Правила челолова

Выбегаю на улицу в подступающий туман, вот сейчас на меня кто-нибудь и набросится, только этого еще не хватало. Сейчас бы заорать во все горло – Да-а-а-нька-а-а-а, да как заорешь, как заорешь, они все только того и ждут, чтобы я заорал…

Одергиваю себя, хватит в игрушки играть, хватит воображать себе невесть что, нормальные люди в моем возрасте уже… уже… не знаю, что уже, но точно не фантазируют себе всякое, чего нет.

Не выдерживаю, само рвется из горла:

– Да-а-анька-а-а!

Лес молчит, как-то нехорошо молчит, даже ветра нет, четко очерченные деревья на фоне темнеющего неба… чертов снег, какого черта растаял, так бы хоть следы были, а так вообще ничего…

Бегу в темноту леса, что-то красное виднеется за деревьями, нет, показалось, нет, не показалось, красная курточка, почему он лежит на снегу, почему не встает, почему, почему, черт возьми, почему…

– Данька!

Данька подбирает с земли оброненное ружье, смотрит на меня, ждет неминуемого нагоняя…

– Ты… ты чего выдумал-то, а?

– А я это… а я в Англию…

– Еще куда?

– Не, ну пап, ну короля Артура посмотре-еть!

Сжимаю зубы, вот так, сначала эта в Москву рвется, теперь этот в Англию, дальше что…

– Домой пошли.

– Па-ап, а в Англию, а я быстро!

– Да ты хоть понимаешь, что до неё месяц ехать, если не больше?

Ору. Спохватываюсь, что он и правда не понимает, что я ему так и недорассказал, где она, Англия эта, где вообще что…

– Домой. Быстро. Дома поговорим…

Гоню Даньку перед собой, быстрее, быстрее, убил бы, стоп, что я думаю такое, я должен вообще плясать и прыгать от счастья, что его никто не убил…

Холодеет в груди, – когда вижу, что дверь в дом открыта, вот так, настежь, совсем хорошо, походу, у меня уже кукуха поехала…

Входим в дом, ничего не случилось, ничего не случилось, просто… просто, потому что ничего не случилось, и все хорошо, ну… ну не может быть иначе…

Снова все переворачивается внутри, – когда я вижу их в комнате, три твари, одна на лестнице, еще две возле кухни, принюхиваются, заинтересованные запахами ужина, вот они, стоят в двух шагах от Лады с Танькой… Лада их не видит, Танька тоже, они не могут их видеть, оно и к лучшему, что всю эту дрянь вижу только я…

Стреляю в то, что на лестнице, черт, промазал, еще двое бросаются на меня, бью прикладом, что-то мерзко хрустит, одна тварь падает, вторая впивается в руку, бросаю ружье, нож, нож, нож, где нож, какого черта нет, вот он, родимый, рассекаю глотку жуткого зверя, кровища по ковру, чер-р-рт…

А теперь самое поганое, а теперь подняться наверх, обыскивать коридоры, где эта мразь, которую я даже не ранил, где…

…что-то валится сверху, швыряет меня на пол, что-то смрадное, жаркое, массивное, от чего нужно перекатиться на спину, черт, не слезает, рвет когтями, шея, шея, где у него шея, сжать что есть силы, крепче, крепче, мерзкая нечисть с хрипом отваливается от меня, не отпускать, сжимать, сильнее, сильнее, пока у самого не потемнеет в глазах…

…только потом вспоминаю про Ладу с детьми, вернее, не так, странно, что я про них ни на секунду не забывал, они так и стояли все в комнате в моем воображении, Лада и дети, они бы даже испугались, если бы я позволил им испугаться, но я так придумал, что вот эта вот вся дрянь, которая происходит на самом деле, она не коснется моей семьи, моего мира, просто… не коснется…

…вернуться в дом после того, как выкинул трупы с глаз долой, свернуть ковер, завтра придумаю, что с ним делать, не ехать же, в самом деле, в город, чтобы живым оттуда не вернуться… Лада будет ворчать что-нибудь про ковер, ах, да, она не увидит, что стало с ковром.

Задергиваю гардины, обе целые, я уже и забыл, как днем придумал, что Танька половину шторы отрезала… ну вот пусть она сейчас в этой половине шторы и сидит, сильно ей понравилось, а мы сегодня читать будем… вот, Собаку Баскервилей читать будем, мистер Шерлок Холмс, имевший обыкновение вставать очень поздно…

А вот еще что, а пусть Танька и правда в Москву поедет… ну не сейчас, ну потом, когда-то в будущем, и мы все когда-нибудь поедем вместе по белу свету посмотреть балкон Джульетты и могилу короля Артура и все такое, вот следующим летом поедем, а это следующее лето будет каждый год отодвигаться еще на следующее, и Таньке всегда будет десять лет, само собой, она никогда не вырастет, и никуда не уедет…

Надо бы еще соседей придумать, чтобы оживить мертвую деревеньку, вот там пусть старушка какая-нибудь живет, а в доме напротив семейная пара, а еще через два дома… пока не знаю, кто, но кто-то обязательно должен быть…

Душа ин альтиссимо

Возьмите звезду.

Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.

Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть.

Летите с ней к другой звезде.

Пока будете лететь, согревайтесь теплом первой звезды.

Когда первая звезда погаснет, возьмите вторую звезду.

(Осторожно)

(Чтобы не спугнуть)

Летите к еще одной звезде.

А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Па-а-а-а-да-а-а-а-ю-ю-ю-ю-ю!

Падаю – в бездну, в звезды, в черную колючую пустоту, ищу опору, опоры нет, ничего нет, да черт возьми, да не может же быть бесконечным это падение, ну не может, не может…

А ведь может, еще как может – падаю и падаю в никуда, рассекаю космический холод, обогретый лучами звезды…

Проснуться.

Проснуться.

Проснуться.

Нет, черт меня дери, какое там – проснуться, вот это вот – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – и было – проснуться, как будто можно проснуться от яви.

Вспоминаю явь – просто чтобы не сойти с ума, крошечный городок на отшибе мира, какие-то дерзкие мечты, поехать, увидеть, покорить, огромная столица, которая потерялась сама в себе и теперь мерзнет на ночных улицах, отчаяние, фрегат, плывущий в никуда, в новый мир, новые надежды, новые чаяния, зеленая полоска земли на горизонте, стук топора, первые домишки, дикие звери в темноте осени за частоколом, крики среди ночи, всполохи факелов, оскаленные пасти, нет-нет-нет-нет, не меня, не-меня-неменя-а-а-а, ночь с хрустом смыкается на моем горле, могильный холод вонзается в разум…

Было же было, и почему я здесь, в бесконечном падении в никуда, это смерть, нет, не смерть, что-то другое, настолько непонятное мне, что…

Возьмите звезду.

Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.

Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть…

…я не могу вытряхнуть его из памяти – все остальные вытряхивались удивительно легко, стоило выпасть из воспоминаний в сейчас – а этот зацепился за мое сознание, ютится в пустоте космоса, как на холодных улицах столицы, греется у звезды, как у костра в первую ночь на чужой земле…