Праведный грех

Он наполнил ее рюмку чистым самогоном «спотыкач» собственного производства и предложил:

– Давай-ка, выпьем за здравие твоей сестры Лиды, чтобы этот проклятый рак от нее отстал и никогда не возвращался. Пусть у нее все сложиться благополучно.

Он с Анной выпили самогон, а Светлана вишневку, подобный ликеру, напиток из сока ягод. Закусили.

– Федя, я тебя попрошу присмотреть за дочкой, чтобы она с парнями не загуляла, у нее с весны бурлят гормоны, – сообщила женщина. – Пусть строго соблюдает режим, чтобы не позднее девяти часов вечера была дома. Ей есть, чем заняться, а не бить баклуши. Когда справится по хозяйству, пусть готовится к экзаменам, гульки-танцульки знаний и ума не прибавят и к добру не приведут.

– Мама, я не хочу быть затворницей, белой вороной, когда мои подруги ходят на дискотеки, на концерты, – возмутилась девушка.

– Не перечь, у тебя сейчас самый опасный возраст. Вокруг тебя ребята вьются, словно мухи или осы возле меда. Из-за любопытства и по неопытности наделаешь глупостей, опозоришь себя и нашу семью. Может, со мной поедешь, чтобы я за тебя была спокойна? Федя здесь сам управиться.

– Мам, ты же знаешь, что я не переношу слез и рыданий.

– Светка, не каркай, как ворона. С чего ты, глупая, взяла, что обязательно будут слезы и рыдания? Упаси Господь.

– Смутное ощущение, тревога.

– Аня, не надо травмировать неокрепшую психику ребенка, – вступился за падчерицу отчим. – Думаю, что мы с дочкой подружимся, поладим и, когда ты возвратишься, в семье будут царить любовь и согласие.

Светлана кивнула прелестной головой с мокрыми волосами, хотя и резануло ухо обращение «дочка», но девушка решила не усугублять ситуацию. Вальчук обратила внимание на слово «ребенок», вспомнив, как великолепно этот ребенок выглядит в обнаженном виде – стройные ноги, тонкая талия, упругая грудь, округлившиеся бедра, шелковистый мысок…

Но не стала разубеждать супруга, пусть он к Светке относится, как к ребенку и тогда не будет риска для соблазна.

– Спасибо тебе, Федя, за поддержку, ты настоящий муж, тонко чувствующий женскую душу и тревогу, – ласково призналась женщина.

– Однако, Аня, надо поторопиться. Хотя до райцентра и вокзала полчаса езды, но необходим запас времени, – напомнил Головин и наполнил рюмки. – Давайте, на посошок по маленькой.

– Федь, а вдруг инспектор ГАИ заставить дыхнуть в трубку и она позеленеет?! – встрепенулась Анна, посетовав, что следовало предупредить еще перед первой рюмкой.

– Не трусь, Аня, прорвемся, не впервой. Заем луком и чесноком, занюхаю табаком, убивающим запахи спирта, водки, вина и самогона, – самоуверенно заявил он.

Выпили, закусили. Вдруг Анна о чем-то вспомнила, поспешно обернулась к дочери:

– Выйди-ка на минутку, мне надо с мужем пошептаться.

Светлана нахмурилась, фыркнула, но не посмела ослушаться и вышла на веранду. Анна вполголоса, чтобы даже стоя за дверью, Ермакова не смогла расслышать, о чем идет речь, произнесла:

– Федя, Всевышним, нашим Спасителем умоляю тебя, не спускай со Светки глаз, держи ее в строгости. На дискотеку и танцы отпускай только вместе с Асей Хрумкиной. Она из хорошей семьи, отличница, девушка скромная, удержит от дурных поступков. Установи строгий режим, чтобы не позднее девяти часов вечера была дома. Если у тебя после работы будет время, не шибко устанешь, то и сам ради интереса и контроля украдкой проберись на дискотеку. Проследи, с кем из ребят Светка заигрывает, чтобы, упаси Господь, до возвращения Андрея из армии не согрешила, не опозорила нашу семью.

Давеча сама намеревалась проконтролировать, да все времени не могла выкроить, а теперь вот с сестрой несчастье. Почему так тревожусь, переживаю за дочку? В бане с ней парилась, так Светка созревшая девица, все при ней и грудь, и бедра развиты, очень чувствительна, вся в меня уродилась. Такая же ранняя ягодка-малина.

Он уловил гордость, хвастовство в признании Анны.

– Сам вижу, что невеста на выданье. Свежа и хороша, все при ней. Лицом и фигурой первая красавица, – подтвердил Головин. – Здесь под южным крымским солнцем на молоке, фруктах и ягодах девочки быстро, как подсолнухи, созревают.

– Но ей еще лет маловато, – заметила женщина. – А вот через полтора года, когда Андрей, сынок бригадира Назара Хвыли отслужит и вернется, можно будет и свадьбу сыграть. Невесту надо в невинности сберечь, чтобы никто не испортил, не надкусил, как яблоко. Светка должна предстать перед женихом непорочной, девственницей в свадебном платье с фатой. Ты понимаешь, о чем речь?

–Конечно, Анна, как не понять. Разделяю твою тревогу и заботу. Но сейчас другое время и под венец часто идут невесты с солидным опытом интимной жизни, а то и вовсе брюхатые.

– Сохрани, Господь. Береги ее, как зеницу ока. Вот уеду, а у меня душа не на месте, на сердце тревога не только за смертельно больную Лиду, но и за Светку, чтобы ее какой-нибудь маньяк не испортил. Она еще глупая, неопытная и слишком доверчивая, как овца, которую ведут на заклание. Может и не понять, что с ней совершат....

– Не волнуйся Аня, привязывать ее к дому, как овцу или козу не буду. Это глупо и смешно, но глаз не спущу и на дискотеке постараюсь побывать. Заодно припомню свою молодость, – пообещал Головин и бережно привлек женщину к своей широкой груди. – Какая ты хорошая, свеженькая после баньки. В постельку бы сейчас и до утра… Может завтра поедешь, а? Светка, заноза, выследила, что мы в баньке вместе паримся.

– Я ведь тебя, Федя, предупреждала, что от дочери ничего не скроешь, – прошептала Анна. – Оно может и к лучшему, теперь без опаски будем в парной медовый сезон наверстывать.

В знак согласия он обнял ее за талию крепкими руками и плотно прижал к себе ее бедра, ощутив, как знакомый трепет пронзил женское тело, слегка подкосил ее ноги.

– Федь, что ты, ошалел, вдруг Светка войдет и застанет, да и грех об этом думать, когда сестра в опасности, – напомнила она о суровой реальности. Он запечатал горячими губами ее полуоткрытый рот и прижал к своим крепким бедрам…

– Отпусти, не время сейчас. Какой ты, однако, ненасытный, неутомимый, словно с голодного края. Мы ведь с тобой всю ночь занимались, неужели мало? – упрекнула она, довольная тем, что постоянно вызывает в нем неистребимое желание обладать ею и пообещала. – Вернусь, тогда натешимся всласть, ребеночка сотворим, пока хочется и можется, я способна родить, а то ведь не за горами климакс, да и твои годы не стоят на месте. Детей надо делать и рожать при крепком здоровье в молодом возрасте.

– Это я с большим удовольствием и охотой, – отозвался Головин. – Только ты там долго не задерживайся. При первой же возможности на поезд и домой. Обязательно телеграмму дай, чтобы я встретил, как полагается, с цветами, шампанским и тортом. А то без тебя затоскую и еще сопьюсь от одиночества и грусти.

– Знаю, что тебя рискованно одного оставлять. Вокруг столько соперниц и завистниц, готовых по первому зову нырнуть в постель. Федечка, потерпи, чтобы никаких походов налево, – предупредила она. – В селе не то, что в городе, везде глаза и уши, все на виду, поэтому не шали, не давай повода для сплетен. Мы с тобой наверстаем…

И сама плотно прижалась к нему своими пышными, изнемогающими от страсти бедрами, почувствовав, как Федор изготовился к атаке.

– Надо заранее позаботиться о приданом для дочери. В прежние времена невесты сами об этом думали и с юных лет готовили сундуки и рундуки с нарядами, вязали и вышивали с использованием мулине и бисера. А теперь об этом у родителей должна голова болеть, – посетовала Вальчук. – Не с голодранкой же Светку выдавать замуж на потеху злым языкам. Быстрее бы породниться с зажиточной семьей Хвыли, тогда и мы быстро разбогатеем.