Праведник

Тик в его челюсти усиливается, пока не становится похожим на биение сердца.

— Нет, — выдавливает он со скрипом.

Я так и думал, что нет. Если Джейсу что-то и нравится, так это деньги. На него не влияет преданность семье, потому что он вырос вне семьи. Он пойдет туда, где есть прибыль, и простой факт заключается в том, что в фальшивых банкнотах больше денег, чем в кокаине. Меньше конкуренции… и это более нишевая сфера. Но есть множество сомнительных мужчин, готовых делать неприятные вещи за гораздо меньшую плату, чем получает Джейс.

Он хочет что-то сказать, я вижу, что это написано у него на лице, но вместо этого он медленно отступает назад, увеличивая расстояние между нами. Затем поворачивается и выходит. Хорошо. Пусть дуется. Это даст ему время понять, с какой стороны его хлеб намазан маслом.

Я не вижу Джейса до конца вечера, и я знаю, что он "разбирается" с братьями Бромли. Я жду, пока Иден закончит свою смену, наблюдаю по камерам, как она пересекает автостоянку и забирается в машину — смертельную ловушку. Как только она уезжает, я выхожу на улицу. Сев в свою машину, я отправляюсь в Пекхэм, зная его как свои пять пальцев. Я догоняю ее всего через несколько минут. Ее маленькая машинка пыхтит, не в силах двигаться быстрее пятидесяти миль в час.

Когда она, наконец, добирается до места назначения, я съезжаю на обочину, вместо того чтобы следовать за ней на парковку. Заглушив двигатель, я выхожу из машины и перехожу улицу, задерживаясь в тени разбитого уличного фонаря.

Точно так же, как и в течение последних трех дней, ее ждет бойфренд. Иден открывает дверцу, видит его и поворачивается, запирая машину.

Вдалеке раздается автомобильный гудок, заглушающий все, что она ему говорит.

— Ты не в безопасности, Иден.

Она широко разводит руки в стороны.

— Я все еще жива.

— Ты наивна. Это только вопрос времени, когда все это настигнет тебя.

Она откидывает голову назад, издавая стон.

— Я скажу тебе то же самое, что говорю всегда, Эш: я — не твоя забота. — Из этих слов следует, что он — не ее парень. Но кто-то заинтересованный. Мужчина не заходит так далеко, если у него нет сильных чувств. Я должен был знать.

— Пока тебе что-нибудь не понадобится.

Она делает паузу, уделяя ему все свое внимание.

— Отлично. Тогда я больше ни о чем тебя не попрошу.

Он проводит рукой по лицу.

— Нет, это не… это не то, чего я хочу.

— Господи, так чего ты хочешь? — рявкает она, и ее голос отчетливо разносится по всему пространству пустой улицы.

— Я, блять, хочу тебе помочь! — кричит он в ответ. — Я хочу спасти тебя. — Я почти смеюсь. Он хочет спасти ее, ангела… ее, единственная цель которой… спасать или осуждать других.

Повисает пауза, и Иден пристально смотрит на него. Ее напряженные плечи расслабляются, прежде чем она вздыхает и придвигается ближе к нему. Подняв руку, она кладет ее ему на лицо. Ревность вспыхивает во мне так сильно и быстро, что я почти сгибаюсь под ее напором.

Он наклоняется, касаясь своим лбом ее лба, и между ними мелькает что-то общее: мгновение, воспоминание. То, как она смотрит на него… будто он очень важен. Кто он такой, чтобы удостоиться от нее подобного взгляда? Она что-то бормочет ему, а потом ее губы касаются уголка его рта, и мне хочется оторвать его голову от плеч и вырвать позвоночник из его бесполезного тела.

Моя кровь пульсирует в венах с такой силой, что единственное, что я слышу, и что отдается в моих барабанных перепонках, как грохот поезда, несущегося по рельсам.

После этого мгновения, которое, казалось, длилось вечность, она отходит, и они вместе направляются к ее зданию. Я сижу около получаса, наблюдая за окном. Свет не выключается, и я не вижу, как он уходит. Яркие фантазии проносятся в моем сознании. Я представляю, как поднимаюсь туда и стучу в дверь. Я могу представить удивление на лице Иден, когда она откроет, едва успевая заметить мое присутствие, прежде чем я прохожу мимо нее и нахожу его. В ее гостиной. В ее личном пространстве. Я представляю, как подхожу к нему сзади, обхватывая рукой его горло в удушающем захвате. Он бы сопротивлялся и дрался, пока я нашептывал ему, что она моя, что он недостоин ее, что он — пятно на Божьем плане. Затем я бы сломал ему позвоночник, почувствовав, как хрустят кости, и рвутся связки. Я почти слышу этот роковой последний вздох, срывающийся с его губ, как последняя отчаянная молитва.

Моргая, я вырываюсь из фантазий. Контроль. Баланс. Делая глубокий вдох, я поворачиваю шею из стороны в сторону, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Мне нужно знать, кто он такой, потому что знание — это сила. А вместе с силой приходит и способность убирать своих противников с доски.

Иден — мой, только мой ангел. Мой! Я понимаю, что хочу ее. Я не желаю, чтобы кто-то еще прикасался к ней. Я хочу, чтобы она смотрела на меня так, как только что смотрела на этого парня… как будто я что-то значу для нее.

Ревность и ненависть заражают меня, как болезнь, и, честно говоря, я не думал, что способен испытывать такие сильные эмоции по отношению к кому-то столь незначительному, как этот ‘Эш’.

Я мог бы спросить Джейса, кто он такой, и он мог бы раскопать мне факты, бумажный след, из которого складывается его греховная жизнь, но зачем мне это, когда я могу узнать интимные подробности, то, о чем никому не может рассказать ни один компьютерный поиск.

Я не хожу в церковь так, как было заведено. На самом деле, я уже несколько дней не был в церкви и не молился Пресвятой Деве. Мне это не нужно. Иден посещает меня во снах. Я не могу быть ближе к Богу, чем она.

Когда я прихожу домой, Отто нигде не видно. Я нахожу его в комнате для гостей, которую я ему выделил, сидящим на кровати спиной к двери. На мгновение мое присутствие остается незамеченным, пока он смотрит в окна от пола до потолка.

Когда, наконец, он замечает меня, то с трудом поднимается на ноги, опуская взгляд в пол. Его пальцы нервно теребят низ футболки.

— Сейнт, — тихо произносит он.

— Расслабься, Отто. — Никто не знает всего этого лучше, чем Отто. Я могу использовать его. Он — ходячая энциклопедия информации. Дрожь возбуждения пробегает по моему нутру. До сих пор я не думал обо всех возможностях и способах, которыми я мог бы воспользоваться в своих интересах. Отто может стать моим троянским конем. Я буду казаться ему другом, спасителем. Взамен он может рассказать мне об Иден. Он будет рисовать ее образ до тех пор, пока тот не станет четким и ясным в моем сознании, и он даже не будет понимать, что делает это, потому что я буду манипулировать его юным умом, заставляя подчиняться моей воле. Все это можно провернуть так легко, без усилий, и в то же время кажется захватывающим. Есть только одна вещь, которую я люблю больше, чем играть в игры с людьми, — это побеждать в них.

Да, Иден Харрис будет моим призом. Вся моя. Я не позволю этому грязному грешнику запятнать ее. Никто не достаточно хорош для нее, никто не праведен, даже я. Но она может спасти меня. Я могу быть достойным. Мне просто нужно проявить себя. Я должен пройти лишнюю милю и доказать Богу, что я — и только я один — достоин любви ангела.

— Мне нужна твоя помощь, — начинаю я, присаживаясь на кровать и похлопывая по месту рядом с собой. Он смотрит туда, затем на мое лицо, прежде чем снова быстро уставиться в пол. Я не давал ему особых причин бояться меня, но он боится. Он чувствует, что он — неполноценный, слабый. И он ведет себя… покорно.