Правильный попаданец

Хм… в прошлые разы прикатывали столик с тарелками, а тут опять несколько старомодно что ли…

Но жрать хочется! В желудке одна кишка за другую заходит.

На первое был жидкий супчик, на второе нечто размазанное по тарелке. Вместо хлеба кусочек твёрдого как камень сухаря, цветом напоминающего уголь-антрацит. Ну и сладенький компот, без него – никак.

В принципе, у нас в столовке кормили ничуть не лучше, так что свою порцию я умял в два счёта. И опять же меня удивил тот зверский аппетит, с которым я накинулся на еду.

Давно не ел с такой жадностью. Даже на ностальгию пробило: словно вернулся во времена студенческой молодости, когда вечно ходил полуголодным, ибо стипендии не хватало, а тянуть деньги с родителей не позволяла совесть – они и так у меня были людьми небогатыми.

С работой тогда было туго – девяностые во всей красе. Выживали с трудом. И рабочие руки нищего студента никому были не нужны.

После еды, как полагается, потянуло на удовлетворение иных потребностей.

Правильно угадав немую просьбу в моём взоре, санитарка подала судно.

– Держи, болезный.

Уже только один вид этой утвари вызывал сложные чувства… Будь моя воля, на четвереньках пополз бы к туалету, но… есть такое слово «нельзя».

Пришлось кряхтя сделать свои дела. Ужасно стыдно и неудобно. Уши, наверное, так покраснели, что за километр было видно.

К счастью, соседям по палате было наплевать, на то, как я справляю вполне естественные надобности. Половина из них тоже не вставала. И не одному мне вдруг понадобилось «подумать».

После физического облегчения пришло облегчение моральное. Потянуло в сон. Я лёг набок, закрыл глаза и тут же провалился в небытие. Вот только выспаться не получилось.

– Жора, твою ж мать! – раздалось у меня над ухом. – Мне сказали, я не поверил! Живой! Мужики узнают – охренеют!

Кажется, обращались ко мне, хотя я жуть как не люблю фамильярности и особенно, когда незнакомые люди называют меня Жорой. Аж скулы сводит!

Повернувшись на спину, я улицезрел высокого смуглого короткостриженного парня, зачем-то облачённого в английский френч (уж что-что а фильмов про Гражданскую в своё время просмотрено было немало).

Наверное, какой-нибудь реконструктор. Сейчас это довольно модно.

И всяко лучше, чем тупо пялиться в экраны смартфонов.

Кстати, смотрелся френч довольно аутентично. Такое чувство, словно парень носил его каждый день, а то и спал, не снимая.

Сам реконструктор сиял при этом так же, как его начищенные до блеска сапоги. Это я тоже успел заметить как-то само собой.

– Жорка! – Он едва не кинулся на меня, чтобы обнять, но в последний момент остановился.

Его явно смутило недоумение, с которым я его встретил. А недоумевать, действительно, было с чего.

– Во-первых, здравствуйте! Во-вторых, не Жора, а Георгий, - принялся читать нотацию я. – Ну и в-третьих: я вам, молодой человек, в отцы гожусь!

– Жора, ты чего? – поразился незнакомец. – Издеваешься что ли? Какие отцы? Я тебя на год старше!

Я подумал, что окончательно схожу с ума… Парню навскидку было лет двадцать, не больше.

Глава 3

Глава 3

Не обращая на меня внимание, он начал выкладывать на прикроватную тумбочку гостинцы.

– Извини, я на скорую руку собирался. Хватал, что под руку попалось. Тут тебе сала немного, ситного у нэпманов в лавке купил… Свежий хлеб – недавно из печи. А вот табачку, прости, не раздобыл. Зато вот – махорочка есть, - похвастался он.

– Зачем? – не понял я.

– Странный вопрос – зачем махорка? Чтобы курить, - пожал плечами парень.

Махорку мне довелось попробовать в конце восьмидесятых, когда внезапно табачные изделия и мужские носки стали предметом страшного дефицита. Порой доходило до того, что солидные мужики подбирали бычки на улице – и я не шучу.

Те, кто довёл тогда страну до ручки, вполне заслуживали пули в лоб. И это тоже совсем не шутка.

– За хлеб и сало огромное спасибо! А вот махорки не надо, - твёрдо объявил я.

– А что такое? Уж извини, папиросы американские не по карману, - голос парня дрогнул. – До получки далеко.

И мне вдруг стало глубоко противно за то, что я ненароком задел его чувства. Он ведь искренне рад встрече со мной. Почему – другое дело, это я выясню потом. Ну, а я веду себя как сволочь какая-то. Блин, аж тошно.

Не по-людски это, не по-людски. Чувствую себя последней скотиной.

Надо как-то выруливать из ситуации.

– Курить завязываю, - примирительным тоном сказал я. – Доктор запретил. Говорит, вредная штука – табак. Капля никотина убивает лошадь.

– Ясно. – Парня мои слова успокоили.

Не из обидчивых, и это вызывало к нему искреннюю симпатию.

Он улыбнулся и щёлкнул указательным пальцем по горлу.

– Ну, а с этим делом как? Не запретили?

– Нет.

– Так это же здорово! Надо бы обмыть твоё чудесное выздоровление. Правда, пока нечем, но завтра что-нибудь придумаем. Да, мужики тебе приветы передают. Рады за тебя – слов нет.

– Спасибо! Ты им тоже от меня приветы передавай! Пусть держатся! – и ведь не знаю пока, о ком речь, но говорю вполне искренне.

– Обязательно! – пообещал парень.

Я набрал в грудь побольше воздуха, выдохнул и осторожно заговорил, надеясь, что после сказанного, не стану выглядеть в его глазах идиотом:

– Слушай, ты извини, пожалуйста, но у меня с памятью что-то не того… Наверное, эта самая – амнезия. Что-то помню, что-то не помню.

– А, ну это бывает, - кивнул он. – Я сам после контузии таким макаром мучался. Ничего страшного, потом в норму придёт.

– Хотелось бы…

– Да всё путём будет!

– Не сомневаюсь. Но на это время понадобится… ну ты сам по себе знаешь. И вот какая закавыка – уж больно избирательно как-то память работает. Например, что меня зовут Георгием помню, а вот как тебя – прости, но забыл.

Он посерьёзнел, подобрался и протянул мне руку.

– Тогда давай снова знакомиться. Михаил Баштанов – твой друг и по совместительству агент второго разряда губрозыска.

– Чего? – недоумённо замигал я.

Признаюсь, слова Михаила загнали меня в тупик. Предположим, что такое губрозыск – понять можно, но что это за агенты, да ещё с разрядами? И ведь не шутит же он, вполне серьёзно говорит, пусть и с лёгкой иронией.