Правила нежных предательств

— Рот закрой. — рыкнул я, пытаясь сообразить, где же теперь искать это исчадье, без которой, оказывается жить очень тускло.

— Вы позволите? — подал голос с заднего сиденья чертов Ктулху. Твою мать, я совсем забыл о нем. Вздрогнул от страха, и сжал кулаки. Сейчас я хотел убивать. — В общем, все женщины довольно-таки примитивны.

Альбинка хрюкнула и резко вывернула руль, я успел ухватиться за ручку над головой. Это спасло меня от позорного тарана носом «торпеды». Судя по звукам доносящимся сзади диванный гений оказался не столь проворен, свалился с сиденья и закряхтел.

— Короче, разум их примитивен, — пропыхтел дурак, которому урок впрок явно не пошел, — действия предрекаемы.

— Говори по существу, — приказал я, заинтересовавшись. Нет, ну я видел самоубийц, но таких безбашенных встречаю в первый раз. — Если мне не понравится — выкину из машины, как летучую собаку.

— Преступников всегда тянет на место преступления, — затянул волынку Бобок. Захотелось треснуть его по многоумной башке, а потом закопать где-нибудь в перелеске.

— Ну не тяни кота за яйки, Борь, — не выдержала Альбинка, явно увидев моё состояние.

— Фекла Феофановна скорее всего отирается где — то возле своего дома. Ей нужно привести себя в порядок, взять документы подтверждающие ее личность, чтобы ожить и показать всем козью морду, включая вас, глубокоуважаемый Максим. В ее представлении сейчас вы тоже враг. Так что я не стал бы стоять на пути у женщины, которая скорее всего думает, что лишится своего чада. Поверьте, в этом состоянии самки страшны. Бывали случаи, когда…

— Еще раз назовешь ее самкой — порву, — в моем обещании угрозы не было. Просто констатация факта, но Бобок икнул и замолчал. — Едем в поселок, — решил я. Альбинка вывернула руль, разворачиваясь прямо посреди оживленного шоссе, с ловкостью бандита уходящего от погони.

— Я знала шеф, вы втюрились, — загоготала она, вдавливая педаль газа в пол. Я дернул ремень безопасности. Бобок, судя по копошению, сполз на пол и зафиксировался на коврике. — Держитесь, мальчики.

Никогда нельзя знать заранее, что произойдет дальше. Глупо планировать неизведанное, мечтать о несбыточном и вообще — жить вредно. Если бы все было просто, я еще в первый день знакомства утащил бы исчадье в свою пещеру и залюбил до безумия, не отпустил, не сбежал бы сам поджав хвост, испугавшись своих чувств. И дом этот я выкуплю, вместе с чертовым деревом и гектаром леса вокруг. Только пусть эта несносная мелкая вредина найдется.

Пахло, почему — то апельсином. И луна пузатая над головой, была похожа на этот цитрус. Мои помощники шарились по окрестностям, как две ищейки.

Нет, сначала все было тихо. Я приготовился ждать, сидя в чертовых кустах, как какой-нибудь глупый спаниель. Если бы меня сейчас видели партнеры, контракт с которыми так и остался неподписанным, они бы точно отказались от глупой идеи иметь дело с придурком, сидящим в засаде в кустах возле дома, похожего на какашку гигантского единорога. Еще бы и в дурку сдали, и были бы не так уж и неправы. Нога заскользила на чем то противном, я взмахнул руками пытаясь удержать равновесие.

— Черт, — проорала совсем рядом Альбинка. — Сейчас начнется. Босс, ваша обоже не самка и даже не исчадье. Она ходячее бедствие. Цунами, если хотите.

Я словно лось бросился напролом, через кусты, раздирая об колючие ветви одежду и лицо. Успел увидеть Бобка, пытающегося перелезть через решетчатый забор розового особняка, за которым металась, словно загнанный заяц тоненькая женская фигурка. Завывала сигнализация, по двору метались лучи прожекторов. Явно Федя решил обезопаситься от непрошенных гостей и всяких там призраков. А скорее подружка Фени подсуетилась.

— Менты, — проорала Альбинка. — Шухер. Босс, надо валить. Все под фанфары загремим.

Феня вдруг замерла на месте, взмахнула руками и мне показалось что взлетела. Алька на полуслове заглохла, и выпучила глаза. Как раз в этот момент Бобок, словно мешок с картошкой свалился с забора.

Надо было что — то делать. Две полицейские машины подъехали к воротам, и из них начали появляться быкоподобные служители Фемиды. Морды "внутренних органов" мне были смутно знакомы. Где — то я уже видел этих горилл. Черт. Времени было в обрез.

Фекла Быковских

— Только тронь ее хоть пальцем, и я тебя загрызу, — прорычал, невесть откуда взявшийся варвар, бросившись на решетку забора. Черт, как он так быстро на меня вышел? Неужели я настолько предсказуема? Ну да, конечно, это самый важный вопрос для женщины, болтающейся на дереве, подвешенной за ногу. Очень неудобно, кстати. Чувствую себя бабочкой наколотой на булавку — Руки убери. Это моя женщина.

Мне даже померещилось, что взбешенный Макс, как филистимлянский потомок великанов, просто голыми руками раздвинет кованые решетки и спасет прекрасную даму. Ну вы понимаете о ком я. И с чего он взял, кстати, что я его? Странный.

Кстати о руках. Я уже видела эти лопатообразные ладони, и татуировку видела — крест на указательном пальце. Вот только где? Огромные руки, черт. Перевела взгляд на улыбающуюся противную физиономию мужика, приближающего ко мне, и совсем не обращающего внимания на беснующегося, как лев в клетке, Буйнова. Интересно, чего это он так разошелся? Мы же выяснили все — нам вместе быть противопоказано. Разные, настолько неподходящие друг — друг. Это же так явно. Или нет?

 Я скучала. Правда. Сначала думала, что это просто гормоны, перестройка организма. А потом поняла, что мне невероятно плохо без несносного варвара. А еще, сейчас, в глубине души, где — то очень глубоко, я ликовала. Он вернулся. За мной. Назвал меня «своей девочкой». И от этого кровь от головы отлила к низу живота, невзирая на мое незавидное положение и веревочную петлю, обвившую мою ступню. Кстати, очень неприятно вот так болтаться. Ощущение, что нога сейчас просто оторвется.

— Попалась, птичка, — ухмыльнулся противно рукастый, и я вдруг вспомнила, где видела его. Это ведь тот, у которого по колено, по версии моей бывшей лучшей подруги — правильно наш заказчик не верил, что ты отдуплилась. Вон бодрая какая. Ничего, маленькая свинка. Мы это исправим. Зря ты тогда отказалась, когда я тебе ласково предлагал.

— Ах ты, козлина, — взвыла я, задергавшись, словно стреноженная кобыла, когда этот придурок своей лопатообразной лапой провел по моей груди. Натяжение на ступне ослабло, веревка среском лопнула, я возликовала и свалилась на землю, кое как сгруппировавшись в воздухе, чтобы не сломать себе шею.

— Что же тебя так припекло, что ты стал собачонкой у этого гнидливого пса — моего мужа? — ехидно простонала я, пытаясь вложить в голос весь яд, бурлящий в подогретом адреналином, организме. — Он же голодранец. Ты же понимаешь, что я его до снифтера раздену. Вот только оживу. И хрен ты получишь свои тридцать серебренников, конь ты педальный.

— Если. Ключевое слово тут — если, свинка. И с чего ты взяла, что адвокатишка тебя приговорил? Нет, детка. Не стоит отжимать у людей…

– Сам ты, боров, — успела выплюнуть я, захлебнувшись от обиды. Вот сволочь. Зря я его перебила. Ох, зря. Но в тот момент мне было не до интересных разговоров.