Правила отбора

Плохо одно — я устаю всё больше и больше. Не такое это простое дело — бороться (пусть и в защите) с соперником, превосходящим тебя по всем статьям. И по мастерству, и по силе, и по выносливости, и по опыту. Хотя — я это отлично вижу — Михаил удивлён. И даже несколько ошарашен неожиданной скоростью и быстротой реакций семнадцатилетнего пацана. Я ведь и ростом чуть повыше его, и руки с ногами длинней и мосластее, и телосложение более, хм, костистое. Такие персонажи, как правило, завсегда медленнее и слабей крепышей. Однако держусь пока. Правда, с трудом — усталость понемногу берёт своё, и в итоге Смирнову всё-таки удаётся бросок. Пусть и корявый, но — спорить бессмысленно — результативный. Я падаю на ковёр, но всё же успеваю в последний момент вывернуться из болевого захвата, после чего быстро откатываюсь от соперника.

Миша поднимается одновременно со мной. Ощущение такое, что он даже не запыхался. В отличие от меня, сопящего как раненый ёжик. Чувствую, следующую атаку мне уже не пережить. В том плане, что или в узел меня завяжут, или так шмякнут о пол, что даже мыслей о дальнейшем сопротивлении не останется. А это означает, что надо снова идти на хитрость. На то, что не предусмотрено спортивными правилами. Некрасиво конечно, но, думаю, Смирнову понравится — он ведь и сам когда-то обучал меня тем хитрым приёмам, один из которых я собираюсь сейчас против него же и применить…

Михаил делает очередной подход. Аккуратненько прихватывает меня за рукавчики. Я всячески демонстрирую, что сил у меня почти не осталось, дышу тяжело, с присвистом. Тем не менее, тут же соображаю, что на сей раз атака пойдёт понизу, со страховкой от контрзахвата плечевого пояса.

Делаю вид, что пытаюсь провести заднюю подножку, для чего смещаюсь левее и переношу вес на другую ногу. Дистанция между нами довольно большая и потому Смирнову не нужно производить контрприём с отхватом подколенного сгиба — когда я ещё донесу свои конечности до соперника? Зато ему теперь ничто не мешает тупо подхватить меня за ногу и без проблем опрокинуть на пол. Или ещё что-нибудь эдакое учудить — и эффективное, и эффектное в равной степени.

Миша меня не «подводит» и выбирает внешнюю «красоту». То есть, используя моё собственное движение, проводит бросок через голову с подхватом голенью под бедро. Бросает грамотно, со страховкой, чтобы я, не дай бог, не треснулся башкой о ковёр. В этом плане он — молодец! Заботится о подрастающем поколении. А вот о том, что это самое поколение может ему бяку устроить, увы, даже не подозревает. «Бяку» я ему делаю в самом конце броска, когда уже «приземляюсь». Будто случайно бью локтем поддых. В ту точку, при ударе в которую, как сам же Смирнов объяснял мне в будущем, у противника моментально перехватывает дыхание и секунд десять-пятнадцать с ним можно делать всё что угодно. Хоть руку ему выламывай, хоть ногу, хоть по почкам пинай, хоть по печени, ничего он в ответку не сделает.

Бить я его не хочу. Так же как ломать и пинать. Во-первых, потому что устал, а во-вторых, это будет уже беспредел в чистом виде…

Мой соперник пришёл в себя, как и предполагалось, секунд через десять. Поднялся на ноги, потёр грудь и укоризненно покачал головой:

— Ну ты и фрукт, Андрей.

Вместо меня ему ответил Павел. Со смешком в голосе:

— Сам же сказал, что самбист-каратист. Вот и не обижайся теперь, получай от пацана бой без правил.

— Ладно, проехали. Сам виноват. Будем считать, что ничья, — неожиданно улыбнулся Смирнов, поворачиваясь в мою сторону. — Но всё равно ты мне должен, Андрюха. Так что давай по-быстрому на турник, пока не расслабился.

Возражать против нового «издевательства» я не стал. Добрёл до стоящего возле стеночки турника, подпрыгнул, уцепился за перекладину и по команде старлея начал подтягиваться. Получилось немного — всего четырнадцать раз, поскольку устал как собака.

— Мешок с костями, — прокомментировал мои усилия Кривошапкин.

Я спрыгнул на пол и, ничего не говоря, утёр рукавом пот.

— Веса в тебе сейчас сколько… атлет?

— Хрен знает, — почесал я в затылке. — Килограммов, наверное, семьдесят.

— Маловато, — хмыкнул Смирнов. — Надо бы ещё с десяток набрать. Месяца за три. Мышцу подкачать, поработать с утяжелениями…

— Ну, если всё это время пиво хлестать, то наберу без проблем, — я глубокомысленно похлопал себя по брюху.

Парни в ответ дружно расхохотались…

— Значит, говоришь, против спарринга Свояк возражать не стал?

— Не стал, Константин Николаевич.

— Ага. Понятно. Но обе схватки прошли… эээ… не совсем по сценарию. Так?

— Так.

— М-да. Интересно. Хотя предсказуемо.

— Предсказуемо?

— Естественно, предсказуемо. Я, Миша, как раз и ожидал от Свояка чего-то подобного. Проигрывать он, как я понял, не любит. Видимо, поэтому и идёт на разные ухищрения.

— И что это значит для нас?

— Пока ничего. Однако стоять мы на месте не будем. Попробуем зайти с другой стороны.

— С какой именно?

— С такой, что я на недельку слетаю на родину Свояка, посмотрю, откуда он такой выискался. А ты пока продолжай с ним работать.

— По старой схеме?

— Да, по старой. Расспрашивай потихоньку, что, как, чего, какие проблемы имеются. И вот ещё что. Займись-ка ты его физическим воспитанием, на пару с Пашей.

— ОФП[2]? Или что-то конкретное?

— Акцент делай на боевой раздел. Думаю, два раза в неделю будет достаточно. Да, и в тир ещё с ним заскочите, гляньте, что у него со стрелковкой.

— Хорошо. Сделаем, Константин Николаевич…

[1]Цитата из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию».

[2]Общефизическая подготовка.

Глава 2

— Как отдыхается, Тарас Степанович? — подошедший Оскар услужливо склонился над столиком.

— Нормально отдыхается, — Свиридяк отставил недопитую рюмку и аккуратно промокнул губы салфеткой.

Грузин, не дожидаясь приглашения, уселся напротив. Затем внезапно нахмурился и, не то спрашивая, не то утверждая, произнёс ровным тоном:

— Как я понимаю, наш контракт можно считать завершённым.

— Не спешите, мой дорогой Оскар Шалвович. В подобных делах спешка не всегда бывает полезной, — усмехнулся Тарас Степанович. — Хотя ваши, хм, юристы и вправду… слегка лоханулись.