Правила игры

— Наверное, будет достаточно и помощника капитана, — заметил Барин.

Когда они поднимались на капитанскую палубу, он подумал, что, наверное, зря не взял сопровождающих. А что если Цукерман опять станет буйным? Скорее всего нет, но он всю дорогу шел в каком-то напряжении.

Капитан-лейтенант Докери спускался им навстречу.

— Что случилось, энсин?

— Сэр, у нас ЧП. Разрешите доложить?

— Докладывайте… подождите, кто это с вами?

— Мастер Цукерман, сэр. Произошло несчастье…

— Я знаю, что вы вызывали группу безопасности. Вольно обоим. Рассказывайте, энсин.

Барин выложил все, ни на секунду не забывая о том, что вот он, Цукерман, старый, опытный, заслуженный, стоит и не знает, что делать.

Докери взглянул на Цукермана.

— Что скажете, мастер? Голос Цукермана дрожал:

— Командир, я… я не могу точно сказать, что произошло…

— Этот человек напал на вас?

— По-моему, да. Да, сэр, напал. Я, как сейчас, все это вижу.

Докери посмотрел на Барина странным долгим взглядом.

— Вы… что-нибудь делали с мастером, энсин?

— Нет, сэр.

— А сотрудники безопасности не ввели ему препарата успокоительного действия?

— Нет, сэр.

— Вы хотите сказать, что привели сюда человека, которого обвиняете в нападении на другого человека, без сопровождения? И никаким другим способом не обезвредили его?

— Сэр, он уже успокоился. Он не…

Докери нажал на кнопку на интеркоме, установленном на обшивке.

— Помощник капитана вызывает медчасть. Пришлите ко мне бригаду медиков.

Он повернулся к Барину:

— Энсин, мастер явно не в себе. Прежде всего следует провести медицинское освидетельствование.

— Я прекрасно себя чувствую, командир, — сказал Цукерман. Выглядел он действительно совсем молодцом. — Жаль, что я так обеспокоил энсина. Я не уверен, зачем нужно…

— Таковы правила, мастер, — перебил его Докери. — Обыкновенная проверка, мы должны убедиться, что с вами и в ближайшем будущем все будет в порядке.

В этот момент прибыла бригада медиков.

— В чем дело, командир?

— У старшего мастера Цукермана сегодня утром был нервный срыв. Отведите его в лазарет и проверьте там хорошенько. Возможно, ему понадобится успокоительное.

— Со мной все в порядке, — запротестовал Цукерман. Барин заметил, что шея у мастера опять побагровела. — Извините меня… адмирал? — Он уставился на Барина и вдруг отдал ему честь. Барин почувствовал внутренний холодок, но поднял руку к виску в военном приветствии, чтобы успокоить Цукермана.

— Как прикажете, адмирал! — продолжал Цукерман, хотя никто не произнес ни слова. Все были поражены тем, что он принял юнца-энсина за адмирала.

— Простая проверка, — повторил Барин, не глядя на Докери, потому что боялся встретиться с ним взглядом.

Цукерман смотрел на Барина со страхом и ужасом.

— Все будет в порядке, мастер, — успокоил его Барин, стараясь говорить с бабушкиными интонациями. Цукерман снова расслабился.

— Разрешите идти, сэр?

— Идите, — напутствовал его Барин.

Врачи увели мастера, они были готовы к любым действиям с его стороны.

— Что ж, энсин, — сказал наконец Докери. — Вы окончательно все запутали.

Барин не возражал, хотя знал, что его вины в этом деле нет.

— Я знаю, что что-то сделал неправильно, командир, но не знаю, как можно было поступить по-другому.

— Пойдемте, а по дороге я вам расскажу. Все произошло на общей строевой палубе, так? — Докери шел впереди, не дожидаясь Барина. Потом спросил через плечос — А что вы раньше знали о проблемах Цукермана?

— Я, сэр? Совсем немного… Один старшина кое-что рассказал мне, но он говорил, что другой старший офицер проверил все тогда, и ничего такого не обнаружили.

— Вы прислушались к словам старшины или не обратили на них внимание?

— Прислушался, сэр. Но я не знал, что делать. Когда я разговаривал с мастером Цукерманом, мне казалось, что с ним все в порядке. Однажды, правда… но это же совсем мелочь.

— И вы не сочли нужным доложить по инстанциям то, что рассказал вам тот старшина?

Барин начинал понимать, куда клонит Докери.

— Сэр, я не хотел тревожить вас простыми сплетнями.

Докери проворчал:

— Конечно, я не люблю, когда меня беспокоят по мелочам, энсин, как и любой человек. Но еще больше я не люблю, когда на меня сваливается большая проблема, которой могло бы и не быть, если бы ее вовремя решили.

— Я должен был сразу доложить вам, сэр.

— Именно. И если бы я отругал вас за то, что докладываете мне неподтвержденные факты, ничего страшного. Мало ли ругают энсинов. Они на то и энсины, чтобы сварливые старшие офицеры разминали с их помощью челюстные мускулы. Если бы вы или тот таинственный старшина, кстати, кто это был?

— Старшина Харкорт, сэр.

— Я всегда был о нем лучшего мнения. Кому еще он об этом рассказывал?

— Майору Серсею, которого потом перевели. Харкорт сказал мне, что тогда провели медицинское обследование и ничего не обнаружили.

— Помню-помню… Пит рассказывал мне об этом перед уходом. Говорил, что ничего определенного обнаружить не смог. Я тогда еще сказал ему, что буду иметь в виду. Я ведь не знал, что мои офицеры начнут действовать без моего ведома…

— Извините, сэр, — сказал Барин.

— Все вы, молодые люди, склонны делать ошибки, но ошибки страшны своими последствиями. В данном случае, если не ошибаюсь, закончилась карьера хорошего человека.

Они спустились на строевую палубу, и Докери, не задумываясь, прошел к нужной каюте.

Группа безопасности оцепила часть коридора. Одновременно с Докери подоспела и команда судебных экспертов.

— Командир, мы можем пройти внутрь и приступить к работе?

— Если все уже отсканировано, да. Пойдемте, энсин, посмотрите, как это делается.

Если бы Барин не чувствовал за собой вины, он с большим интересом воспринял бы все то, что происходило в последующий час. Но после этого он опять оказался в каюте Докери, и разговор принял малоприятный оборот.

— Запомните, энсин, выговор, который вы получите за то, что потревожили меня по пустяку, ничто по сравнению с тем, который получите за то, что не доложили мне о реальной проблеме.