Правила весны
Шрифт:
— Неужели… Нет, надо еще раз проверить у Хрупова.
Хрупов тоскливо смотрит и показывает руками, что у него нет языка.
Значит, бойкот.
Лоб и спина покрываются липким потом.
Формую по-своему. За спиной тихие разговоры. Ребята нарочно подходят друг к другу, — показывают, растолковывают.
Меня не видят. Точно Грома нет и не было в этом цеху.
Бойкот — истрепанное на митингах, измельчавшее слово, потерявшее свою силу, здесь становится страшным и грозным.
Зашел в литейку Сотков, о чем-то шепчется с Ходырем и Тюляляем.
Держись,
После работы собираемся обсудить создавшееся положение.
Шмотова «фитька» превратилась в помидор. Первогодники устроили «темную», накрыв макинтошем, дали буксовку.
— Кто дрейфит?
— Нет таких.
— Давайте тогда поторопимся и выпустим срочный номер. Дадим еще бой. О Соткове собирайте факты… Он уже напуган, надо добить.
Будет шум. Об этом говорят физиономии членов бюро и орда «сотковцев» — совещательные голоса.
Комната бюро захлебывается дымом и духотой.
— Перейдем заседать в местком.
У Жоржки хрипит горло:
— На повестке один вопрос — его все знают.
— Ладно, давай.
— Слово Соткову.
Никогда на бюро не хлопали, а сегодня «совещательные» ударили в ладоши.
Сотков с исступлением фанатика, придавая голосу особый ораторский акцент, начинает крошить редколлегию.
— Не зря сегодня собралось столько комсомолии. На нашем здоровом теле появился гнойный нарыв…
— На здоровом ли? — не удерживается Бахнина.
— … Группа расхулиганившихся дебоширов, имеющих комсомольские билеты, пролезла на активную работу. Захватила наш орган печати. Они начинают подрывать авторитет актива и бюро. Стараются разжечь вражду между фабзавучниками, мастерами и педагогами. Своими дебошами они разложили всю массу общежитийцев. Они не стеснялись даже грабить своих фабзавучников. Случай с Самохиным…
— Врешь— Зачем эта слизня врет! — срывается пришедший послушать Толька. Усаживаем его на место.
— Молчи, пусть ораторствует.
— Сегодня же надо ставить вопрос обо всей комнате 16, так называемой «гарбузии».
— Григорий Иванов — его выдвинули на поммастера. Думали, свой парень, а он напакостил ребятамююю Теперь подает заявление: мол, мне мешают работать — снимите, и это поддерживает редколлегия. Хулиганство Домбова… Если перечислять все безобразия, то не хватит сегодняшнего вечера. Это все переселилось в редколлегию. У меня есть конкретные предложения — первое — переизбрать немедля редколлегию, второе — так называемых гарбузовцев исключить из союза и поставить вопрос об их пребывании в фабзавуче. Других членов редколлегии снять с работы и дать строгий выговор за то, что не противостояли их действиям.
— Правильно! Голосуйте без прений — надрываются «сотковцы».
Толька демонстративно встает.
— В таком цирке нам делать нечего… Пошли, ребята…
Он уходит, хлопая дверью, за ним, гордо подняв голову, шагает Шмот.
— Скатертью дорога!
— Предлагаю сегодняшнее собрание объявить собранием актива. Здесь собрались лучшие ребята.
— Тут не весь актив…
Жоржка теряется, не зная, что делать, и вопросительно смотрит на кочегара Никандрова, прикрепленного от партячейки к бюро комсомола. Тот сидит в углу, подперев голову рукой в томительной позе
полудремоты. В его опущенных веках усталость бессонных ночей у шипящих котлов пароотопления. В темных морщинах усталость лет. Редкие волосы перемешаны с тусклым серебром седины.Сотков напирает:
— Как не все? Это будущий актив… Ребята работают. Товарищ Никандров, как вы на это смотрите?
Никандров набивает табаком трубку. Закуривает.
— Решайте как вам лучше. От названия делу ничего не прибавится.
— Я и говорю — раз собралось бюро и лучшие комсомольцы, надо и решать коллективно.
— Если этого хочет большинство членов бюро, тогда можно… только не дело это…
— Чего не дело, должно быть единство.
— К чему бюрократизм разводишь?
— Замолчите. Пусть по-вашему — собрание актива. Голосовать могут все. Слово Бахниной.
— Ребята меня возмущают… Вы сами понимаете… Ну, как не знать человека, который брешет. Соткова продернули в газете. Здесь стесняться нечего, нужно сказать правду. Сотков сам разложился… Это настоящий хамелеон, ловко меняющий цвета. «Гарбузию» я защищать не буду. У них много некомсомольских выходок, но ребята там крепкие, нужные нам… Они впервые взялись серьезно за стенгазету. Ведь все отлынивали от этой работы. Редколлегия вела необходимую для нашего фабзавуча работу. Я против предложения Соткова.
— Следующий Глазнов.
— Считаю, что Сотков прав. Раз ребята шпанят, нечего их ставить на руководящую работу. Если мы сегодня говорим о «гарбузии», то надо вытащить за ухо и Соткова. И попечь на нашем солнце. Он до бюро вел агитацию против гарбузовцев, чего не должен был делать. Ходит, нашептывает, собирает сочувствующих, факт, что парень чего-то боится. Я давно замечаю, что он только в такие моменты или перед выборами в бюро делается своим в доску, обнимается со всеми, здоровается с каждым, папиросы раздает, а так в стороне. Надо и его пощупать.
Сразу загалдело несколько желающих высказаться. Часть «сотковцев» пересаживается на другую сторону. Сотков косится на изменяющих.
Секретарь едва успевает записывать основное:
Рыжов — поддерживает Соткова.
Кисляк— высказывается против редколлегии, которая разводит кляузы.
Комский — гнать гарбузовцев.
Гром — кроет и хвалит «гарбузию», защищает редколлегию.
Козлова — кроет бюро за то, что в общежитии не ведется работа. «Гарбузовцы» лучше многих из общежитийцев. Ребята распустились, потому что нет работы в коллективе. На редколлегию больше внимания.
Шумова — защищает редколлегию и кроет Грома за бузу в «гарбузии».
У секретаря кончился лист протокола. Он только записывает фамилии, ими облепил все пустые углы протокола. Наговорились до хрипоты. Раскрасневшийся и осипший Жоржка просит высказаться Никандрова. Никандров несколько минут сидит молча, чешет черным пальцем обросшее лицо… дымит.
— Что ж вам сказать, ребятки… Дело, конечно, небольшое. Выгонять не стоит. Мы в молодости все такие были…
Да вот… что это я хотел сказать… По-моему выгонять не стоит. Исключить всегда успеете. Накажите как-нибудь и присмотрите за ними. Ребята, как видно, не плохие. Может за ум и возьмутся. А в редколлегию выберите посерьезней.