так, стало быть, вас назвали в честь итальянского поэта. – Она ощутила неловкость оттого, что Верджил Дюклерк видел ее почти нагой. Как ни странно, тот факт, что его брат тоже видел ее, Бьянку совершенно не волновал.