Правительницы России

Когда же стало ясно, что Екатерина не оставляет надежд предоставить престол ему, минуя Павла, Александр заявил, что сумеет уклониться от такой несправедливости, даже если ему и Елизавете Алексеевне придётся спасаться в Америке, где он надеялся стать свободным и счастливым.

Таким образом, Александр с юности определённо не хотел наследовать престол и на протяжении всей дальнейшей жизни неоднократно предлагал корону то Константину, то Николаю.

Тем временем звезда Платона Зубова разгоралась всё ярче, и многие уже не без оснований сравнивали его и с Ланским и с Потёмкиным — такова была сила его влияния на Екатерину и очевидные её милости к изнеженному, капризному, чванливому и корыстному таланту.

Статс-секретарь императрицы Григорий Васильевич Козицкий почти ничего не предпринимал без ведома Зубова, другой её статс-секретарь, выдающийся поэт Гавриил Романович Державин, почитал за счастье побывать в спальне Платона Александровича только для того, чтобы спросить: «Каково почивать изволили, Ваше Превосходительство?»

Уже в первые годы своего фавора, став генералом и графом, Зубов добился титулов и для своего отца и всех трёх братьев — Дмитрия, Николая и Валериана, получив денег, драгоценностей, недвижимости и собственности не менее чем на три миллиона рублей.

В 1793 году Зубову из рук австрийского императора Иосифа II был дан титул Светлейшего князя Священной Римской империи, он стал командующим артиллерией русской армии, генерал-губернатором Новороссии и кавалером множества иностранных и всех российских орденов, кроме военного ордена Георгия, который давался за подвиги на поле боя. Укрепляя своё положение в администрации, Зубов пригласил к себе одного из ближайших помощников Потёмкина Адриана Моисеевича Грибовского, который вскоре сосредоточил в своих руках многие нити государственного управления. Разумеется, не все попустительствовали Зубову. Его открытыми недоброжелателями были, например, Суворов и русский посол в Англии граф Семён Романович Воронцов. И даже когда любимая дочь Суворова, фрейлина Наталья Александровна, в 1795 году вышла за брата Платона — Николая, то отношения Суворова с Николаем стали вполне родственными, но взаимоотношения с фаворитом никак не улучшились.

В то время как на лужайках и в павильонах Царского Села порхали купидоны, посылая стрелы в сердца прекрасных кавалеров и дам, бригадир Валериан Зубов вновь сражался под ядрами и пулями, которые летели ему навстречу из пушек и ружей польских инсургентов и французских якобинцев.

В 1792 году он отправился сначала в Польшу, а затем в армию союзников, воюющую против революционной Франции. На территории Германии Валериан встретил ехавшую в Петербург невесту Александра Луизу-Августу, был ей представлен, очаровался прелестной принцессой и написал об этом Платону. Платон же не преминул показать его письмо Екатерине, отчего императрица ещё больше расположилась и к Валериану, и к будущей невестке, так как Валериана она считала тонким знатоком и высококвалифицированным ценителем женской красоты, а главное, его мнение полностью совпадало с её собственным. После того как, побывав в боях с якобинцами, Валериан вернулся в Петербург, 27 января он вместе с братьями и отцом был возведён в графское достоинство, получил орден Александра Невского и вскоре в очередной раз отбыл в Польшу.

Осенью 1794 года судьба впервые отвернулась от одного из своих баловней — на берегу Буга артиллерийским ядром Валериану Зубову оторвало левую ногу.

Как только в Петербург пришло о том известие, Екатерина тут же послала своему любимцу удобную английскую коляску для скорого и удобного возвращения в Петербург, сто тысяч рублей на дорожные расходы, орден Андрея Первозванного и чин генерал-майора в придачу. Валериан ехал с таким обозом и столь многолюдным сопровождением, что на каждой станции ожидали его сто десять лошадей, высланных по приказу императрицы. И на этом пути ждали Зубова и ласковые, заботливые письма, которыми его благодетельница хотела скрасить молодому генералу боль и горечь случившегося с ним несчастья.

Екатерина, увидев его без ноги, заплакала и, не имея возможности поправить увечье, сделала, что могла, вновь прибегнув к испытанному методу, — порадовав пострадавшего богатыми подарками. Она презентовала Валериану бывший дом Густава Бирона, дала ещё двадцать тысяч рублей золотом и назначила ежегодную пенсию в тринадцать тысяч рублей. Кроме того, ему было пожаловано ещё триста тысяч рублей на погашение всех долгов. Такие суммы Екатерина просто так не дарила: сто тысяч рублей были обычной традиционной «дачей» новому фавориту, а здесь, вместе с дорожными расходами, Валериан получил четыреста тысяч, что тотчас же, как только он получил всё это, и впоследствии у некоторых историков породило вопрос: «А не был ли и Валериан любовником Екатерины?»

Последний год

Меж тем произошло несколько событий, отсрочивших осуществление идеи, столь занимавшей шестидесятисемилетнюю Екатерину.

Женив Александра, любвеобильная бабушка решила осчастливить браком и недоросля Константина, проводившего досуг в нелепейших забавах: то он ловил крысу и, почти удавив, забивал её, полудохлую, в ствол небольшой пушки, а потом стрелял в кого угодно; то ловил в окрестностях Царского Села молодых баб или девок и приставал к ним, а если не получал желаемого, кусал или щипал их.

Екатерина решила покончить со всем этим, подобрав ему подходящую жену. Одну из первых невест подыскал для Константина граф Андрей Кириллович Разумовский — русский посланник в Вене, с которым мы познакомились в связи со смертью первой жены Павла Петровича. Незадолго перед тем был он посланником в Неаполе и стал там одним из любовников крайне развратной и жестокой королевы Каролины-Марии. Желая отплатить за старую любовь, Разумовский стал сватать одну из дочерей Каролины за Константина, но этому решительно воспрепятствовала Екатерина. Её политические симпатии были не на стороне Бурбонов, к дому которых принадлежала королева Неаполя, а на стороне родственных ей самой немецких владетельных домов.

Десять невест из разных королевских и герцогских семей — преимущественно немецких, — одна за другой приезжали в Петербург, но ни одна из них не удовлетворила вкусов и запросов Екатерины, хотя Константин двух-трёх из них готов был облагодетельствовать. Несостоявшиеся невесты, получив богатые подарки, покидали Северную Пальмиру, пока не появилась одиннадцатая претендентка, на которой Константин и остановил свой выбор — младшая из трёх Саксен-Кобургских принцесс, пятнадцатилетняя Юлиана-Генриэтта-Ульрика, родившаяся 23 сентября 1781 года, — маленькая брюнетка, находчивая и умная, с чувством достоинства и, вместе с тем, с покладистым характером.

24 октября 1795 года Константин сделал предложение матери невесты, а на следующий день состоялась помолвка. 7 ноября герцогиня и две её дочери уехали из Петербурга, буквально осыпанные дождём бриллиантов и получив, кроме того, сто восемьдесят тысяч рублей.

По отъезде матери и сестёр Юлиана была передана под надзор статс-дамы, баронессы Шарлотты Карловны Ливен, и стала жить с сёстрами Константина, обучаясь русскому языку и основам православия. 2 февраля принцесса приняла православие и стала называться великою княгинею Анною Фёдоровной, а на следующий день состоялось её обручение с Константином.

Через две недели состоялось и венчание. Около девяти тысяч солдат и офицеров было выстроено на Дворцовой площади и на прилегающих к ней улицах, услаждая взор жениха и тестя невесты — Павла Петровича. При венчании над головой жениха венец держал Иван Иванович Шувалов, а над невестою — Платон Зубов. Молодым был отведён Мраморный дворец, вокруг которого две недели продолжалось народное гулянье, а по всему городу кипел и разливался праздник.

С появлением новой семьи появился и ещё один двор, а при нём и новые люди, новые партии и новые интриги. В штат нового «молодого двора» вошло шестнадцать придворных во главе с гофмаршалом князем Борисом Голицыным.