Правитель часть 1 Начало

Валага умолк нервно теребя перстни на руках, а Гелиот смотрел в пустоту, он еще не осознавал мощи своей стихии, он то управлять ей толком не научился, от чего постоянно злился на самого себя.

– И как же вы понимаете, у кого какая категория? – спросил юноша.

– Слабые ее чувствуют и никогда не пойдут против того кто сильнее!

– Я слабее тебя? – спросил Гелиот.

– Пока да.

– Почему пока, - не понял юноша.

– Мы пока не знаем, что будет после того как ты обучишься! Сила может возрасти, а может остаться на прежнем уровне.

– Слабые чувствуют, - медленно прошептал юноша, - Но я не ничего не чувствую от тебя! Как вы чувствуете?

– Когда Крон появляется на свет, Правитель проводит обряд! – рассказывал Валага.
– Я потом научу тебя ему! Во время него ты четко будешь видеть радужку вокруг каждого новорожденного Крона. Она позволит тебе определить его силу. После посвящения и обучения, она иногда становится не много мощнее, но не сильно и не всегда. Правитель часто рассказывает на посвящении о мощи, да и слабые чувствуют ее.

– Я не чувствую твою, - упрямо повторил Гелиот. В нем зародилась надежда, что все окажется намного проще, и он сильнее Валаги.

Правитель рассмеялся, после чего добавил:

– Ты-то свою не научился чувствовать, куда тебе чужую!

Юноша только фыркнул в ответ.

Дверь скрипнула и на пороге дома появилась Пенелопа. Гелиот сидел в кресле. Появление девушки он заметил сразу, но упрямо не обращал на него внимание. Незваные гости, заявляющиеся без приглашения и стука, начинали его уже раздражать. Пенелопа замерла в проходе, наблюдая за юношей.

Только спустя пару минут он поднял на нее растерянный взгляд.

– Зачем пришла? – отчего-то грубо бросил он ей.

– Тебе тяжело, - ласково произнесла Пенелопа. – Я хочу помочь!

Он ей понравился. Понравился с первого взгляда. Пенелопа все же проигнорировала приказ Правителя. Гелиот постоянно был везде один. Ни с кем не общался, быстро проходил мимо. Ей казалось, что это некая форма защиты от того, что происходит, в отличие от тех, кто считал, что он просто очень высокомерен. Она не сдержалась и пришла против всех установленных правил.

– Тебя прислал Валага? – продолжил свой допрос юноша.

Гелиот буравил ее взглядом черных глаз. Пенелопе вдруг стало на минуту страшно от этого непредсказуемого животного взгляда. Она засомневалась в правильности решения прийти. Под напором его взгляда она стушевалась и отступила к двери. Гелиот был словно затравленный зверек, опасный, способный броситься на нее в любой момент.

– Нет!
– замотала она головой. – Напротив Правитель запретил с тобой общаться!

– Так ведь Правитель запретил, - брезгливо сказал он. – Чего пришла?

– Мне показалось тебе одиноко. Я, наверное, зря... – запнулась девушка.

Пенелопа спешно развернулась и потянула на себя дверь.

– Стой! – остановил ее Гелиот. – Останься!

Пенелопа отпустила ручку двери и будто под гипнозом направилась к нему, вглубь комнаты.

– Расскажи мне о Кронах или сначала о себе, – мягко попросил юноша, жестом приглашая ее присесть. Девушка была очень красива: длинные светлые волосы, голубые глаза. Или он просто давно не обращал внимание на женщин. Эльза обозвала бы ее воблой.

Пенелопа послушно опустилась в кресло рядом с ним. Она долго рассматривала юношу встревоженным взглядом, что не ускользнуло от его внимания.

– Ты меня опасаешься и все равно пришла, а теперь осталась?

Пенелопа рассмеялась звонко и заразительно.

– Меня на самом деле сложно напугать, так что не льсти себе, – напомнила она сама себе, что всегда считала себя смелой женщиной.

Гелиот усмехнулся в ответ, а девушка приступила к рассказу. Она неторопливо повествовала о своем прошлом. О том, как узнала, что она Крон и как сложен был выбор. Ведь к тому времени у нее уже была дочь и муж. Ее выдали замуж, как и полагается девушке ее положения в шестнадцать лет, так что к двадцати она превратилась настоящую женщину, управляющуюся с домом, ребенком и точно знающей свое место в жизни - а тут вдруг маг стихии Огня.

– Валага не позволил мне долго рассуждать и метаться. Он поставил вопрос ребром, но сначала провел обряд Посвящения, научил пользоваться силой. Я окрыленная своим могуществом не смогла совладать со страстями. Об этом выборе я буду жалеть всегда. Моей дочери уже сорок три, а я выгляжу моложе нее. У Кристы свои дети, мои внуки. Я иногда украдкой прихожу на них посмотреть, но не показываюсь, ведь я для них умерла сорок лет назад, а ведь меня тогда на самом деле не стало.

– Он всех лишает семьи? – зло спросил Гелиот.

Пенелопа взглянула на Гелиота проникновенным взглядом. Ему даже на минуту показалось, что она знает. Она откуда-то знает о том, что Валага сделал с его семьей, с ним, и как он низко пал.

– Он в чем-то прав, - после паузы продолжила девушка.
– Раз уж выбрал стезю Крона, будь верен ей, а все, что тянет назад, надо отсечь!

– Теперь это так называется, - горечь комом стала в горле. – Отсечь.

Взгляд Гелиота на минуту наполнился такой болью, что Пенелопа не выдержала и схватила его за руку.

– Время вылечит, я знаю, – заглядывая ему в глаза, произнесла девушка.
– Скоро станет легче.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь! – прохрипел он в ответ, медленно справляясь со своими эмоциями. Нет она не знает, понимал он, знала бы - презирала бы его.

Рука Пенелопы все еще крепко держала его. Юноша внимательно всмотрелся в ее лицо, красивое, гордое, с крупными чертами. Да, подметил он, она красотка, а не вобла. Он задержал взгляд на голубых сверкающих глазах и невольно потянулся вперед к ней, к ее губам. Его влекло, затягивало в омут. Ее запах. Пенелопа резко подалась вперед охваченная тем же чувством. Их губы нашли друг друга.

– Как долго я… - попыталась прошептать она, но слова тонули в поцелуях и Гелиот их плохо расслышал. Он резко стянул ее с кресла на пол, подминая под себя.

Изнурительные тренировки продолжались каждый день с раннего утра и до позднего вечера. Гелиоту приходилось много читать, учить новые языки, а не только забытый всем миром язык Кронов. Собранные со всего света члены братства, которому было чуждо слово раса, часто записывали свои заметки на родных им языках: испанском, японском, латышском. Оттого изучение их рукописей становилось делом кропотливым и непростым, многое приходилось откладывать на потом.