Право бурной ночи

Поручив Виктору, как обычно, отвезти Гришу домой и запереть его на ключ, Алексей проводил свою команду до дверей. Так, теперь нужно сосредоточиться и настроить себя на разговор с этой гадюкой. Помедитировать, что ли? А, ладно, фиг с ним, обойдемся. Алексей набрал до боли знакомый номер.

– Жанночка! Здравствуй, сладенькая! – страстно замяукал он, как только она сняла трубку.

– Ну наконец-то! – капризно протянула Жанна.

– У меня замечательная новость!

– Какая?

– Завтра мой администратор отвезет нас к тебе в гости, поедем на моей машине, вместе.

– Ты прелесть! – перешла на ультразвук собеседница. – Я тебя обожаю! А этот твой Виктор, он что, тоже у меня в гостях будет?

– Ну что ты, солнышко, конечно же, нет. Он нас отвезет, а потом будет ждать меня в твоем городе, в гостинице. Виктор должен быть всегда рядом, работа у него такая. Понадобится – вызову. А сам он мешать нам не будет. Ты рада?

– Безумно!

– Тогда так. Завтра к девяти приезжай ко мне на студию, адрес, надеюсь, не забыла? – многозначительно прогундосил Алексей.

– Конечно, нет. Это же наше первое любовное гнездышко. Буду, жди! – и мадам бросила трубку. Вероятно, по ее замыслу, столь резкое окончание разговора должно было выглядеть так по-бразильски, что Алексей обязан был замычать от страсти. Но он вздохнул с облегчением и пошел упаковывать вещи, видеокассеты, фотографии и многое другое. Три видеокассеты и половину фотографий он оставил дома, спрятав в потайном сейфе в стене, найти который постороннему человеку было просто невозможно.

Ну вот, пока и все. А теперь – спать. Завтра будет трудный день.

Часть 3

Глава 18

Закатное небо неспешно натягивало одеяло ночи, безжалостно заталкивая пушистый шарик солнца за горизонт. Тысячи романтичных перепелок любовались прощальными алыми всхлипами светила, томно вздыхая и элегантно смахивая с кончика носа хрустальные капельки слез (а не того, что вы подумали).

И этот час светлой грусти был жестоко смят, грубо опошлен, безжалостно исковеркан… ну, в общем, испоганен визгом циркулярной пилы, несшимся из окон роскошного особняка. Но поскольку ближайший дом находился где-то в полукилометре, удивляться тому, что же делает циркулярка на втором этаже особняка, было некому. А если бы все же кто-то случился, да еще рискнул бы заглянуть в дом, то увидел бы прелестную картинку. Все двери были распахнуты, и алкающий истины путник взалкал бы еще больше, поскольку открывшиеся его взору комнаты, еще недавно бывшие верхом дизайнерской фантазии, в данный момент являли собой картину «Разгром революционными матросами буржуйского ларька по сбору макулатуры». Все и вся, каждый уголок, каждая плоская (и не очень) поверхность были усеяны, осыпаны, забиты – зверски засвинячены рваной бумагой. Из комнаты в комнату носилась (причем возникало стойкое ощущение, что на помеле) всклокоченная особь женского пола, в искаженном яростью лице которой с трудом угадывались черты хозяйки дома Жанны Кармановой. Ошалевшая от ужаса прислуга попряталась в своих каморках и заперлась изнутри на ключ, уволит – черт с ней, жизнь дороже, ведь в таком состоянии они хозяйку еще не видели.

Целый день все было нормально. Приехавшая накануне Жанна вместе со своим гостем, в котором все без труда узнали Алексея Майорова, сразу прошла в спальню, откуда парочка спускалась только перекусить. В доме из прислуги были, как обычно, горничная, кухарка и садовник, и, как обычно, Жанна чувствовала себя спокойно, поскольку была абсолютно уверена в лояльности своих слуг. Из спальни ударники постельного труда выбрались более или менее надолго лишь вечером. Они поужинали, а потом пошли плескаться в бассейн, причем, судя по визгам Жанны, этот Майоров оказался просто гигантом секса.

В общем, идиллия царила полная. Следующий день мало чем отличался от первого, а вечером парочка решила сходить в сауну. Что там произошло, не понял никто, но неожиданно раздался дикий вопль, затем грохот, словно в парилке учинили разборку две гориллы, потом дверь распахнулась и оттуда пулей вылетел голый Майоров. Он был исцарапан в кровь и почему-то без своих роскошных волос, на голове робко жались друг к дружке несколько невразумительных прядок. И вообще, отмывшийся и потерявший прическу Майоров мало походил на свой сценический облик. С совершенно безумным видом он, как был, выскочил за дверь и ломанулся прямиком через участок, словно раненый бизон. Следом из парилки волной ярости вынесло Жанну. В руках она держала парик, похожий сейчас на мокрого опоссума. Размахивая добычей над головой и завывая, заметалась она по дому, натыкаясь на предметы меблировки и снося их к чертовой матери. Сквозь вой прорывались отдельные фразы типа: «Обманул, сволочь, меня, как лохушку, еще никогда» и т. п. Пробегая в очередной раз мимо одного из зеркал, Жанна обнаружила, что она, мягко говоря, не одета. Завопив еще громче, она влепила со всей дури париком в зеркало, на что последнее обиделось и покончило жизнь самоубийством, бросившись со стены. К этому моменту мадам убедилась, что ее обидчик скрылся, побросав все вещи. Слуги попрятались, сорвать злость было не на ком, и Жанна, накинув первый попавшийся халат, дала выход эмоциям по полной программе. Вот уже полчаса она носилась по дому, верещала и рвала все, что попадалось под руку. А попадались ей в том числе и бумаги мужа, среди которых, вполне вероятно, были и очень нужные. Но Жанне было плевать на такие тонкости, поскольку она впала в амок.

В это же время в машине, стоявшей неподалеку от въезда в коттеджный поселок, Алексей и Виктор с недоумением слушали всю эту какофонию через прослушку. Они никак не могли понять, что там происходит. Вчера и сегодня все было очень скучно и убого, они даже периодически отключали звук, поскольку ничего нового не происходило, да и говорила парочка совсем мало, в основном во время еды. Иногда слышались голоса прислуги, похоже, там было трое – две женщины и мужчина. Причем Алексею голоса двоих из них показались очень знакомыми. Но поскольку звучали они редко, убедиться окончательно в своей догадке Алексей не мог. Да и очень уж невероятной казалась эта догадка. Пропавшие Артур и Алина? Живут год в прислугах у этой твари, забыв о маленькой дочери, о родителях? Что за бред! Этого просто не могло быть. Наверное, ему все же показалось. Вот если бы удалось увидеть этих людей! Тогда можно было бы успокоиться.

Но в данный момент Алексей напрочь забыл обо всем, поскольку оглушительный визг Жанны заполнял собой все пространство. Странно, что не слышно голоса Таратайкина. Последнее, что прозвучало перед началом этого безумия, было предложение Жанны сходить в сауну, на что бодрый павиан Гришуня ответил радостным уханьем. Услышав это, Алексей заметил, что его двойник – парень рисковый. Или он настолько вошел в роль, что забыл про парик и грим? И они продолжали слушать, благо предусмотрительный Виктор умудрился пристроить микрофон в роскошный парик Григория Бенедиктовича. Одежда в этом случае – вещь ненадежная.

В парилке ничего нового не происходило, все как всегда – бормотание, воркование, повизгивание и похрюкивание. Скотный двор, в общем. Неожиданно все затихло, затем Жанна дрожащим голосом произнесла: «Ой, прости, я нечаянно. Тебе не очень больно?» А потом началась вся эта свистопляска. Причем звук шел неровный, с сильными помехами, а после странного шлепка и последовавшего грохота звук испортился совсем. Сквозь треск и шум изредка прорывался неумолкающий вой.

Внезапно Виктор толкнул Алексея в бок.

– Смотри!

– Куда?

– Вон, вон, левее, с той стороны ограды, видишь?

– Теперь да. Похоже, Таратайкин влип.

Метрах в трехстах от них за оградой метался совершенно голый Гришуня. Грязный и окровавленный, он молча бился тушкой в ограду, вероятно, пытался в темпе освоить технику прохождения сквозь стены. Но у него ничего не получалось. Тут Григорий Бенедиктович заметил машину Алексея. В глазах заплескалась безумная надежда, и он в очередной раз доказал, на что способен человеческий организм в состоянии аффекта. Словно геккон, перебирая всеми четырьмя лапками, Гришуня шустро полез по высоченной отвесной стене ограды. Когда он добрался до самого верха, его встретили острые пики, венчающие решетку. Сидящие в машине переглянулись и сочувственно поморщились. Но геккон-мутант бодро форсировал препятствие, не оставив на острие ни лоскутка самого ценного, что у него было. Хорошо хоть охранники сидели в своей сторожке, иначе они были бы весьма заинтересованы происходящим.

Наконец Гришуня шлепнулся на землю по эту сторону ограждения и, не вставая, быстренько потрусил на четвереньках к машине. Алексей замурлыкал: «Я маленькая лошадка, но стою очень много денег…» Тем временем лошадка в рекордно короткие сроки преодолела разделяющее их расстояние и заскреблась в дверцу.

– Вам чего, любезный? – опустил стекло Виктор. – Ежели подковы нужны, то кузня в трех верстах отсюда, вам туда.

– П-п-пустите, – трясся Таратайкин, – скорее, скорее, а то сейчас она появится.