Правила подводной охоты

— Заметано, — кивнул Жаб. — С арабами меньше общайся. Погоди, а зачем тебе деньги, от жадности или для дела?

— Жениться буду.

— На местной?

— Нет. Знаешь Марику Тусава из северной группы?

— Знаю. Отличный охотник. Хорошо будет, если она ребенка родит. Погоди.

Жаб дождался, пока охрана отгонит толпу от ворот, и скрылся в кабине броневика. Мы по очереди начали подниматься по лесенке. Перед тем как влезть в люк, я увидел Макамоту, прячущего под халат два увесистых золотых слитка.

— Тебе до таких глубин не добраться, а я себе еще подниму, — улыбнулся с подножки взводный. — Не забудь Марике привет передать.

Кровавая Капля

Амфибия разогналась по бетонке, оставив столицу далеко позади. Противопожарная пена, которой был залит отсек, подсыхала на жаре и опадала, превращаясь в снегоподобную массу. Несмотря на распахнутые люки, духота под броней казалась невыносимой — один из кумулятивных снарядов вывел из строя систему климат-контроля. Пас мучился больше нас, постанывая от боли в ногах. Его страдания в какой-то мере передались и мне, я тоже ощущал ноющую боль ниже колена.

Но думал я не только об этом. Судя по расположению пробоин в броне, один из снарядов должен был угодить в ящик у заднего борта. Попадание сорокамиллиметровой ракеты — серьезное дело. Не было бы пенных сугробов, мы могли бы увидеть не только развороченный ящик, но и остатки его содержимого. Я заметил, что Рипли тоже время от времени поглядывает в ту сторону.

— Рипли! — позвал Жаб по внутренней связи.

— Что?

— Я не хочу возвращаться по этой дороге.

— Боишься, что возле заправки бетонку уже заминировали?

— От них можно любой подлости ожидать. Как думаешь?

— Были бы пулеметы исправны, можно было бы рискнуть, — задумчиво ответила Рипли. — А так действительно стремно. Хотя объезжать поселок по целинной пустыне тоже мало приятного. С другой стороны, у «Ксюши» отличная проходимость, и водила у тебя первоклассный.

— У меня даже салаги первоклассные, — хохотнул взводный. — Так какой совет ты мне дашь?

— Тормозни и дай карту местности мне на планшет. Подумаю.

Броневик прижался к обочине, Рипли вынула из обгоревшего рюкзака планшет и включила экран.

— Можно одной торпедой утопить два фрегата, — сказала она после недолгих раздумий. — Если вернуться на семь километров в сторону города, там будет съезд на высохшее соленое озеро. Немного по песку, а дальше нормально.

— И что?

— Часа за четыре доберемся до бетонки RFK47, а она выходит прямо к морю. Судя по карте, там вообще никаких поселений. Воды нет, заправок нет. По такой дороге можно кататься и без пулеметов.

— Не слишком большой крюк?

— Крюк, может, и большой, но второй фрегат не хуже первого.

— О чем ты?

— Двигаясь к морю, мы уклонимся на триста километров к западу, то есть будем находиться всего в двухстах пятидесяти километрах от кордона северной группы. Можно будет официально запросить помощь. С базы вышлют гравилет с патронами, механиком и двумя пулеметами. Нам не помешает небольшой ремонт.

— Не зря я в тебя такие деньги вложил! — довольно сказал Жаб. — «Красотку» тоже можно подогнать западнее. Тогда по всем статьям будет выигрыш.

Мы развернулись и начали двигаться по плану Рипли. Но боги морские, что это была за дорога! Солнце стояло в зените, броня раскалилась, а переть по песку пришлось километров двадцать, увязая колесами по самое брюхо. Даже водительское искусство Молчуньи с трудом противостояло зыбучим барханам, броневик то и дело застревал и подолгу выкарабкивался из вырытых колесами ям. Губы у всех растрескались, пить хотелось чудовищно, а Пасу в особенности, поскольку он потерял больше стакана крови.

Но нам все-таки удалось выехать на солончак, не зря Молчунья с детства копалась в моторах. Дальше пошло легче, мы набрали ход и повеселели.

— Я запросил помощь с базы, — сообщил Жаб. — Гравилет прибудет через три часа в квадрат С4. Мы там будем примерно в то же время.

— Воду хоть заказал? — облизнула губы Рипли.

— Думаешь, у нас в кабине слаще, чем у вас?

Еще через два часа амфибия выкарабкалась на бетонку. Рипли погнала нас на крышу, открыла полость с аппаратами «ГАДЖ» и заставила хлебать противный «рассол», в котором те плавали. Меня чуть не вывернуло, но маслянистый и чуть солоноватый физраствор оказал прямо-таки магическое действие на мой иссушенный организм. Жажда перестала мучить, и в голове стих непрекращающийся свист.

Правда, через полчаса я понял, почему начальница не дала нам пить эту гадость раньше. Сначала у меня забурлило в желудке, затем в кишках…

— Мне надо выйти! — открыл глаза Пас.

— Я бы тоже сходил за барханчик! — поддержал я его.

— Огурец! — сказала в микрофон Рипли. — Тормози, а то у меня на борту два потенциальных засранца. Барракуда! Тормози, слышишь?

— Слышу, слышу, — хохотнул взводный. — Судя по твоей настойчивости, там не два засранца, а три. «Рассол» хлестали, барракуда вас задери?

Амфибия остановилась у небольшого бархана, за которым удобно было справить все свои нужды. Мы выскочили из отсека и радостно воспользовались природным укрытием. Однако по возвращении нас ожидал сюрприз — Жаб саперной лопаткой что-то лихорадочно зарывал в песок у борта амфибии.

Рипли остановилась и удивленно на него посмотрела.

— Кроме оружия твоего, должна быть у тебя лопатка, — насмешливо процитировала она. — И когда будешь садиться вне стана, выкопай ею и опять зарой испражнение твое. Второзаконие. Глава двадцать третья, стих тринадцатый. Решил исполнять закон божий?

— Барракуда! — Взводный вонзил лопатку в песок и вытер вспотевший лоб. — Полезайте в отсек, засранцы. Команда гравилета выходила на связь, они преодолели больше половины пути, а мы еле плетемся. Капитану «Красотки» я тоже дал указание выдвинуться на запад.

— Значит, он не осмелился уходить без нас? — усмехнулась Рипли.

— «МАТ-26» — серьезный повод не делать этого.

— Барракуда тебя дери, Огурец! — вспылила Рипли. — Ты что, торпеду выпустил?

— А как иначе удержать капитана от соблазна смыться, не выполнив условия фрахта?

— Тебе никто не говорил, что ты маньяк?

— Иногда говорят. Но я следую неписаному закону подводной охоты. Не бери тяжелого в руки, а дурного в голову.

Мы протиснулись в люк. Молчунья тронула броневик и, не дожидаясь, пока все рассядутся, погнала его по бетонке в сторону моря. Я ухватился за брезентовую петлю, обалдело глядя назад — пена у погрузочного люка была сметена лопаткой, а возле створок лежали не три ящика, как раньше, а всего два. Оба целые.

«Это не отходы, — с тревогой подумал я. — В пустыне их зарыть было бы проще, чем таскать с собой. И через тысячу лет никто не нашел бы».