Правильное решение

– Не думаю, что наши господа демократы осмелятся поднять свои миры на вооруженную борьбу. Они хорошо понимают, что в условиях военных действий нам простится даже База Дельта Ноль - общественность спишет на борьбу с сепаратистами. Да и воевать с Республикой... что значат планетарные вооруженные силы, наемники и народное ополчение по сравнению с республиканским флотом и ВАР? Смех один.

Пестаж по-прежнему держался уверенно. И все же он нервничал, сомневался: это было заметно по тому, как часто и широко раздувались его ноздри при дыхании, как время от времени застывал его взгляд, фиксируясь на одной точке.

"Хорошо, что сомневается. Значит, видит дальше собственного носа".

– Флот и армия, - с нажимом произнес Арманд, чуть подаваясь вперед, - состоят из живых существ. Существ с собственными приоритетами, интересами и привязанностями. И далеко не все эти существа преданы канцлеру и государству сильнее, чем правительствам своих родных планет. Хаттовы двойное подчинение и двойная лояльность - вечные беды Республики, и чтобы изжить их полностью, нам потребуется не десять и даже не двадцать лет. Если сейчас та же Кореллия торжественно объявит о сецессии, как ты думаешь, за кем последует подавляющее большинство офицеров-кореллианцев?

– Разве твои молодцы получают жалованье не за то, чтобы подобного не случилось?

– За это в том числе. Но ССБ - сдерживающий фактор, а не панацея, ты это прекрасно понимаешь. Полностью исключать возможность бунтов я бы не стал.

Судя по тому, что на сей раз Пестаж смолчал, едва заметно кивнув, он тоже не страдал неуместным оптимизмом на этот счет. Пусть большая часть флота и армии была преданна канцлеру, но в условиях нынешнего раздрая и нелояльные десять процентов могли доставить немало проблем...

"У нас вообще основная проблема в том, что все хорошо в целом. А как присмотришься, понимаешь: частностей набирается слишком много, и все они препротивнейшим образом дополняют друг друга".

– Кроме того, даже без перебежчиков некоторые миры будет сложно призвать к порядку: вспомни кампании против сепаратистов - легко было взять ту же Кейто-Неймодию, даже имея полный карт-бланш на применение силы и относительную сплоченность наших рядов? И джедаи, которые сейчас десятками самовольно покидают фронт и бегут не к кому-нибудь, а к нашим неблагонадежным друзьям, в этот раз окажутся не на нашей стороне. Если не принять меры вовремя, повстанцы могу превратиться в силу, с которой придется считаться.

– Неорганизованную, разобщенную и уступающую Республике по всем показателям.

– Верно. Но бунт - он как чума, Сейт: вспыхивает непредсказуемо, распространяется быстро, лечится трудно. А мне, признаюсь честно, война до смерти надоела. Хотелось бы, как бы наивно ни звучало, воочию увидеть тот мир и порядок, о котором мы говорим в пропаганде.

Пестаж мотнул головой - проявление эмоций, которое редко можно было заметить за ним:

– Все-таки любишь ты видеть наштаха в садовой ящерке. Даже если и вспыхнут бунты на паре-тройке планет, подавить их будет нетрудно - рычаги у нас есть, и не только военные. Конфедерация могла бы осложнить задачу, но мы оба знаем, что она дышит на ладан: банкроты, которые доживают свои последние дни на жалкие остатки кредитов, выданных разорившимся банковским консорциумом...
– он саркастически улыбнулся тонкими бескровными губами.
– Я понимаю твое беспокойство, Арманд, но не разделяю. В худшем случае мир и порядок придется отложить на пару лет. С каких пор тебя заботят подобные мелочи?

– С тех же, с каких они заботят Палпатина. Лично я не хотел бы объясняться перед ним, почему за время, что он оставался не у дел, его государство уменьшилось на треть.

Последняя фраза произвела должный эффект: Пестаж переменился в лице и судорожно стиснул пальцы - похоже, в красках представил себе недовольство Палпатина таким исходом.

– Надо полагать, с нашими военачальниками ты уже поделился этими соображениями?

– Только необходимым минимумом. Точно так же, как и с моффами - я дал им ровно столько информации, чтобы они обратили внимание на прямые угрозы. Всего масштаба проблемы некоторым лучше не знать: тут же охоту на ведьм устроят, а то и чего похуже.

Пестаж одобрительно кивнул:

– Верно, бестолковые инициативы нам сейчас ни к чему. Рад, что ты понимаешь это. Что касается твоего предупреждения, то не думай, что я не отнесся к нему всерьез... но в первую очередь нас всех должен волновать исход голосования и сохранность наших голов - остальное может подождать до тех пор, пока Палпатин не вернется к власти.

Вдруг лицо его помрачнело. Откинувшись на спинку кресла, Пестаж сложил пальцы домиком - как часто делал в минуты волнения, чтобы не выдать его другими, более нервными жестами.

– Мне вот что совсем не нравится в этом раскладе, Арманд... если джедаи вместе с их сторонниками из Сената действительно готовят открытый бунт, то жизнь Палпатина находится в большей опасности, чем мы предполагали раньше. Знаю, у Пятьсот первого легиона план штурма продуман от и до, но я бы не хотел полагаться во всем на клонов: джедаев нельзя недооценивать, они могут держать оборону дольше, чем мы предполагали...

– Значит, канцлеру может потребоваться защита кого-то постороннего. Кого-то, кто сможет оказаться рядом в тот момент, когда джедаи замыслят убийство.

– Никогда так не радовался этой твоей хитрой ухмылке. Есть кандидатура на примете?

– Полагаю, ты догадываешься.

– Скайуокер уже подвел нас однажды, - Пестаж скривился, будто сама эта фамилия была ему отвратительна.
– Возможно, Палпатин и ставил на него, но ставка эта не сыграла.

– Не сыграла один раз, сыграет в другой, - Арманд равнодушно пожал плечами.
– Надо уметь давать людям второй шанс, Сейт. Если я хоть что-то понимаю в происходящем, то сейчас парнишка стоит гораздо ближе к верному пути, чем в ту ночь. Нужно только подтолкнуть его еще немного.

Пестаж не мог знать, что на экране планшета, по которому Арманд в задумчивости постукивал пальцем, отображалось дело Падме Амидалы Наберрие - оппозиционерки, заговорщицы... и любимой женщины одного очень далекого от идеала рыцаря-джедая.

"Все-таки есть рациональное зерно в джедайском вероучении: эмоциональные привязанности - самая полезная человеческая слабость после глупости и тщеславия".

* * *

Разговор продолжался так долго, что у Исанн заболело ухо и онемели пальцы руки, в которой она сжимала стакан. Девочка с жадностью ловила каждое слово, не обращая внимания на эти мелкие неудобства: как о них вообще можно думать, когда она, одиннадцатилетний ребенок, оказалась посвящена (пусть без отцовского ведома, но так даже интереснее!) в тайны, о которых не знали даже моффы и генералы?! Азарт и любопытство даже ненадолго заглушили страх перед войной... до тех пор, пока отец не упомянул о своем давнем враге, Роланде Артемиусе. О том, что тот сделает все, чтобы помешать сторонникам Палпатина добиться цели. Что, быть может, попытается арестовать отца, Пестажа или Маса Амедду - безо всяких доказательств, просто натравив на них верные войска Департамента юстиции...

Вот тогда у девочки неприятно екнуло сердце и пересохло во рту. В голове крутились, все никак не желая затихать, слова: "Время игры по правилам закончилось с арестом Палпатина. Для них это столь же очевидно, как и для нас".

В тот момент ей вновь стало страшно. Но не это заставило ее отпрянуть от стены, не дослушав разговор до конца. Не из-за этого она сидела сейчас на диване в другом конце комнаты, прижав колени к груди и до крови кусая губы.

Отец и Пестаж говорили что-то о ее матери. Немного и не очень понятно: отцу явно была неприятна эта тема... но обсуждали они ее пропажу как какое-то преступление, следы которого нужно скрыть.